«Публично отправил его на три буквы». Несгибаемый журналист из Читы — о генеральских погонах, книгах и ссорах с членами КПСС

Владимир Кибирев возглавил фонд «Одарина» и выпускает книги забайкальцев

18 января 2025, 09:41 792

Владимир Николаевич называет себя пацаном, готовым к трудовым подвигам
Источник:
Олег Фёдоров / CHITA.RU

Личность Владимира Кибирева столь же удивительна, сколько завидна его журналистская судьба — это человек, который ругался с членом КПСС, участвовал в бурении тоннеля, дружил с поэтом Михаилом Вишняковым, возглавлял железнодорожную газету и носил генеральские погоны.

В свои 75 он сохранил и крепкое рукопожатие, и завидную жизненную энергию, которую направляет теперь в издание книг. Мы встречаемся в редакции «Читинского обозрения», жить которому осталось около месяца. Газета — соратник возглавляемого Кибиревым фонда «Одарина», выпускающего книги забайкальских авторов. Мы говорим бессистемно про литературу и про жизнь, потому что Владимира Николаевича, кажется, нельзя запихнуть в тесные рамки интервью. Поэтому в его прямую речь будут вкраплены выдержки из книги «От печали до радости».

Цитата из книги В. Кибирева «От печали до радости»
Источник:
Олег Фёдоров / CHITA.RU

Жизненные обстоятельства складываются так, что порой даже в самых дерзких фантазиях не определишь: где найдешь, где потеряешь. Чтобы расшифровать эту народную присказку, надо перенестись в конец мая 2016 года. Немногочисленные оставшиеся в Забайкалье выпускники Мирнинской средней школы 1966 года созвонились и решили встретиться на пятидесятилетие выпуска нашего класса. К нам примкнули выпускники поздних лет, и мы в конце мая, накануне очередных школьных экзаменов, решили приехать в Мирную, чтобы отметить это знаковое событие в нашей жизни. Не хочется говорить о внешнем облике моих одноклассников, который оставил у меня грустное впечатление: прошедшие годы и болячки не сделали нас ни бравее, ни здоровее. Наверное, лучше бы вообще не встречаться, чем носить потом горечь в душе от этой встречи. Но что было, то было, и этого уже назад не возвратить.

Пока школьники готовились к концерту, я решил заглянуть в библиотеку. И попал на субботник по реанимации книжного фонда. Десятки ребятишек всех возрастов, разложив на столах ветхие книги, клеили новые обложки, писали названия, скотчем крепили выпадающие страницы.
Директор школы грустно поведала, что раньше районный отдел народного образования регулярно присылал им новинки художественной литературы. Но в начале девяностых все это закончилось, и приходится довольствоваться тем, что они имели. За четверть века книги поизносились так, что даже в руки их брать стало опасно: могли развалиться на части.

Вернувшись в Читу, выяснил, что с 1991 года Министерство культуры РФ прекратило финансирование всех библиотек страны, предоставив им свободу по самовыживанию. Там, где руководители районов, городов, областей, краев и республик понимали значение книг, выделялись денежки из местных бюджетов, и библиотеки хоть как-то обновляли свои книжные фонды. Но таких руководителей-энтузиастов по всей России не набиралось и десятка. В основном было так, как в нашем неласковом Забайкальском крае.
Поэтому, когда губернатором стала бывшая «училка» Наталья Жданова, я очень обрадовался: уж кто-кто, а она-то понимала, что такое книги в нашем депрессионном регионе, где компьютеры якобы взамен книг имели очень мало школьников. Когда она услышала мое предложение о создании благотворительного фонда по изданию книг, то от удивления даже захлопала в ладоши. Запомнилась ее фраза: «Для такого благородного дела я всегда найду три-четыре миллиона из внебюджетных средств».
Мы быстро создали фонд, открыли счет и стали ждать поступления средств. Но их не было. И тогда ваш покорный слуга, как на вахту, стал почти еженедельно посещать госпожу губернаторшу, благо доступ в ее кабинет был попроще, чем для простых смертных: она «осчастливила» меня удостоверением внештатного советника за помощь в избирательной кампании.

Через год бесполезных визитов я понял, что денег, которые можно пообещать, у нее много. А вот тех «живых», натуральных средств у нее почему-то не было. Хотя, как мне стало известно, средства от предприятий по договору социального партнерства поступали в казну регулярно, причем в больших количествах. Не знаю, куда и кому они переводились, но из огромных сумм мне известно только одно полезное вложение — реконструкция площади Декабристов. К концу своего неудачного губернаторства она, Наталья Николаевна Жданова, начала элементарно прятаться от меня. Поняв, что денег от нее не дождаться, я перестал задавать ей набивший всем оскомину вопрос: «Где деньги, Зин?»

Надо было искать другие источники финансирования. Мои многократные обращения к депутатам, бизнесменам и руководителям предприятий не увенчались успехом. Правда, нельзя сказать, что буквально все они оказались «глухонемыми». Одни присылали вежливые извинения в том, что не могут помочь, другие отправляли переводы на 5–10 тысяч рублей. Но таковых было не более пяти-шести человек. Если подобными темпами собирать деньги на издание одной книги, то потребуется не меньше ста лет! Для справки: чтобы издать книгу в 250–300 страниц тиражом 500–600 экземпляров, требуется 200 000 рублей.

Выход из, казалось бы, тупиковой ситуации подсказала одна из учредителей фонда — Татьяна Константиновна Клименко. Она заключила: «Надо искать выходы на Шкулёва. Известно, что он многим помогает. Думаю, не откажет и нам. На него я попробую выйти через его родную сестру Любу, с которой мы в институте жили в одной комнате и которая сейчас рядом с ним».
В очередной свой приезд в Москву член Общественной палаты РФ Татьяна Клименко созвонилась и встретилась со своей сокурсницей. В итоге предварительное согласие от Виктора Михайловича Шкулёва было получено. Прямо в Москве, что называется, не отходя от кассы, тиражом в полторы тысячи экземпляров была издана книга известного журналиста Александра Алёшкина «Последний из могикан» о писателях Забайкалья. Шикарное издание поступило в большинство библиотек нашего региона.
После презентации наступила пауза. Надо было переводить разовую помощь в постоянную. Но как? Помог счастливый случай. В очередной прилет Виктора Шкулёва в Читу договорились о встрече. Тему нашей беседы я предварительно изложил в письме, которое отправил ему по электронной почте. Исторический момент, а по-другому это не назовешь, длился не более пяти минут. Дав согласие возглавить попечительский совет фонда, он огласил цифру благотворительных средств на год. Меня трудно удивить, но после этих слов я, как говорится, чуть со стула не свалился. Не веря, переспросил. Он подтвердил. Удивительно и то, что ровно через два дня первый миллион рублей поступил на наш счет.

Никогда раньше не кланялся

— Я бы не стал с тобой встречаться, если бы не Виктор Шкулёв, к которому я отношусь с большим трепетом и большим уважением. Но мои личные отношения с вашим начальством плохие и не меняются. Когда мы затевали фонд «Одарина», Виктор Михайлович подставил свое плечо, за что я ему очень благодарен. На кинофестивале мне вручали диплом за сценарий, и я Шкулёву публично поклонился. Чего я не делал ни разу в этой жизни. Кто угодно скажет, что Кибирева пополам гнуть будут, он никогда не согнется. Только по частям надо. Противный, вредный, характерный. Чего бы мне не работалось главой пресс-службы областного совета депутатов? Но пришел Виталий Евгеньевич Вишняков, а у нас с ним нелады, я публично отправил его на три буквы, два месяца отработал, ушел.

А как я с начальником ЗабЖД поругался? В начале 90-х генерал Виктор Войтенко с треском проиграл выборы. Я был у него доверенным лицом, и мне пришлось уйти из «Парламентской газеты», где я работал собкором с персональным автомобилем, телефоном и окладом. Войтенко мне сказал: я своих не бросаю. И так я оказался редактором «Забайкальской магистрали».

Меня хватило на полгода работы. Начальником Забайкальской железной дороги тогда был Виктор Сехин. Меня представили ему, и он спрашивает: «Почему главный редактор без формы?» Я отвечаю: «В ваших прапорщицких погонах ходить не буду, я все-таки худо-бедно майор запаса войск спецпропаганды». «А кто, мол, сказал, что в прапорщицких погонах? Нет. В таких же погонах будешь ходить, как Седин» (Александр Седин — мэр Читы в 1996–2000 годах, в 2001–2004 годах — замначальника ЗабЖД. — Прим. ред.). А он тогда ходил такой важный, на погонах три звезды — генерал-полковник в общепринятом войсковом значении этого слова. Он, по-моему, даже в этой форме спал. Почему такое уважение к погонам? Потому что нарком путей сообщения Лазарь Моисеевич Каганович издал указ в 30-х годах, что главный редактор дорожной газеты равен по статусу заместителю начальника железной дороги.

В ЗабЖД была своя швейная мастерская. Через неделю я пришел в форме и тогда понял, что такое Забайкальская железная дорога, с которой позже решил никак больше не контактировать. Это отдельное государство в государстве.

Какие преимущества, когда я в форме? Я захожу в экспедицию, спрашиваю: «Девчонки, газету уже отправили?» Они отвечают: «Были загружены вчера, дел было много, сегодня отправляли, завтра закончим». А когда я в форме захожу, то все встают, доклад официально: «Владимир Николаевич, вчера экспедиция получила газету и сразу ее разослала всю».

Тираж «Забайкальской магистрали» тогда был 24 тысячи экземпляров. Выходила она дважды в неделю на 12 полосах, а иногда и на 16. Это весьма солидно. Штат газетчиков был человек 20. Мы занимали левое крыло управления дороги, а потом с Сехиным задружили, и он выделил новое помещение в районе магазина «Маркет». Там был детский сад, потом транспортная прокуратура, а сейчас, кажется, апартаменты начальника дороги. В начале 2000-х там поселилась редакция. Условия были шикарные: новая машина в редакции, повышенные ставки, работали четыре собкора по отделениям дороги. Казалось бы, работа как работа. Но я не мог терпеть хамства. На отчете у начальника дороги он всех подряд крыл матом, женщины, мужчины стоят, сгорбившись, и слушают.

Я говорю: «А вы чего терпите-то?» А мне один мужик отвечает: «Николаич, ты не знаешь, какие они сказочные оклады получают». Я начальнику раз замечание сделал за маты, два раза замечание. И всё.

На открытом партийном собрании редакции впервые за три года «царствования» в области соизволил поприсутствовать его превосходительство товарищ первый секретарь обкома партии Николай Иванович Мальков. Народу в конференц-зале на седьмом этаже набилось столько, что дышать было трудно. Выступая на собрании, он в целом похвалил газету, но зацепился за небольшую корреспонденцию заведующего отделом промышленности Георгия Василюка (мы сидели с ним в одном кресле) и сказал: «Так писать могут только мозговые кастраты». На такое хамство надо было отвечать, и я, ничтоже сумняшеся, за оскорбление нашего товарища предложил удалить с собрания коммуниста Малькова. Тот, недолго думая, заявил, что член партии Кибирев не знает Устава, где черным по белому сказано: член ЦК КПСС, коим он является, вправе присутствовать на открытых, закрытых собраниях и так далее, и так далее. Тогда в знак протеста мы с Георгием Василюком удалились с собрания. Уйти-то ушли, но, чего там скрывать, несколько замандражировали: мы знали тяжелую руку Малькова, который был очень скор на расправу. Но, как ни странно, все как-то утряслось, улеглось. Очень меня поддержал тогда старший коллега — секретарь партбюро редакции Петр Моисеевич Игнатенко, который сказал: «Его (кивок на меня) не наказывать надо, а благодарить за смелость, с которой он защищал нашего товарища».

Еще с этой железнодорожной формой был трагикомичный ход. Мой сосед по даче Санька Громов всю жизнь проработал в локомотивном депо, был хорошим шахматистом. Обычно после поливки мы с ним садились играть, вино попивали, а утром я на работу. Как-то я запорхался, и форму в кабинете, как обычно, не снял, приехал в ней на дачу. Санька меня увидел и в тот день играть не пришел. Короче, потерял я своего товарища по шахматам. Просто он не ожидал, что я такой большой начальник. А я каким был, таким и остался, никаких тут выгибонов не должно быть в этом плане, чему я твоих руководителей все время учу. Ребята, будьте попроще, попроще будьте.

Кибирев дружил с поэтом Михаилом Вишняковым, и оба были достаточно просты
Источник:
из архива В. Кибирева

Ну стал я руководителем пресс-центра областного совета депутатов. Должность большая. Прямой телефон, персональный автомобиль, секретарша, два помощника: Рюрик Карасевич и Миша Вишняков. А я каким был, таким и остался. Все ребята удивляются: ты чего не важный такой? А чего важничать? Сегодня здесь сижу, завтра такой же, как и вы, журналюга.

Я пацан еще — мне пахать да пахать

Книга «От печали до радости» вышла в 2024 году и посвящена моему 75-летию. Это предпоследняя книга, выпущенная фондом. 27-я, про Забайкальский краевой драмтеатр, увидела свет буквально недавно. Полтора месяца мы с Сергеем Забелиным (забайкальский писатель и журналист. — Прим. ред.) ее готовили. Все довольны. Директор театра Юрий Пояркин больше 10 лет мечтал о том, чтобы выпустить нечто подобное, но денег не хватало. Мы пошли на это, книга обошлась в 410 тысяч рублей, себестоимость каждого экземпляра — 1,3 тысячи рублей. Каждая книга в нашем списке — как ребенок, про любую могу рассказывать много и долго.

Книга «События и лица театральной эпохи» вышла совсем небольшим тиражом — 310 экземпляров
Источник:
Олег Фёдоров / CHITA.RU

Редактор ряда последних книг Сергей Забелин. Раньше у нас были не очень отношения, но сейчас сдружились капитально. Он очень хороший специалист, был редактором Восточно-Сибирского книжного издательства, несколько лет работал в журнале «Слово Забайкалья». Считаю, что лучшего редактора за всю историю журнала не было.

Некоторое время назад Забелин мне говорит: «Хорошо бы книгу издать, у меня есть интересная идея о всех тех, кто здесь был, останавливался и как-то с нашим краем связан, „Забайкалье: проездом в историю“». Я ему отвечаю: «Издадим». А Забелин не верит: «Я у четырех губернаторов просил деньги на книжку, и ничего не получается». Книга верстается, Забелин все еще не верит. Потом уже идет презентация самой книги, он встает и говорит: «Я вот книгу в руках свою держу, но не верю». Потом, значит, еще одну его книгу выпустили — «Забайкалье: Перекресток судеб». Тут про всех наших знатных земляков, от космонавтов до первых секретарей, всех, кто каким-то образом известен на всю Россию. Вторую книгу выпустили, но он, наверное, все еще не верит.

Ну вот мы издаем не только современную прозу и поэзию, но и произведения давно уже ушедших дней. Перевыпустили «Скирды горят» Евгения Куренного и «Красную волчицу» Николая Кузакова. Вышла книга моего друга, наставника и шефа Валентина Логунова. Мы разговаривали с ним буквально вчера. Ему 85 лет, жив-здоров, издает книги, пишет. Он для меня пример принципиального отношения к журналистике, к работе, к человечности.

Владимир Кибирев, первый губернатор Забайкалья Равиль Гениатулин и первый редактор «Российской газеты» Валентин Логунов
Источник:
из архива В. Кибирева

Ну вот такой пример: в 1990 году Логунов стал замминистра печати и информации РСФСР, стал главным редактором «Российской газеты», в 1991 году избран членом Совета Республик Верховного Совета СССР. У него дача в Подмосковье в поселке Архангельском, на соседней улице дачи у всей верхушки вплоть до президента Ельцина. Ну про оклад и квартиру я говорить не буду. Но поступиться принципами не мог и написал статью «Разочарование». Про Ельцина. Через полгода всю редколлегию разогнали. Год он ждал, что арестуют. Но, видимо, не дошли руки — другие дела закрутили, завертели. Вот мужик. Для меня он пример.

Журналист Александр Михайлович Алёшкин, много лет проработавший в Забайкалье, — тоже пример. Ему осенью 2024-го исполнилось 89 лет. До сих пор голова ясная, холерик, шебутняга такой. Я по сравнению с этими людьми пацан еще — мне пахать да пахать.

СУХА ТЕОРИЯ, МОЙ ДРУГ

Этими словами классика приветствовал меня прораб Геннадий Иванович Роллов. Заметив мое растерянное лицо, он расхохотался и пояснил: «Смотрел твою телепередачу о шабашниках. Не совсем то, хотя попытки были…» (я работал тогда на Читинском телевидении. — Авт.) И без всякого перехода спросил: «Хочешь сам побыть шабашником?» Отговорки типа «тяжелее авторучки за последние пять лет не поднимал» и «жена не может уговорить покрасить окна» разбивались о его короткие фразы: «научим», «поможем», «заставим». Не обращая внимания на мои колебания, он перешел к подробностям. Работать нужно в пионерлагере «Юный ленинец» — в окружении берез, сосен и елей, на свежем воздухе. Если к этому добавить 700–800 рублей (пять-шесть моих окладов!), то можно понять, почему это предложение было принято.

Так я стал членом бригады шабашников. Начало работы совпало с субботой и воскресеньем. Все было бы неплохо, но утром в понедельник я еле поднялся. И хотя не считаю себя за слабенького, два дня на шабашке исчерпали все силы. Работали по четырнадцать часов. Перекрывали на столовой крышу. Пока разбирали старую, шиферную, весь процесс походил на игру. Раз-другой долбанул по гвоздям — шифер около них ломался, и лист, ничем не удерживаемый, скользил вниз. За три часа огромная, с полгектара, поверхность была очищена, и началось самое препротивное. Гофрированные металлические листы с трудом «прилепили» к обрешетке. Гвозди с резиновыми шляпками (чтобы не попадала вода) с трудом пробивали лист. В местах соединений двух или трех листов обычные гвозди не пробивали. Приходилось брать дюбель… Только после сделанного отверстия можно было заколачивать гвоздь.

Пальцы на левой руке после нескольких попаданий по ним молотком онемели. Даже опытные ребята-строители и те потребовали йод.

Такого писателя у нас 50 лет не было

После семидесяти несколько критически относишься к людям. Поэтому в моем возрасте сложно приобретать друзей — многим нужен я, но не все мне нужны. А вот с Еленой Ивановной Чубенко мы как-то сошлись, как будто бы давно друг друга знали. Хотя только слышали друг про друга. Встретились мы в типографии Богданова, она попросила отредактировать очередную книжку: «У меня ни разу редакторов не было. Но сразу предупреждаю, больше 25 тысяч рублей я вам за работу заплатить не смогу».

Я ответил, что если еще раз услышу про деньги, то мы крепко поссоримся. У нас все делается на общественных началах. Мы вместе подбираем книги, редактируем их, делаем обложки. По поводу обложек у нас принципиальная позиция. Мы ищем их из пяти тысяч работ забайкальских художников, пропагандируя таким образом и изобразительное искусство.

На книгу «Веселый город» Николая Ярославцева пришлось заказать обложку у Артема Декина. Но ребята вышли какие-то грустные. Я говорю: «Это пацаны из колонии малолетних преступников, что ли?» Немножко их повеселили. А книжка очень хорошая, качественная, пришлось над ней поработать.

Елена Чубенко стала председателем экспертного совета. Мало того, что она шикарная, очень хлопотливая мама и бабушка, она корреспондент «Улетовских вестей», председатель регионального отделения Союза писателей России.

Живет она в Улетах, вечером в воскресенье или понедельник приезжает в Читу, неделю сидит с внучкой, водит ее в школу, а в пятницу возвращается к мужу. И так несколько лет. Кроме того, что она шикарный автор, такого писателя у нас в последние 50 лет не было. Я с полной ответственностью могу это сказать. У нее шикарный язык, сочный. Казалось бы, откуда? Пришла по призванию в милицию, дослужилась до майора, перешла в суд, отработала там 10 лет. Сейчас на пенсии и успевает везде.

Мне всегда нравятся высказывания Анатолия Аграновского, я почитатель его таланта. В одном из его очерков есть фраза: «Он никогда никуда не торопился, поэтому успевал все сделать». Это вот как раз про Елену Ивановну.

В каждом приличном населенном пункте есть люди, которые рады были видеть нас в любое время суток. В Борзе это был Анатолий Михайлович Ламбрианиди, фронтовик, журналист, хлебосол, любитель выпить, поговорить, а в конце встречи — рвануть гитару со стены и голосом, напоминающим скрип тележных колес, исполнить несколько песен на морскую тему. Между собой мы прозвали его Мудрым греком.

В один из визитов в его гостеприимный особнячок в центре города, который он делил пополам с генералом — очередным командиром «голубой дивизии», на заднем дворе мы увидели пять или шесть аккуратных, закрытых клеенкой тумбочек, напоминающих ульи. — Михалыч, неужели пчел завел? — радостно завопили мы. — Ну ты молодец, однако!

— Молодец среди овец, — ответил хозяин усадьбы. И пояснил: — Никакие это не ульи, а пачки листовок: от коммунистов, от демократов, а здесь — макулатура от либералов. Вот эти горят лучше, а эти, — кивнул он в сторону одного из «ульев», — плохо: отпечатаны на некачественной бумаге. Но ничего, на растопку все сгодится.

Мы искренне возмутились: как же так? На него люди понадеялись, что агитматериалы в разгар избирательной кампании попадут к избирателям, а он вот так беспечно отнесся к партийным изданиям.

— Мало каши съели, чтобы учить меня жить, — заявил Анатолий Михайлович. — Вы читали этот бред? А, не читали! А я добросовестно ознакомился с этой «малиной»: одни обещания красивой жизни и никакой конкретики. И вы хотите, чтобы я распространял эту бредятину среди земляков? Да никогда!

— Но вы же, наверное, от них деньги получили? — не унимались мы.

— То-то и оно-то, что ни копейки. Представители всех партий и движений, не сговариваясь, заявляли: оплатим потом. Ну, а потом — суп с котом.

Мы посмеялись над мудростью нашего старшего товарища-журналиста и пошли за стол чаевничать. С тех пор он — Мудрый грек.

В 2023 году у нас с Виктором Михайловичем родилась наша совместная идея. Мы разговаривали в особняке на Смоленской, ждали Александра Яковлевича Михайлова, которому на будущий год должно было исполниться 80 лет.

Виктор Шкулёв, Елена Чубенко, Владимир Кибирев и Алла Озорнина
Источник:
Из архива В. Кибирева

Для Забайкалья Михайлов знаковая фигура — друг, земляк, звезда российского значения, бессменный президент кинофестиваля и не только. Больше 20 лет назад он выпустил книгу «Личное дело». Я ее прочитал, показалось, что ее писали три разных автора. Сказал об этом Михайлову. Он удивился: как ты узнал? Ну как — стиль, язык, годы, профессионализм. Книга эта устарела — но в жизни многое изменилось, появился кинофестиваль, новые роли. Шкулёв обсудил это с Михайловым, и жена его — Оксана — говорит: «Наконец-то приятное известие, а то обычно только просьбы к Александру Яковлевичу».

Автора мы нашли — это дочь Александра Михайловича Алёшкина Елена — хорошая и очень толковая журналистка. Книга ее трудами была готова в мае 2024 года. И можно было презентовать ее на кинофестивале. Но все уперлось в Александра Яковлевича. То ему некогда прочитать, то одно, то другое, пятое-десятое. Полтора года идет редактирование, Михайлов правит текст Лены, она переписывает, он снова правит. В общем, эта песня хороша, начинай сначала. Весной уже 2 года будет. Ну понятно, Михайлов, действительно, очень сильно загружен. Он в кино снимается, ездит со спектаклями по стране, ведет курс во ВГИКе. Но книга будет шедевральная, я считаю, что она написана на высоком литературном уровне. Несколько глав мы опубликовали в «Читинском обозрении», и читатели хорошо восприняли.

Планируем выпустить книгу тиражом 1,5 тысячи экземпляров — сейчас считается очень большой тираж. Михайлову я предлагаю на форзаце отпечатать его автограф. Он отказывается, говорит, что сам будет ставить подпись. Ну знаете, что мы сколько-то экземпляров отправим в Цугольский дацан, где восстановили землянку, в которой Михайлов жил. И все-все-все читатели этой книги захотят автограф. Договорились, что сделаем и с автографами, и без них. Над книгой сейчас усиленно работаем, я хочу, чтобы она поскорее вышла, и про Михайлова узнало больше забайкальцев.

Работаем мы с Читинской городской типографией. Были предложения издавать книги в Улан-Удэ, там на 30% дешевле, но мудрый Виктор Михайлович Шкулёв сказал, что важно поддержать местного производителя. Да, подороже, но это местный бизнес. В последнее время типография заменила аппаратуру, подтянула качество и делают все не хуже столичных издательств.