Юрий Рябов: Эвенки сказали - работайте!

- Сегодня мы строим подъездную дорогу от станции Новая Чара до площадки, начали строить ЛЭП от подстанции Новая Чара до будущего комбината, подстанцию на нашей площадке. В ближайшее время зайдём на подготовительные земельные работы, подрядчик уже выбран, в ближайшее время будет проходить мобилизация. Временный вахтовый посёлок, пионерный, на 60 человек, уже доставлен, начинаем его монтировать. И строители-подрядчики завозят свои вахтовые посёлки, разворачивают их на месте.

- Начинать основные работы будете торжественно? С фанфарами?

- 1 июля начнём лить бетон - без закладки капсул и перерезаний ленточек, просто льём бетон.

Генеральный директор «Байкальской горной компании» Юрий Рябов дал интервью «Чита.Ру» через полтора года после того, как сказал, что в 2019-м начнётся стройка. «Что обещал - всё сделал», - улыбается.

- По большому счёту, ТОР «Северное Забайкалье» - это не первая попытка организации на севере Забайкалья некого проекта, который обеспечит разработку месторождений и развитие территорий. Чем, в вашем видении, он отличается, скажем, от проекта «Комплексное развитие севера Забайкалья», который должен был запуститься 10 лет назад на основе частно-государственного партнёрства и объединять Апсат, Чину и Удокан?

- Если появится ТОР с определёнными налоговыми, тарифными и регуляторными льготами, это может позволить развивать проект быстрее, чем сегодня заложено в нашей модели. Она у нас посчитана для актуальных условий, в которых мы живём, и предусматривает, сколько мы вкладываем, когда окупаем первую очередь, когда должны строить вторую и третью. А если появляется инструмент, позволяющий построить первую очередь быстрее, соответственно, можно построить быстрее и вторую.

- Изменилась как-то работа с командой правительства края с учётом смены власти в регионе?

- С краевыми властями мы всегда сотрудничали в нормальном режиме. И сейчас у нас нормальное рабочее взаимодействие. Есть законодательство – оно регламентирует требования к хозяйствующему субъекту и к государству. Поэтому мы стараемся от государственных дел не отвлекать и какого-то особого отношения к себе не просим.

Вы представляете, какая сейчас нагрузка на Александра Михайловича (врио губернатора региона Александр Осипов - авт.)? Я так понимаю, мы далеко не на первом месте среди тех проблем, с которыми он столкнулся. Он же человек, у него определённые физические возможности.

- Насколько с учётом современных технологий проект освоения Удокана сложен для реализации?

- Когда Елизавета Бурова открыла медное месторождение на севере Забайкалья, она сама рассказывала - все иронизировали: «Лучше бы ты на Луне открыла месторождение».

Сложности понятны, но прогнозируемы: стройка в чистом поле, на вечной мерзлоте, где даже снег тает по-другому: его только сверху прогревает, а от земли таяние не идёт… На месте строительства на сегодня нет ни электроэнергии, ни дороги, ни воды… Это сложность или не сложность? Полтора часа назад там закончилось совещание по строительству, на площадке было минус 35 градусов. Понятно, что лучше строить на северном побережье какого-то южного моря, чем на южном – северного. Это не лучший с точки зрения климата, логистики, плотности населения район, но это заложено в проекте, это прогнозируемая и оценённая сложность.

Кроме того, месторождение далеко. Нам работать проще, чем на Чукотке - у нас железную дорогу можно использовать круглый год. Но железная дорога имеет свои ограничения: тоннели, мосты, станции. В нашем случае ограничения формируются в работе станции Новая Чара. Мы начали перевозить первые грузы и понимаем – сложностей сейчас нет, но когда комбинат будет работать на проектную мощность в рамках первой очереди, станция не справится. В дальнейшем мы массово повезём стройматериалы, катодную медь и концентрат, необходимые реагенты, и нагрузка на станцию кратно возрастёт.

Автодороги там нет, а самолёт летает два раза в неделю. Причём очень интересно – в среду и пятницу. Для нашего проекта, да и для населения, это неудобно, получается, что люди могут прилететь в Читу или на один день или сразу на неделю. Для нас такой график уже сейчас проблематичен, а с апреля он не позволит нам соблюдать сроки строительства.

- А вам как часто нужны рейсы?

- С июня мы развернёмся, и - каждый день, может быть, даже без выходных надо доставлять людей.

- Сколько рабочих мест у вас будет?

- Сейчас, в феврале, на строительстве задействовано 200 строителей, в июне будет 500–600 человек, а к концу года – больше тысячи.

- Откуда вы их возите?

- Со всей России.

- То есть это не рабочие места для Каларского района, а вахта из других регионов?

- Мы, разумеется, прежде всего, готовы привлекать специалистов, живущих в районе, если они соответствуют требованиям и имеют квалификацию. Но сегодня в Каларском районе - всего около 8 тысяч человек. Из них трудоспособное население – чуть более 3 тысяч. И безработицы как таковой на территории нет. Люди заняты в системе РЖД, работают на Апсатском угольном месторождении, других объектах экономики.

Мы привлекаем много местных подрядных организаций: например, работы по рубке леса под будущую стройплощадку выполняет Агинский лесхоз. Сейчас рассматривается одна из забайкальских компаний на изготовление вахтового посёлка, ещё одна – на строительство жилого дома. Дорогой занимается хабаровская компания – в Забайкалье просто не нашли такую, которая бы смогла это выполнить. Теми видами работ и услуг, которые смогут предложить компании Забайкалья на конкурентных условиях, мы с удовольствием воспользуемся.

Много у нас занято кадров с Быстринского ГОКа - они закончили этап строительства, и мы дали им работу, которую они умеют делать.

- Насколько значим для вас выход Ростеха из проекта?

- Ростех на начальных этапах поддержал проект своей экспертизой. Участие корпорации сыграло важную роль в выборе экономически обоснованной технологии и конфигурации будущего предприятия. Сегодня это уже зрелый проект: проектирование завершено, мы получили все необходимые разрешения от государства. И мы реализуем его сами.

- Насколько то, что вы намерены сделать в Каларском районе, похоже на проект советских времён - город Удокан и всё такое?

- На Удокане не планируется ни города, ни постоянного посёлка. Любое месторождение имеет свой срок службы. А если привезти туда людей на постоянное проживание - наверное, получится посёлок в 30–40 тысяч человек. Они обживутся. А через 50 лет запасы закончатся, а дальше что?

Сколько этих моногородов в постсоветское время столкнулось с проблемами, которые сегодня есть. Построили город, город-сад, туда приехали люди, поженились, нарожали детей, детсады построили, школы. Они приросли к этому месту, и теперь им говорят: «Всё бросьте, здесь больше делать нечего». Это травма для них, просто отложенная во времени!

А вы давно так думаете?

- Давно. Вообще я из горняцкой семьи и понимаю, что такое маленькие посёлки на базе месторождений. Я родился в городе Горняк Алтайского края, он уже лет 25 как закрылся. И там остались те люди, которые не могут выехать в силу разных причин. Геологи сказали: «Рентабельные запасы». В убыток работать неправильно. Работать нужно в прибыль. А люди остались. Я не понаслышке это знаю, долго в Горняке оставался мой отец, для которого переезд стал настоящим испытанием.

Моё глубокое убеждение – на Удокане нужно построить комфортный вахтовый посёлок, создать доступную транспортную пассажирскую инфраструктуру, комфортные условия по питанию и медпомощи, именно для вахтовиков, здоровых и крепких людей, которые приехали работать. В целом, люди должны жить в больших городах, которые не закончатся завтра.

- То есть школы, детсады не будете строить?

- Будем строить жильё для людей, которые приедут жить в Новой Чаре. В этом году начнём строить дом на 40 квартир, наверное, ещё сколько-то домов возведём, но не на все 1 200 человек. При этом мы будем делать всё необходимое для поддержки развития социальных учреждений: школ, больниц и детских садов. Сейчас сумма этой поддержки составила уже почти 400 миллионов рублей.

- Какова вообще современная практика по моногородам? Как решается эта проблема?

- В основном, вахтовыми посёлками. И на западе так же. Не строят город на месторождениях нигде, тем более, если они находятся в труднодоступных местах.

Множество прекрасных вахтовых посёлков с комнатами релаксации, спортивными центрами.

- Насколько компании интересен кадровый потенциал региона? Обладают ли нужными компетенциями выпускники-горняки? Надо ли под это перестраиваться вузам и сузам?

- Я общался с руководителями читинских учебных заведений. Мы договорились о том, что в феврале проведём круглые столы в них, расскажем, что мы ожидаем, послушаем, чего от нас ожидают.

Мы же бизнесом занимаемся. Привезти людей можно хоть из Австралии, но это неправильно.

Но какая-то часть кадров в Забайкальском крае уже есть - специалисты нужного нам уровня, опыта и квалификации. И когда из тех же горняков будут востребованы, например, специалисты по геологоразведке, которые в Забайкалье есть, будем их приглашать, возможно, доучивать, переучивать. Насколько я знаю, сегодня в Каларском районе свободных людей, готовых пойти к нам работать, просто нет.

- А вообще геологи оттуда уехали?

- Мы не смогли найти на месте, да.

- Кто вам нужен прямо сейчас?

- На данном этапе - те, кто будет контролировать и правильно оформлять строительные работы. У подрядчиков то же самое – начинаются бетонные работы, монтаж металлоконструкций и так далее.

- Можете назвать уровень зарплаты?

- Она выше средней по региону.

- Зачем вам «Точка кипения» (БГК является основным инвестором открывшегося в регионе пространства коллективной работы - ред.)?

- Нам нужны кадры. Это площадка, на которой мы можем представить наши планы по привлечению персонала, требованиях к нему. Во второй половине 2021-го года мы начинаем пуско-наладочные работы. Нужно будет около 1 200-1 300 уже наших специалистов, профильных, которых мы через этот проект надеемся привлечь.

- Насколько для вас оправданы эти финансовые вложения?

- Мы оказали спонсорскую помощь по просьбе правительства края, зная, что эта помощь пошла на ремонт и приобретение техники. Я думаю, что это выгодное вложение в обеспечение проекта кадрами.

- А вокруг Удокана поубавилось скептиков?

- Я их никогда не считал. У нас в стране очень много людей, которые рассказывают, как плох тот или иной государственный деятель из прошлого или настоящего, обвиняя его в ошибках и промахах. А вот предложить и придумать, что бы такое сделать, чтобы жить лучше - таких немного. У меня времени нет со скептиками разговаривать. У меня расчёты, а он говорит: «Я не верю». Так можно до бесконечности.

Если поубавилось - значит, мы сумели доказать, что этот информационный фон сегодня не влияет на проект. Значит, мы всё сделали правильно. Ведь были научно-технические советы, акционеры и совет директоров компании очень критично рассматривали и рассматривают проект, привлекались признанные в мире консультанты, проект оценивали банки. Мы обосновывали всем участникам этих обсуждений свою позицию, принятые технические решения. С чем-то соглашались, что-то переделывали, доделывали, считали и так далее. Главгосэкспертиза и Центральная комиссия по разработке месторождений проверили проект и подтвердили, что он соответствует всем требованиям и правилам.

Если бы все скептики собрались и помогли строить Удокан, он был бы построен раньше.

- Смогли ли вы договориться с эвенками в Каларском районе? Не распугает стройка им духов?

- Мы подписали с ассоциацией коренных малочисленных народов Севера соглашение о сотрудничестве, о сохранении исконной среды обитания и традиций, и выполняем его.

Кроме того, мы очень подробно обсудили наши планы, что нам нужно зайти на эту землю, где эвенки оленей веками пасли. Они сказали: «Работайте».