Квест — получить квартиру сироте в Забайкалье (провален)

Семнадцать лет назад одну забайкальскую мать лишили родительских прав, а её 16-летняя дочь Таня попала в детский дом. Сейчас Татьяне Роголёвой исполнилось 33 года, у неё есть трое детей, и восемь лет она бьётся за полагающуюся ей по закону квартиру. История наверняка не единичная, но показательная.

Губернатор Забайкальского края Александр Осипов как раз посвятил 29 апреля прямой эфир в Instagram (запрещённая в России экстремистская организация) проблеме получения жилья сиротами. К эфиру подключились более 700 человек, а под постом с анонсом на момент написания статьи оставили 565 комментариев-обращений. Глава региона обещал, что каждый комментарий отработают и ответят на него. Татьяна тоже оставила там свой, но, чтобы рассказать её историю, символов и внимания слушателя нужно, конечно, больше.

Таня жила вместе с сестрой и братом-инвалидом, у которого нет руки и ноги, и который болен открытой формой туберкулёза, гепатитом С и ВИЧ. За год до того, как попасть в детский дом, Таня не выдержала пьянства и побоев и ушла жить к учительнице — своему классному руководителю. Затем сама попросилась в приют.

В октябре 2004 года её мать лишили родительских прав, а за месяц до этого постановлением главы Железнодорожного района Читы девочку прописали в квартиру с жилой площадью в 10 квадратных метров, где та раньше жила с матерью. При том что ни мать, ни дочь там прописаны не были. Зато были прописаны семеро родственников, а проживали и вовсе 10 человек. К слову, норма на человека на тот момент была 12 квадратных метров. О прописке Тане ничего не сказали.

В 18 лет девушка выпустилась из детдома, а когда ей исполнился 21 год, начала обращаться в администрацию, чтобы встать в очередь на квартиру. В 2011 году, когда ей исполнилось уже 23 года, администрация предложила сироте пожить полгода в комнате общежития, пострадавшей от пожара — там нужен был капитальный ремонт, поэтому девушка отказалась. О своей незаконной прописке она узнала только в 2012 году. И началась череда судов.

По документам значилось, что квартира у девушки есть, а значит претендовать на очередь как оставшаяся без попечения родителей она не может. Первый суд в 2012 году отказался признать вселение незаконным. Второй суд решил, что регистрация была незаконной, но в постановке в очередь отказал из-за того, что Татьяне на этот момент было уже больше 23 лет и она якобы не успела обратиться с аявлением до этого срока (Заявления после исполнения 23 лет не принимаются по федеральному закону — прим. авт.)

Следующий суд в 2013 году подтвердил, что девушка обращалась в администрацию до своего 23-летия — иначе для чего бы администрация предлагала ей комнату в общежитии? Это была первая победа — с 2013 года Татьяна попала в список нуждающихся в предоставлении квартиры. Однако, читинка пошла дальше и в 2018 году принудила изменить дату постановки на учёт с 2013 года на 2004 год — а значит, её должны были сдвинуть в очереди. В 2019 году суд ещё раз установил, что министерство труда и соцзащиты Забайкальского края обязано эту квартиру предоставить. Татьяне пообещали дать жильё в течение года.

Тут бы всё и закончилось многолетним ожиданием своей очереди. Однако, пока Татьяна судилась, ей нужно было где-то жить. Сначала она жила у соседей и родственников. В 2017 году приняла решение купить своё жильё, и на материнский капитал приобрела неблагоустроенную квартиру в 24,2 квадратных метра.

«Я от безвыходности взяла этот дом. Мы поругались с мужем, развелись. Мне некуда было идти. Мне предложили этот дом за 450 тысяч, я его и взяла за материнский капитал. Так я оказалась в этом бараке», — рассказала Татьяна.

Квартиру эту женщина не скрывала. Покупка указана в судебном решении 2019 года, где министерство соцзащиты обязали выдать квартиру сироте.

Однако в 2019 году Татьяне в министерстве сказали, что жильё у неё есть, и стали угрожать, что снимут с очереди.

Дом не признан аварийным, но жизнь в нём — ежедневная борьба за выживание и тепло. Зимой Татьяне приходится вставать в пять утра, чтобы растопить печку, уйти на полноценную работу тоже нельзя, иначе квартира промёрзнет.

Женщина работает уборщицей несколько часов в день. Другие предложения ей приходится отметать, так как иначе она не сможет возвращаться в дом до детей и растопить печь: «Если меня до 6 часов дома не будет, здесь будет дубак. Хотя обогреватель сутками работает. Я боюсь, чтоб не загорелось. У меня шторы и диван уже горели. Хорошо, что я тогда пришла домой».

Пол в доме очень холодный, рушатся стены и печь, бежит крыша и каждый день опадает извёстка. Делать ремонт нет смысла — тогда нужно работать только на него. Зимой все деньги Татьяны уходят на дрова. Её зарплата — 11 тысяч, 8 из них уходят на дрова. Одной машины хватает на месяц.

После того, как Татьяну напугали тем, что уберут из очереди, она написала заявление о невозможности проживания в имеющемся доме. Ей сказали, что это поможет не потерять место в очереди. Сейчас в министерстве соцзащиты подтвердили, что сирота Татьяна Роголёва значится в двух списках — один на улучшение жилищных условий, второй на получение квартиры. И добавили, что сейчас квартиры дают сиротам, чьи судебные решения вынесли летом 2018 года. Сколько ждать до того, как очередь подберётся к 2019 году, никто не знает.

Александр Осипов на прошедшем прямом эфире заявил, что поручил создать ресурс по отслеживанию очереди на жильё для сирот. Гарантий на точные даты это не даст, но можно будет относительно просто и быстро отслеживать, как перемещаешься то вниз, то вверх по шеститысячному списку. Не нужно будет звонить и писать в министерство. Только ждать, стиснув зубы.

Также глава региона сказал в эфире, что в вопросе с жильём сиротам много несправедливости и что юридическую обоснованность предоставления квартир по датам судебных решений никто не проверял. Может быть, займутся этим вопросом, но позже.

На справедливость, по-моему, никто из ожидающих в очереди не надеется. Она не придёт с появившимся сервисом или решением суда. Не будет её и после проведённого прямого эфира губернатора. Она появится только тогда, когда данные кому-то обещания будут выполнять. Особенно, если обещало государство.