Газификация Читы: дорогая утопия или реальный способ уйти от смога

Общественник Евгений Корнев много лет работает с темой газификации Забайкальского края. Он уверен, что до магистрального газоснабжения нужно провернуть огромную работу по газификации частных домов – чтобы у газового монополиста появился рынок сбыта. В беседе с редактором «Чита.Ру» Андреем Козловым Корнев приводит некоторые экономические выкладки, которые демонстрируют всю сложность проблемы. Основной камень преткновения прямо сейчас – цена отопления дома на газе. Это просто в два раза дороже, чем топить углём или дровами.

Ниже приводится отредактированная расшифровка «Редколлегии» от 12 января.

Евгений Корнев родился 7 января 1971 года. В 1996 году окончил Читинский государственный педагогический университет, затем Забайкальский институт предпринимательства. Работал заместителем начальника управления ЖКХ, руководителем Центра обслуживания, содержания и продаж казённого имущества Забайкальского края, руководителем ситуационного центра ЧС.

В 2018 году Корнев устраивал на площади Ленина одиночные пикеты с требованием к правительству края рассмотреть вопросы, касающиеся детей-сирот. В 2019 году участвовал в митинге против администрации Читы, а затем подавал документы на конкурс на пост главы этой же администрации, но не прошёл во второй этап конкурса, так как не указал свой доход.

Сейчас является индивидуальным предпринимателем. В 2021 году участвовал в дополнительных выборах депутатов гордумы Читы по Витимскому избирательному округу и дополнительных выборах депутата Законодательного собрания по округу №1 «Октябрьский».

Андрей Козлов (А.К.): Сегодня у нас гостях Евгений Геннадьевич Корнев, и мы будем говорить про реализацию федеральной программы «Чистый воздух» в Чите. Мы обсуждали эту тему с Андреем Томских и говорили о том, что те меры, которые были реализованы в 2021 году на федеральные деньги в части очистки воздуха в Чите, – это приобретение новых троллейбусов и закрытие нескольких котельных.

Прочитать расшифровку беседы можно здесь.

В части котельных всё понятно, но основные деньги пошли на новые троллейбусы. Это никак не меняет ситуацию с тем, в каком состоянии воздух находится в Чите. И размышления Томских по этому поводу подтвердила отчасти опосредованно федеральный вице-премьер Абрамченко, которая перечисляла города, которые достигли каких-то выраженных в цифрах показателей улучшения качества воздуха в 2021 году благодаря реализации этого нацпроекта «Экология». Там Читы не оказалось, к огромному сожалению.

Какое отношение имеет Корнев к проблемам чистого воздуха? Он является одним из тех людей, которые продвигают проект вполне конкретной газификации в Забайкальском крае. Причём речь идёт о несколько другой газификации. Не той мифической газификации, когда придёт некая волшебная труба, Газпром её якобы проведёт, во что я совершенно не верю, и что-то после этого волшебное произойдёт, воздух станет чистым, каким-то образом ТЭЦ ТГК-14 переведут на газ.

Правительство России выделило 1,26 миллиарда рублей Чите на реализацию федерального проекта «Чистый воздух» национальной программы «Экология». Деньги пойдут на уменьшение выбросов вредных веществ в атмосферу, в том числе за счёт строительства троллейбусной линии до посёлка Каштак, покупки 36 новых троллейбусов, сноса трёх котельных. Закончить все мероприятия планируется в декабре 2022 года. У краевых властей в планах закрыть ещё семь котельных и добиться газификации города. На это потребуется 9 миллиардов рублей, источника финансирования этих идей пока нет.

А речь идёт о вполне конкретной газификации домовладений, и об этом, в частности, перед Новым годом говорил министр природных ресурсов Немков во время заседания в гордуме. Он говорил цифры, которые фигурируют во многих документах, которые готовил в том числе Корнев, насколько я понимаю. Речь идёт о том, что в Чите основной объём загрязнения воздуха обеспечивает вовсе не ТГК-14 и даже не автомобильный транспорт, как об этом постоянно говорят.

По разным оценкам, загрязнение практически 74% воздушного бассейна в Чите обеспечивают частные домовладения, то есть обычные дома с печным отоплением. Этих домов, по разным оценкам, от 12 до 13 тысяч в черте города Читы и около 10 тысяч в ближайших окрестностях, в частности, в районе посёлка Смоленка, который очень сильно разросся. Там и Добротный рядом, ещё очень много дачных кооперативов. Все, кто в ту сторону ездил зимой, прекрасно видят, что этот смог идёт со стороны Смоленки и объединяется со смогом, который закрывает практически всю Читу.

И если летом как таковой проблемы смога в Чите практически нет, то зимой мы погружаемся в это огромное облако. Мы сидим под одеялом из дыма и смога, и это обеспечивают именно частные дома. Безусловно, свой вклад в загрязнение воздуха в Чите вносят и автомобили, но примерно только 5% загрязнения.

Ну, естественно, ТГК-14 тоже даёт какое-то загрязнение, она не может не давать, потому что у неё ключевая ТЭЦ-1 в Чите, которая работает на угле. Но она всё-таки построена по уму, с учётом розы ветров, там есть какие-то системы, которые проводят очистку перед тем, как этот дым попадёт в воздух. У ТГК-14 примерно 15% загрязнения воздуха в Чите и все остальные котельные – 10%.

Я бы хотел обсудить с Евгением Геннадьевичем то, насколько эффективны те меры, которые сейчас предпринимаются, и что на самом деле нужно делать.

Евгений Корнев (Е.К.): На самом деле, нужно сначала согласиться с вашими оценками с небольшой лишь разницей, потому что, по разным подсчётам, у нас от 15 до 21% – это выбросы, которые даёт ТГК-14, котельные, действительно, около 10% и автомобильный транспорт – 4,9%. Если мы отсюда посчитаем наши машины, которые сегодня существуют, маршрутки, вместо которых будут ездить троллейбусы и автобусы, получится где-то около 0,01 – на этот процент снизится загрязнение при установке троллейбусной линии.

А.К.: Вы тоже подтверждаете тезис Томских ( Эффективность строительства троллейбусной линии в части влияния на чистоту воздуха в плане мероприятий – всего 2%) о том, что внедрение новой троллейбусной линии ничего не изменит?

Е.К.: Нет, конечно. Это одна из мер, даже полумер. Это минимум. Мы говорим обо всём подряд, и сейчас мы пытаемся лечить каким-то образом болезнь. И, знаете, мне это напоминает один анекдот. К врачу пришёл больной. Говорит, везде болит. Вот тут, тут и тут болит. Врач говорит, так у вас палец сломан – куда ни ткни, болит.

Поэтому в данном случае комплекс мер программы «Чистый воздух» на сегодняшний день недостаточно администрируется, она вообще не администрируется в принципе. Программа «Чистый воздух» — это, конечно, совершенно утопичный продукт, который в рамках наших предложений должен совершенно кардинально поменяться. Подход должен поменяться полностью, наполнение этой программы «Чистый воздух» и, самое главное, методика реализации, чтобы не было этого авторитарного момента, когда мы не поменяли орду, а переняли её инструменты.

А.К.: Это не авторитаризм, по-моему. Мне кажется, это просто отсутствие понимания того, куда нужно двигаться. Сейчас речь идёт о том, что есть некий нацпроект «Экология», в рамках которого есть программа «Чистый воздух», нужно просто освоить деньги. «Нам дадут деньги, давайте на что-нибудь их потратим. На что мы их можем реально потратить», — размышляют люди в правительстве.

Они говорят: «Слушайте, мы не можем сейчас все дома на газ перевести, давайте что-нибудь придумаем, что реально реализовать». Я предполагаю, что так говорят. «Ну, давайте троллейбусы заменим». И меняют.

Е.К.: «Давайте что-нибудь сделаем». Ну, так есть. Поэтому в этой части нам нужно сначала провести анализ. Даже не изобретать велосипед – анализ проведён, у нас есть масса исследовательских работ, есть разработки нашего бывшего ЧИПРа (Институт природных ресурсов, экологии и криологии Сибирского отделения Российской академии наук), есть проект «Великое исследование». Там достаточно чётко даны все моменты, они в той или иной степени разнятся, но вывод один, он совершенно очевиден: частный сектор, дрова, уголь – это то, что является нашей основной проблемой.

Поэтому всё остальное, эти подспудные моменты – это разговор в пользу бедных. Поэтому нам сегодня нужно решать главную проблему. Начинать с неё. Я не буду приводить все аспекты в части методологии решения этой проблемы – их существует достаточно много. Говорят, давайте попробуем электричество, снизим тарифы, давайте попробуем то-то и то-то. Представьте себе на секунду, что сейчас мы все начали топиться клёвыми электрокотлами, которые почти ничего не потребляют. Выдержат ли сети? Они не выдержат. То есть нам нужно полностью перекладывать все электрические сети, потому что это нагрузка.

Субсидирование стоимости электроэнергии для отопления частных домов как альтернативу печному и угольному отоплению предлагал общественник Максим Резвых в начале января, тогда же он назвал воздух на улицах Читы газовой камерой.

А.К.: Ну и производить гораздо больше мощности.

Е.К.: Естественно, то есть это самая настоящая утопия. Если мы начинаем говорить о биотопливе, там тоже есть свои сложности. Поэтому в части наиболее оптимального подхода, который можно дифференцировать с Россией, это, конечно, то, что нам присуще, это наши углеводороды, которые под землёй лежат. Это газ, безусловно, голубое топливо, которое может добываться, применяться.

Газ имеет разные виды: это пропан-бутан, метан, это биотопливо. И на сегодняшний день не только внутреннее снабжение газом, метаном осуществляется – этот газ поставляется в огромных объёмах за границу. Поэтому, конечно, в этом направлении мы и должны думать. Именно в направлении газификации однозначно.

А.К.: Давайте сразу в этой точке поймём, о какой именно газификации идёт речь. Потому что никто ответить не может. Что имеется в виду? Труба, которая сюда придёт, или мы сюда начнём больше сжиженного газа возить? О чём речь?

Е.К.: Тут два аспекта. Первый аспект — это вид газа. То есть газифицировать жилые дома можно пропан-бутаном и метаном.

А.К.: То есть нужно переделать отопление домов так, чтобы там были не печки, а газ.

Е.К.: Газовые котлы.

А.К.: Например, есть дом, там стоит русская печка, в которой уголь жгут или жгут дрова, а иногда и пластмассу. Я так понимаю, смысл работы этой печки заключается в том, что во время сжигания образуется тепло, которое нагревают стенки печки, и это тепло распространяется по всему дому. Когда мы газифицируем этот дом, мы печку убираем, ставим котёл и протягиваем по всему дому трубы с горячей водой. Такая логика?

Е.К.: Здесь между ними нужно ещё одну штучку показать, так называемый котёл, то есть вместо печки внутри стоит нагревательный элемент, который нагревает воду, которая расходится по трубам, и это всё ты тоже топишь углём или дровами, то есть обычный твердотопливный котёл с водяной системой отопления. А газ тут используется вместо твёрдого топлива, нагрев происходит с помощью газа.

А.К.: То есть вы говорите, есть дом с русской печкой, а есть дом, где стоит твердотопливный котёл, у которого и так уже тепло разбегается по трубам. И надо, условно, просто заменить уголь на газ, а в доме, где стоит русская печка, ещё и проложить все эти коммуникации?

Е.К.: Точно. Есть два вида топлива: пропан-бутан и метан, которыми мы сегодня здесь отапливаемся. Разница между этими газами достаточно существенная, она начинается с его происхождения, потому что пропан-бутан – это газ, который появляется путём крекинга нефти, то есть перегонка, грубо говоря. Это высшая форма перегонки, то есть этот газ получается из нефти. Соответственно, его температура замерзания – минус 0,5 градуса Цельсия. Поэтому для нас здесь есть проблема. Но в части его сжатия, доставки, транспортировки он гораздо лучше, чем метан. Метан – это природный, трубный, попутный, болотный газ, который находится под землёй.

В основном в газифицированной части России применяется метан, который идёт по трубе. Если сравнить газ пропан-бутан и метан, это 8 тысяч килокалорий и 11 тысяч килокалорий, то есть пропан-бутан гораздо жирнее, меньше в объёме, а вот метан более воздушный, один его кубический метр даёт 8000 килокалорий, это его КПД. Так вот, он в сжиженном виде является продуктом скоропортящимся. Его можно привозить либо в трубе, либо в специальных двухконтурных бочках, чтобы он не нагревался. Он может находиться там неделю.

То есть если ты привёз большой объём, тебе нужно его по газгольдерам очень быстро раздать, потому что иначе он начнёт расширяться, его нужно будет стравливать. Его хранение осуществляется двумя методами: сжатие до 300 атмосфер в специальные баллоны (это очень дорого), либо его охлаждение до 167 градусов, он сжимается в 630 раз, становится жидким, и в этом состоянии он тоже находится недолго. Поэтому получается, что как только мы доставляем сюда этот газ, нам надо его куда-то деть. Скажите мне, куда он денется? У нас нет сетей, у нас нет газораспределительных сетей вообще, в принципе.

А.К.: То есть придёт труба, и что дальше с этой трубой делать? То есть нужно этот газ куда-то девать. Но мы с вами в настоящий момент о трубе вообще не говорим. Я в неё не верю.

Е.К.: А как мы можем о ней говорить? Там свои газовые технологии, у неё должно быть определённое заполнение, а это просто технически невозможно никак без газораспределительных сетей.

А.К.: То есть вы говорите: в текущем моменте логично привозить сюда газ пропан-бутан в бочках к уже готовым потребителям, условно говоря?

Е.К.: Ну это и происходит, собственно говоря. На сегодняшний день, по нашим подсчётам, у нас около 60 домов, а компания «Газавтономсервис», которая работает в этом направлении, наверное, домов 200–300 уже подключила. Происходит следующее: стоит коттеджный посёлок, к нему делается газгольдер, то есть закапывается бочка, проводятся сети пропан-бутановые к домам. Этот котёл нагревает воду, подаёт тепло по трубам, система распределяет.

Вот представьте себе, пропан-бутановый аспект реализован на территории одного коттеджа, то же самое можно сделать на территории другого коттеджа, то же самое можно сделать на территории ещё какого-то коттеджа.

А вот теперь в целом: какая разница для Газпрома, что мы это сделали? Что для них поменялось? Да ничего не поменялось. Вчера была русская печка, мы её снабдили водяным отоплением, завтра мы поставили твердотопливный котёл, снабдили его водяным отоплением, послезавтра мы поставили газовый котёл и свой газгольдер. И что? Газпром должен это взять и принести это всё в коттедж, на машине развезти или ещё что-то сделать? Сети-то нет. Газораспределительной сети, настоящей сети, которая идёт по центру посёлка, нет.

И здесь проблема как раз технологическая, потому что газ замерзает. Допустим, в Красноярском крае с высоким снежным покровом и с глубиной промерзания очень небольшой они могут закапывать эти сети на глубине полутора метров. У нас тут нужно доходить до 4 метров, чтобы уберечь газ от замерзания.

Вы обращали внимание на газгольдеры возле пятиэтажек? Их жители используют газ для приготовления пищи. Если на месте газгольдера поставить котельную и провести трубу с уже нагретым теплоносителем (тосол, вода), здесь ты увидишь огромные потери КПД, потому что газ очень дорогой и происходит потеря КПД при доставке этого тепла. А тот котёл, который ты поставишь в каждую квартиру, будет иметь более высокий КПД.

Так вот, принципиальное отличие состоит в том, что наш проект, который предлагаем я и автор запатентованной системы Саид Салихович Шарафутдинов (это группа компаний «Регионгазсервис») – технический эксперт, идеолог, придумщик этого проекта. Так вот, проект имеет принципиальное отличие в том, что мы начинаем строить сети не под пропан-бутан. По ним идёт пропан-бутан. И мы точно так же, как «Забавтономгаз», делаем эту газификацию, и сегодня люди получают пропан-бутан привозной пока, временно. Но сама сеть предусматривает возможность, что по ней может пойти метан просто переключателем тумблера. Вот и всё.

По данным сервиса «Контур.Фокус», в конце 2021 года регистрирующий орган принял решение о предстоящем исключении юридического лица – общество с ограниченной ответственностью «Регионгазсервис» — из ЕГРЮЛ, так как в отношении юридического лица внесена запись о недостоверности. Генеральным директором является Саид Шарафутдинов, ему также принадлежит 90% компании.

В январе 2019 года Шарафутдинов представил «Чита.Ру» план газификации Забайкальского края, не требующий столь значительных, как на программу «Чистый воздух» средств, но кардинальным образом и бесповоротно решающий многие проблемы города и края в целом: от экологии до социального роста и стабилизации демографической ситуации в регионе.

То есть, грубо говоря, мы готовим сетевую газификацию заранее. Ведь у нас, как мы выяснили, трубы нет почему? Потому что нет газораспределительных сетей. Ответьте мне на вопрос: почему нет газораспределительных сетей? Потому что нет трубы. И вот этот дамоклов узел мы тем самым разрубаем. Мы делаем сети, и пока временно с точки зрения нашего графика, всех предусмотренных расчётов, пока эти дома начинают переключаться на этот газ, саму сеть потом перекладывать не нужно. Там другие технологии. Сама сеть должна меняться. Если сеть на пропан-бутан, а туда запустили метан, он гореть не будет.

Если мы будем продолжать газификацию тем способом, который сегодня с точки зрения правительства пущен на самотёк, мы, собственно говоря, через 5–10 лет окажемся в том же положении, что и сейчас. Потому что тот же Газпром придёт, увидит кучу подключённых коттеджей к этому пропан-бутану и поймёт, что нужно перекладывать полностью все сети на метан и всё делать по новой. Наш проект и проект, который мы предлагаем правительству, предусматривает строительство сетей под метан.

А.К.: Понятно, вы предлагаете. А правительство что говорит?

Е.К.: Вот это самый сложный вопрос. Вы сначала спросили, откуда это взялось? Так вот, сам по себе мой уход из государственного казённого учреждения «Центр казённого имущества» как раз с этим и сопряжён. То есть этот проект появился как следствие, как цепочка этих вещей. В 2016 году, когда мы с моими коллегами оценили то жильё, которое купили детям-сиротам на вторичном рынке, я сразу же пришёл к губернатору Ждановой и сказал: «Это просто катастрофа». Вы знаете эту историю, мы сейчас о ней не будем.

И сразу же мы предложили строить новое жильё по нормальным технологиям. И самым главным аспектом здесь было развитие конкуренции. И вот тогда было создано проектное управление, потому что механизм реализации – это было самое главное на тот момент. И вот это проектное управление предусматривало комплексную застройку. Василий Петрович Бородин (После работы в городской администрации в 2009 году Бородин перешёл на должность заместителя министра территориального развития Забайкальского края.), знаменитый бывший первый заместитель мэра долгое время, принёс этот проект.

Мы сделали комплексную застройку проектов микрорайонов Витимский, Амурский, Романовский, Преображенский, всё посчитали. Тогда была программа «Жильё», мы могли получать субсидии и так далее. То есть всё было готово и даже потратили около 300 тысяч на проекты этих домов. И вот в этот момент появился как раз Саид Салехович. Он пришёл и говорит: «Слушайте, а чего вы тут хотите?» У нас 800 миллионов заложено на повысительную трубу ТГК-14. Она как раз была в первом комплексном плане по «Чистому воздуху». Это было подключение от точки перед Каштаком, там тепловой узел.

Мы предусматривали строительство этой трубы около 4,5 километра, как раз на микрорайоны Амурский, Романовский, Витимский, Преображенский, чтобы сделать там централизованное отопление. И вот тогда он эти 800 миллионов просчитал, и на тот момент, особенно с учётом стоимости газа, получилась альтернатива, что мы могли газифицировать путём этой трубы.

А.К.: То есть вы говорили о том, что надо строить дома и сразу же предусматривать отопление газом?

Е.К.: Точно. Ещё в 2016 году.

А.К.: Немков говорит про частный сектор, 12 тысяч домовладений, это ваши, в том числе, цифры. И он говорит: «Если рассматривать электрификацию, замену котлов на электрические, то необходимо 9 миллиардов рублей. Переключение на ТЭЦ (вообще сумма баснословная) – порядка 35 миллиардов рублей. Единственный выход – это газ. Переключение на газ, по подсчётам, достигает всего 4 миллиардов рублей, это 350 тысяч рублей на одно домохозяйство». То есть он берёт 12 тысяч домовладений, очень сильно округляет и умножает на 350 тысяч рублей и получают 4,2 миллиарда рублей.

Я не очень понимаю, что имеет в виду Немков. Он имеет в виду всё-таки замену твердотопливных котлов на газовые котлы и замену русских печек на целую систему. Он говорит про 350 тысяч рублей на одно домохозяйство, которые кто должен заплатить – государство?

Е.К.: Вот здесь давайте сначала по цифрам. Немков прав, но прав только в части этой узкой цифры, которая на один дом и которую мы же и считали в том числе. Цифра примерно сопоставимая. Весь проект, который мы направили в Газпром для оценки, предусматривал, на самом деле, 7,5 миллиарда рублей. Что туда входило?

Во-первых, 400 тысяч на 12 861 дом, а это уже 5,2 миллиарда рублей. Во-вторых, 500 миллионов рублей для того, чтобы сделать автопарк – развозить этот газ людям, и потом на технологическое обслуживание и содержание. Полтора миллиарда рублей предусматривалось на строительство технопарков, их предусматривалось четыре. Технопарк – это ёмкости, газгольдеры ремонтируются, там же всё складируется, обслуживается.

А.К.: И давайте ещё выше поднимемся: привозим по железной дороге газ?

Е.К.: Его можно привозить по железной дороге, его можно привозить на автомашинах.

А.К.: Ну, наверное, по железной дороге лучше?

Е.К.: Безусловно. Дешевле. Ну и объёмы. И получается 7 с лишним миллиардов рублей. Тут есть самая узкая часть, которая составляет большие затраты, – это бочки-газгольдеры 8–10-миллиметровые. Они должны меняться через определённые периоды времени. Это же опасно, если не следить за этой бочкой. Так вот, мы тогда ещё с Саидом Салеховичем посчитали: чтобы снизить себестоимость производства этих бочек, мы вполне могли их начать делать на Сретенском судостроительном заводе, потому что там есть два цеха, и всё оборудование как раз заточено под производство этих вот газгольдеров.

Так вот, предусматривалось, что 7,2 миллиарда рублей, сопоставимые цифры, нам даст Газпром на газификацию. То есть мы человеку 400 тысяч дарим, он получает под ключ полную газификацию, строим сеть. Элементы собственности, кто чем там будет управлять, мы сейчас разбирать не будем, но в рамках этой федеральной программы при определённом софинансировании мы могли туда зайти, потому что мы создавали для Газпрома рынок сбыта, нового потребителя, собственно говоря, политические дивиденды.

А.К.: То есть вы говорите о том, что Газпром в рамках некой частно-государственной концессии может вложить 7,5 миллиарда рублей в перевод этих домов на газ, в создание всей инфраструктуры газовой и потом получать, условно говоря, деньги с этого рынка сбыта?

Е.К.: С одной поправкой: не совсем весь Газпром, там инвесторы, это же инвестиционный проект. Там софинансирование государства, там софинансирование самих частных инвесторов. В частности, мы готовы были войти в эту программу. И самое главное – это технологическая возможность, потому что запатентованная система, которая сегодня есть у нашей компании, уникальна, и она позволяет строить сети на низкой глубине залегания. Я пока раскрывать не буду эти тайны.

А.К.: Хорошо. То есть, условно, этим 12 тысячам домовладений государства или инвестор дарит перевод их домов на газ. Так они потом должны платить за этот газ. Сколько стоит отопление дома зимой?

Е.К.: Здесь небольшая оговорка: сегодня мы подключаем дома, и люди платят сами. Они готовы пойти на эти затраты, потому что они прекрасно понимают, что государство им придётся ждать до третьего пришествия, особенно в рамках системы управления на территории Забайкальского края. Теперь момент, почему люди не так активно идут на эти процессы? Потому что газ, например, в течение этого года увеличился в стоимости в три раза. Представьте себе средний коттедж, давайте возьмём 100 квадратных метров. На отопление зимой в месяц нужно было в пределах 7–8 тысяч рублей.

А теперь представьте себе затраты большой котельной, которая обслуживает целый посёлок. Почему-то считают только дрова, а то, что связано с содержанием кочегаров и на 30% увеличивается себестоимость, об этом никто не говорит. Умножаете это всё. На сегодняшний день средний коттедж будет стоить тысяч 18 зимой и тысяч 7–8 – осенью.

А.К.: Вы понимаете, что это тупик? Никто не будет вам платить столько денег. Эта проблема появилась в 2021 году, когда цена на газ выросла в два раза практически. То есть для того, чтобы людей убедить переводить свои дома на газ, по большому счёту, нужно субсидировать эту оплату.

Е.К.: 69-й закон (Федеральный закон 69-ФЗ «О газоснабжении в Российской Федерации».) предусматривает возможности правительства и даже обязанности правительства установить стоимость на газ, которая будет сопоставима (статья 20. Принципы государственной ценовой политики в области газоснабжения: Государственная ценовая политика в области газоснабжения осуществляется на основе принципа расширения сфер применения рыночных цен на газ и услуги по газификации жилищно-коммунального хозяйства, промышленных и иных организаций с учётом стоимости, качества и потребительских свойств альтернативных газу видов энергетических ресурсов в целях формирования рынка энергетических ресурсов.) с альтернативными источниками теплоснабжения.

Я как бывший заместитель руководителя единого расчётно-кассового центра в стародавние времена понимаю прекрасно, что момент, связанный с этой субсидией, его технология – это целевая субсидия. То есть лучше всего субсидировать на основании тех документов, которые предоставлены по индивидуальному домохозяйству. Но дело тут даже не в этом. На сегодняшний день мы понимаем, что это тоже правительство делать не будет, оно как бы отвернулось сегодня от людей, идёт каким-то своим путём.

А.К.: К троллейбусам.

Е.К.: Да. И поэтому я сейчас просто обозначу поверхность, я не хочу раскрывать коммерческие тайны. Есть реальные возможности на сегодняшний день решить проблему и с ценой на газ, в том числе для людей. Когда это будет, примерно процентов на 20–30 всего лишь дороже, чем дрова, чем уголь.

А.К.: А сколько сейчас платят за 100-квадратный коттедж?

Е.К.: Я думаю, что разница небольшая, потому что цена на уголь тоже поднялась в гору. Дрова поднялись ещё выше, потому что лес вырубили, и это просто катастрофа. И поэтому тут, собственно говоря, повышения одинаковые. Динамика одинаковая – отрицательная.

А.К.: То есть вы не знаете, сколько сейчас нужно заплатить владельцу 100-квадратного жилого дома за отопление дома углём зимой в месяц?

Е.К.: Сейчас, наверное, 10–12 тысяч.

А.К.: Но это всё равно в два раза ниже, чем отапливать его газом при текущих ценах?

Е.К.: Я считал, где-то не в два раза, а процентов на 60.

А.К.: Это очень значимо.

Е.К.: Да. Но тем не менее, если мы посчитаем, сколько человек потом ещё тратит нервов, сколько он тратит энергии на всё это. Если он это переведёт в нужное русло, то на то и выходит, собственно говоря.

А.К.: Он так не будет считать. Человек будет считать просто две цифры.

Е.К.: Я просто не могу всего рассказывать, я не могу раскрывать коммерческие тайны. Есть реальные экономические, финансовые возможности, которые позволяют сегодня за счёт определённых действий, централизованных, со стороны программного метода сделать так, что у людей это будет цена примерно одинаковой. Можно это сделать, просто это нужно захотеть.

А.К.: По-моему (я могу быть не прав и я надеюсь, что я ошибаюсь), правительство Забайкальского края не очень чётко представляет, как на самом деле решать проблему с чистым воздухом.

Е.К.: Там совершенно разломана система управления.

А.К.: И это очень сильно заметно. И даже те деньги, которые Федерация начала нам давать, пока ничего не решают, насколько я могу судить.

Е.К.: Да, они не могут администрировать. Они не знают, как их тратить, куда их тратить. Совершенно неэффективны. Вот пачка отписок. Если вы сейчас их листнёте, вы в каждой из них увидите: «Просим наше министерство исключить отсюда, оттуда». Значит, это на полномочия министерства не распространяется. Катастрофа. Зачем тогда это огромное число? Я, кстати, когда был чиновником ещё, всё время говорил: 50% сократить – ничего не поменяется.

А.К.: Я всё-таки надеюсь, что правительство Забайкальского края развернётся в ближайшие годы в сторону более конкретных мероприятий, которые по-настоящему будут как-то влиять на ситуацию с воздухом в Чите. Она, на самом деле, является критичной. Она является одним из довольно серьёзных факторов, которые влияют на миграционные процессы, люди от этого отсюда просто уезжают.

Мы будем отдельно говорить о том, что происходит с лёгкими забайкальцев, когда они дышат этим воздухом зимой. Для многих может показаться, что всё это очень неважно, несущественно, ну вот, мы привыкли, надо 3–4 месяца зимой потерпеть этот смог. За этот смог расплачиваемся и мы, взрослые, и наши дети, и с этим действительно нужно что-то делать. Потому что ситуация с каждым годом ухудшается, и это экономический процесс: раньше чуть больше дровами топили, а сейчас чуть больше углём.

Реальный уровень доходов населения падает, и в печки начинает лететь не только уголь и дрова, но и всякие другие, не очень приятные вещи просто в силу того, что у людей нет денег на то, чтобы использовать более дорогостоящее и более экологичное топливо.

Единственная наша цель – это выработка, обсуждение более конкретных и действенных мер по очистке воздуха в нашем городе, где мы все живём, и даже те, кто здесь работает всего по несколько лет, они тоже портят своё здоровье. Давайте что-то с этим делать.