Ленков и сотня приспешников: история банды, державшей в страхе Читу

В октябре 1922 года, 102 года назад, в Чите состоялся суд над одной из самых крупных и жестоких банд — ленковцами. Около сотни человек под предводительством Кости Ленкова полгода грабили и убивали на дорогах, вламывались в лавки и дома, держа в страхе город и окрестности. Исследований и статей об этом написано немало, история шайки даже стала сюжетом для художественных книг. Собрали основное, что известно о разбоях и суде над преступниками.

Банда Ленкова орудовала в Чите с ноября 1921 по май 1922 года — во время Гражданской войны. Путь нашего края после отречения Николая II от престола в марте 1917 года был тернист и включал в себя отделение от страны.

Победу большевиков в Октябрьской революции забайкальские Советы рабочих и солдатских депутатов не признали. Однако в начале 1918-го вернувшиеся с фронта Первой мировой казаки 1-го Читинского полка помогли установить советскую власть, которая продержалась до августа. Затем в Читу вступили две силы — с запада части Временного Сибирского правительства, а с юга — войска японской императорской армии и Особого Маньчжурского отряда атамана Семёнова.

Войска японского экспедиционного корпуса оставались в городе до июля 1920 года. Под предлогом поддержки белого режима японцы стремились отторгнуть часть России, создав на территории Восточной Сибири и Дальнего Востока марионеточное правительство. Юридически полнота власти в Забайкалье принадлежала генерал-лейтенанту, атаману Григорию Семёнову.

В апреле 1920-го ЦК РКП(б) создало Дальневосточную республику (ДВР) как буфер между Советской Россией и Японией.

Сразу же началось формирование Народно-революционной армии, которая должна была освободить Читу. Армия ДВР после жестких боев не взяла город, но принудила японцев к переговорам. В июле интервенты покинули Читу, атаман Семёнов уехал в октябре.

После этого Чита стала столицей ДВР с территорией от восточного побережья Байкала до Тихого океана. Республика начала процесс восстановления — были приняты конституция и флаг, собственные денежные знаки, укреплялась армия, милиция создавалась заново. Во время такого неспокойного времени, неразберихи и вседозволенности и расцвела банда читинца Ленкова.

Территория ДВР вошла в состав РСФСР только в ноябре 1922 года.

Когда уроженец деревни Старая Кука Читинского уезда Константин Ленков стал главой банды, ему было 32 года. После совершеннолетия он вместе с сообщниками занимался контрабандой, доставлял из Маньчжурии спирт и другой товар в Читу. Попал в плен к белогвардейцам, был приговорен к расстрелу, но смог сбежать, а затем стал красным партизаном. Однако Ленков был разочарован созданием Дальневосточной республики и разделением территории, поэтому покинул отряд партизан.

Когда Костя вернулся домой в Старую Куку, занялся извозом до золотых приисков. Первыми жертвами и стали его пассажиры — два китайца, тела которых нашли только спустя две недели. Милиционеры отпустили извозчика, которого сначала заподозрили. Однако, чтобы не попасться в будущем, Ленков уехал в Читу. Там он совершал с подельниками разбойные нападения на тракте, а затем объединился с орудовавшей в городе бандой Кирилла Гутарева, заняв позже место главаря. Гутареву после раскрытия его правоохранителями пришлось бежать в Маньчжурию.

Банда терроризировала Читу. Горожане с наступлением темноты запирались в домах, боясь выходить на улицу. Бандиты действовали мелкими группами, совершая налеты на прохожих и проезжих, блокируя въезды и выезды из города. Разбойничали также на Ингодинском и Витимском трактах, у постоялых дворов в Песчанке, Кадале и других местах. На заборах появились угрожающие надписи: «Граждане! До шести часов шубы ваши, после шести — наши!» Постовые милиционеры отказывались нести службу на городских улицах ночью.

В шайке были установлены особые порядки и железная дисциплина. Каждый входивший в основной «боевой» состав давал клятву: в случае его задержания милицией ничего не говорить, «даже если бы резали на куски».

Чита была территориально распределена на сферы влияния мелких групп. Их главари и близкие члены шайки периодически собирались на ночные сходки. Там устраивали дележ дорогих вещей и денег, определялись объекты для налетов. Иногда на сходках разбирали провинившихся за утайку части награбленного или за подозрение в связях с милицией. Обычно такие разбирательства заканчивались самосудом — избиением до смерти, после чего тело выбрасывали на свалку или в прорубь реки.

У бандитов было много помощников — наводчики, главной из которых была цыганка Елена Гроховская по кличке Курносая, портные, перешивавшие и перелицовывавшие награбленные шубы, пальто и костюмы, местные жители, пускавшие бандитов в дом, чтобы укрыться от преследования, и даже милиционеры.

Продолжительное время, вплоть до весны 1922 года, ленковцы орудовали почти безнаказанно. Это было связано с обновлением кадров в городской милиции и уголовном розыске после разгрома семёновщины. Работать в основном шли бывшие партизаны, которым пока не хватало профессионализма. Кроме того, в банде Ленкова состояли два бывших сотрудника милиции — Михаил Долгарев и Михаил Самойлов, а также четыре действующих милиционера. Были вовлечены в сотрудничество с бандой также начальник 5-го участка Читинской уездной милиции Тимофей Лукьянов и бывший чекист Василий Попиков.

Крушение банды началось в марте 1922 года. Уголовному розыску удалось арестовать десять преступников, а затем поймать 17-летнего адъютанта главаря банды — Бориса Багрова по кличке Бориска, который выдал остальных.

Вот всего несколько преступлений разных членов банды из обвинительного заключения суда:

• из запертой обитаемой квартиры гражданина Дмитрия Руднева тайно похитил деньги и вещи на сумму 391 рубль золотом и 185 рублей серебром, для чего сломал замок, которым была заперта квартира;

• на Соборной площади открыто похитили у проходившей по площади греческой подданной Анны Фанайлиди принадлежавшие ей горжет и муфту;

• в окрестностях Читы, имея при себе снаряженную ручную гранату, напали на запертую фанзу (китайский дом с двускатной крышей. — Прим. ред.) китайца Кун-Чен-Фу и после его отказа открыть дверь бросили в окно гранату, взрывом которой был ранен хозяин;

• около Горбатого моста вместе с убитым впоследствии Константином Ленковым напали на мужчину, личность которого осталась невыясненной, убили его и украли кошелек с 80 рублями золотом;

• возле Читинской железной дороги напали на квартиру ремонтного рабочего Лосицкого, пытали его, затем застрелили и похитили почти всё имущество;

• в поселке Песчанка напали на фанзу корейцев Ту-Пен-Ха, Ар-Ир-Сан и Ким-Тан-Ен, забив их топорами и ножами. Ким-Тан-Ена перед этим пытали, нанося порезы на животе;

• вооружившись револьверами, напали на бакалейную лавку торговцев Сон-Ту-Шена и Ван-Тун-Юна, находившуюся в их квартире. Убили их выстрелами в голову и похитили все деньги и товары.

В мае 1922 года бандиты совершили одно из самых громких убийств — на Витимском тракте застрелили возвращавшихся с охоты секретаря Дальбюро ЦК РКП(б) Петра Анохина и управляющего делами Дмитрия Крылова. Участники банды приняли их за золотодобытчиков. Убийство сначала считали политическим, к расследованию подключились спецслужбы того времени — сотрудники госполитохраны, политической полиции и контрразведки Дальневосточной республики.

Ленкова несколько раз пытались задержать. В итоге его удалось заманить в ловушку — он думал, что идет обсуждать новое заманчивое дело со своим знакомым в доме портного Каткова. Однако тот, чтобы избежать преследования за укрывательство преступника, согласился сдать главаря банды и привел с собой двух переодетых милиционеров. Костю Ленкова застрелили в затылок из револьвера. Затем задержали оставшихся бандитов.

Перед судом в октябре 1922-го предстали 73 участника банды, 25 из них водили на заседания в ножных и ручных кандалах под усиленным конвоем из 125 пеших и 25 конных охранников.

Заседания проходили в здании правительства ДВР — бывшем Второвском пассаже и продлились три недели. Было вызвано около 200 свидетелей. Обвинение при этом опиралось в основном на показания задержанного Багрова и цыганки Гроховской, остальные были либо убиты, либо лгали и молчали. Саму Гроховскую судить не стали из-за того, что у нее было двое маленьких детей и она была неизлечимо больна сифилисом.

Из-за большого числа желающих на заседание суда пускали по билетам. Из 350 билетов 50 были именными, еще 300 — разовыми, которые распределяли райпрофсоветы, военные, политические организации и сам суд.

Вот так описывали первый день заседания:

«Подсудимые занимают все ложи в зале с восточной стороны. В первой ложе — „головка“ шайки, все закованные. Это старые рецидивисты, судившиеся не раз за кражи, разбои и убийства. Типичные лица преступников — угрюмые, с тупым и равнодушным взглядом. Во второй и третьей ложах — „пособники“, одеты все в синие арестантские халаты. Среди них много молодых. Тяжелое впечатление производит обвиняемый Мазолевский. До открытия судебного заседания он всё время стоит, уставившись тупым и бессмысленным взглядом в одну точку. В четвертой ложе обвиняемые женщины и закованный по рукам и ногам один из главарей шайки и помощник Ленкова Багров. Это молодой парень с полуинтеллигентным лицом. Часто улыбается и переговаривается с соседями. Держит себя довольно независимо. Он изолирован от всех обвиняемых, так как выдал почти всю шайку. Впечатление производит неприятное, выражение лица жестокое и злобно-хитрое».

24 октября каждому из подсудимых было предоставлено последнее слово. Кто-то просил снисхождения, кто-то твердил о полной невиновности и оговоре, кто-то молчал. Багров просил суд о пощаде.

25 октября к расстрелу приговорили 29 бандитов, остальных — к различным срокам лишения свободы от 3 до 20 лет. У начальника милиции Лукьянова учли боевые заслуги в Красной армии и партизанских отрядах и приговорили не к высшей мере, а к общественным принудительным работами с содержанием под стражей на 25 лет. Затем в честь пятой годовщины Революции высшую меру наказания заменили на 20 лет общественных работ для еще десяти преступников.

В итоге 26 октября в лесу в районе Песчанки расстреляли 19 человек. Привести приговор в исполнение было поручено конному полуэскадрону милиции. Вот как вспоминал это командир:

«Оставили в ручных кандалах и повели спящим городом к его восточной окраине. Вышли на тракт под огромной и ясной луной, а когда миновали Антипиху, уже начало рассветать. Ленковцы до последнего надеялись, что их пока просто куда-то конвоируют. Главный ленковский прихвостень Цупко пытался бежать, был ранен в бедро. Его перевязали, что еще больше взбодрило приговоренных, дескать, стали бы медпомощь оказывать, если бы на расстрел вели. Только когда конвой повернул, не доходя Песчанки, влево и падью стали в лес углубляться, — тут бандиты задергались! Один на корточки садится, другой обмочился, третий — в натуральный обморок хлопнулся… Только убийца Самойлов духа не теряет, с улыбочкой идет… Бледный, но с улыбочкой! А потом закричал конвою, тыча в Бориску Багрова: „Расстреляйте этого гада раньше нас, а мы посмотрим, как он издыхать будет!“… Бандитов поставили в овраге, где заранее была выкопана общая могила. Предложили всем приговоренным глаза завязать — специально тряпки были чистые… Багров один отказался. И уже когда карабины наизготовку взяли, крикнул: „Стреляйте прямо в лоб!“… Пуля точно в лоб и угодила».