Убить дедовщину, построить туалет, сделать тракториста модным. Новые цели «Комсомольца»

Исполнительный директор агрохолдинга «Комсомолец» — серб Деян Савич. У него сохраняется легкий акцент, слегка смягчающий слово «мы». Слово это в разговоре звучит очень часто: мы купили, мы запустили, мы подняли, мы посеяли. Из-за мягкости кажется, что говорит он про семью. Или про очень близких друзей. В общем становится понятно, почему компания стала одним из лучших работодателей года Народной премии.

Он рассказал, почему важно омолаживать кадры на селе, как изменилась работа агронома и почему люди отказывались носить новые спецовки.

Самые востребованные профессии у нас — механизаторы и агрономы, это те, кто непосредственно занимается производством в деревне, на полях. Мы платим им хорошую зарплату, которая порой доходит до 400 тысяч. Это реальные цифры. Я сейчас попрошу точные данные по зарплатам механизаторов за июль-август. (Их приносят через несколько минут). Вот первый по алфавиту Гаврилов. За июнь он получил 350 тысяч рублей плюс 70 тысяч — это гарантированная зарплата. Ее платят круглый год вне зависимости от занятости и видов работ. Раньше платили минималку, сейчас 70 тысяч. Следующий работник: Калюмов. Он получил только 380, так как работает по договору ГПХ. Ну и там дальше по списку цифры: 334 тысячи, 372 и так далее. За июль Гаврилов уже получил 426 тысяч плюс 70. Он у нас рекордсмен. У других цифры примерно такие же. То есть 300 тысяч для комбайнера — это реальная зарплата.

В этом сезоне мы закупили огромное количество новой техники, продолжив работу прошлого сезона. В первую очередь это «Газельки» и уазики-буханки для доставки работников из деревень на работу. Отсутствие в районах рейсовых автобусов утром и вечером — это большая проблема. Система у нас такая: утром проехали, собрали людей, привезли на работу. Днем развезли им обед, потом ужин, а вечером вернули домой, повезли следующую смену. И так на потоке.

Купили 14 тракторов-тяжеловесов РСМ-2400 на 420 лошадок, к ним прицепные орудия: плуги, культиваторы и так дальше. Купили мы 12 новых комбайнов. На сегодняшний день у нас в зависимости от погоды на работу выходит от 80 до 122 единиц техники.

Мы планировали 2024 год, когда немного не понимали тему, не понимали объемов и условия Забайкалья. Мы решили: сеем 40 тысяч гектаров. Технику купили, людей начали искать и до сих пор их ищем. Запускаем технику, вводим 25 тысяч гектаров новых земель, сеем 31 тысячу гектаров.

Для центра и юга России это тоже большой масштаб, так как хозяйства засевают 5-10-15 тысяч. А в Забайкалье просторы, земли много.

Мы встретились с нехваткой семян — рядом их нигде не купить. Привозили из Воронежа, из Ростова, а это тысячи километров логистики. Удобрений рядом тоже нет, тоже везли из центральной России. Разгружали вагоны два месяца, потому что идет речь о семи тысячах тонн. Начали возить машинами и задумались: а не переборщили ли мы, ребята? Но справились — это самое важное.

Почему не посеяли 40 тысяч гектаров? Семян не нашли. Повлияли санкции, небольшие запасы рапса в регионе, отсутствие контактов и связей, может быть. К сожалению, даже в большой стране России это проблема. Нам звонят: нашли вам 20 тонн! А нам надо 20 тысяч тонн.

Слава богу, эти детские болезни — так некрасиво я назову эти сложности — мы перенесли, и план на 2025 год у нас четкий, понятный, по людям, по технике, по нормам, по выработке. Мы идем на 33 тысячи гектаров посевных площадей и еще 10 тысяч гектаров качественно приготовим на 2026 год.

В этом году мы поставили рекорд — никто в Забайкалье так быстро не отсеялся. Мы начали посевную рано и крестились: куда мы полезли. Но повезло, что морозов не было, а с засухой не повезло. Здесь всё непредсказуемо: либо морозы, либо засуха, либо заливает. Поэтому мы на следующий год постараемся всё предусмотреть и где-то угадаем.

Когда ГК «Иррико» (группа компаний «Иррико» занимается интенсивным растениеводством и овощеводством в Ипатовском, Апанасенковском и Петровском районах Ставропольского края. — Прим. ред.) приобрела активы «Комсомольца», к сожалению, были задолженности по зарплате. Получилось так, что несколько сезонов подряд из-за погоды дела шли не очень хорошо. Народ начал уходить на вахту.

Зарплата — это и есть маркетинг. Надо показать, что мы платим хорошо и вовремя. Но и не только зарплата решает. Важна доставка рабочих. Мы поменяли офис, переехав с «Читинских ключей» на «Макси», так как после шести оттуда не уехать. В офисе работает 46 человек, обслуживает их одна машина. Раньше 30 человек работали и обслуживало их шесть машин. Сейчас вообще нет проблемы с транспортом.

Индивидуальных наказаний для работников у нас нет. Если водитель из-за алкоголя не проходит медосмотр, то он отстраняется от работы и всё. Без штрафа и других санкций. Проверяют на алкоголь всех, даже офисных работников, дважды в день. Это не сухой закон, а очень сухой — суше быть не может. Опоздание на работу — это не страшно, а выйти в рейс пьяным — это преступление. У нас работают осужденные из исправительного центра УФСИН, из них 70% наказаны за пьяную езду. Это вообще страшная ситуация, болезнь общества, и надо ее лечить любыми методами. Выпил, ну возьми такси, ради бога, иди пешком, делай, что хочешь, но не становись убийцей. Мы против этого, поэтому максимально строго относимся.

После зимы мы построили больше десяти туалетов там, где не было ни одного. Не потому, что мы очень добрые и любим людей, хотя не без этого, конечно. А в первую очередь потому, что люди болели. Когда у молодых случается цистит и простатит, то это очень неприятно. Мы на это смогли повлиять. Причем почти все туалеты работники сами сделали, мы только оплатили материал.

Вообще, в работе с людьми надо все мелочи учитывать. Потому что нам тут в кабинете кажется пустяк, а на производстве очень важна деталь. Например, это каска на стройке, страховочная система, жилетка. Спецодежду мы даем в зимнем и летнем варианте. Когда мы ее закупили, люди надевать не хотели. Знаешь, почему? Жалко! Но сейчас все ходят.

Вся новая техника сейчас идет с кондиционерами. И мы их очень долго чинили, потому что не все работали. Когда я начинал заниматься сельским хозяйством, работал на тракторах и комбайнах, у которых не то что кондиционеров, кабин не было.

А сейчас звонят: «Шеф, кондей плохо пашет». Я беру под козырек: «Всё понял, высылаем бригаду».

Система связи у нас тоже удивительная. Так как расстояния по 100 километров, то все должны иметь возможность запросить ремонт, топливо или что-то еще. Нет шансов, что кто-то застрял или остался без обеда. Хотя был как-то случай. Нашему самому большому трактористу, который весит 170 килограммов — мы его зовем Малыш, привезли обед, а ложку и вилку забыли. Мне лично пришлось ехать с базы и везти ему приборы.

Достижение в том, что мы убедили людей — зарплата хорошая, выплачивается вовремя. И еще убедили в том, что мы не фараоны. В том смысле, что не рабовладельцы. Я не буду говорить, что мы идеальные работодатели, у которых всё по щелчку, без сучка, без задоринки. Какие-то неожиданные моменты бывают. Например, приходится людей из отпуска вызывать, потому что дела неотложные.

Мы нацелены на результат, которого достигают на юге и в центре России. Для Забайкалья это кажется фантастикой, но мы ее можем сделать реальностью. Только нам надо в четыре раза быстрее работать. На юге можно в марте начать сев и закончить его 1 июля — всё равно вырастет и созреет. А мы если не возьмем последнюю неделю апреля и первую неделю мая, то у нас никакого урожая не будет. Убирать урожай тоже надо быстрее. Рапс мы закончили, пшеницу тоже, овес, надеюсь, к 10 октября соберем.

Овес, к сожалению, очень сильно пострадал от засухи. Но к коллегам у меня никаких нареканий нет. Не было ошибок, а это важнее, чем один подвиг.

Можно гордиться, например, тем, что ни один штраф нам не назначили за то, что какая-то канистра с химией или мешок из-под семенного материала остался на полях. Специально отправили машины, собирали всё, что падало или позабыли на полях.

К сожалению, не только в Забайкальском крае не хватает работников сельского хозяйства, а во всём мире, и особенно в России. Долгое время было не модно заниматься этим, стыдно даже. Цель у всех была смотаться из деревни в какой-то большой город и работать там охранником или каким-нибудь консьержем. С этим посылом множество людей мы потеряли. Сейчас молодежь к нам идет, но не так активно, как хотелось бы.

Мы проводим и семинары, и экскурсии, сотрудничаем с вузами и школами. Пытаемся детишкам объяснить, что сейчас комбайн «Акрос» — это чудо техники, джойстик, кнопки и MP3-плеер в кабине. У агрономов техника просто фантастика. Это уже не рулетка, не надо им целый день гонять по полям пешком или на лошадке. Наши агрономы ездят как минимум на «Ниве» с кучей электронных инструментов: ткнул вниз — получил данные, поднял вверх — получил данные.

Эти гаджеты нам пришли перед началом посевной, но агрономы от них бежали, как черт от чеснока. Две недели мы их уговаривали, ругались, заставляли, чтобы они начали тыкать в планшеты. А теперь такой кайф — на базу приезжаешь, и там ребята с планшетами, и, главное, сами кайфуют от них. Раньше им надо было каждый день по два часа заполнять бумаги, сейчас ту же самую работу — планы, путевки, маршруты — они за 10 минут делают.

Молодежь приходит на практику, но остаются два из десяти. Не клеится у нас пока с агрономами и водителями КАМАЗов. Может быть, где-то есть лучшие условия. Или им интереснее на вахте работать, где золото добывают. Остаются у нас лаборанты, сварщики, электрики. Им еще опыта набраться, но это дело наживное.

Один большой плюс, за который я сам себя похвалю, — я убрал дедовщину. Есть такой негативный момент: молодой приходит в коллектив, где есть старики, и его как равного не воспринимают. Буквально там: хватай метлу, беги на склад. Я приходил вместе с практикантами на базу и задавал простые вопросы. Как зернометатель завести? Как КАМАЗ работает? И люди на меня смотрели так: вроде дяденька крутой, вроде начальник, а простых вещей не знает. И начинали меня учить, объяснять. А людям нравится, когда в них видят специалистов, и через день-два они превращаются в учителей. А учитель уже берет под крыло практиканта или молодого коллегу. Затем уже слышишь ругань, но не потому что молодой не знает, а потому что в телефоне сидит. Наставнику уже хочется научить!

Стараемся больше молодежи набирать, чтобы побыстрее передать опыт и умения. Есть дефицит рабочих рук, а есть кое-что пострашнее. У нас средний возраст механизаторов — 52 года, камазистов — 50 лет, агрономов — 49 лет. Во-первых, у 50-летнего эффективность не такая, как у 30-летнего. А тот, кто старше, уже больше думает про суставы или про спину, чем про работу. Во-вторых, через 10 лет ситуация еще более плачевная будет.

Поэтому нужна молодежь, которой интересно работать на новой технике за хорошую зарплату. Производственный персонал вообще должен получать больше денег, чем офисные управленцы. Мы живем за счет механизаторов, водителей, комбайнеров и всех остальных. У них основной и тяжелый труд, который должен быть вознагражден.