Ехали работать не за деньги. Экс-министр образования Забайкалья вспомнил, какими были студотряды

17 февраля в десятый раз в России отметят День студенческих строительных отрядов. Накануне мы поговорили с экс-министром образования Забайкалья Анатолием Чумилиным, который в первой половине 80-х работал главным инженером Читинского областного штаба студотрядов.

— Как была выстроена работа отрядов?

— Существовала государственная система. Центральный штаб студенческих отрядов был привязан к Центральному комитету комсомола. При комсомоле работали краевые и областные штабы студенческих отрядов. В штаб входили постоянные сотрудники: командир, заместитель командира, комиссар и я — главный инженер. Еще секретарь и водитель с машиной.

В то время отношение к студотрядам было очень серьезным. Законы о них принимались на уровне ЦК партии и Совета министров СССР. Система была направлена на воспитание молодежи, на повышение профессионализма и обеспечение занятости.

Отряды обычно формировались от численности студентов, от их профессиональной подготовки, от направлений вузов и от потребности работодателей. Организации подавали заявки, указывая вид и место работ, количество студентов. Эти заявки поступали в штаб, я их обрабатывал, и на основе потребностей формировались отряды. Например, три надо на Удоканскую геолого-разведочную экспедицию, десять — на Бамстройпуть, ну и так далее, по линии Министерства путей сообщения, Минвостокстроя, Минтрансстроя. В Читинской области формировалось порядка 70−80 отрядов.

Кроме того, были педотряды, работавшие в пионерских лагерях, и медотряды. Под осень формировались сельхозотряды для уборки урожая и переработки. Ими уже занимался заместитель командира штаба, я работал только со строителями.

Собирались отряды не только по профессиональной принадлежности студентов. Мы с ректорами решали, кто и какие работы может выполнять. Не буду же я 20 отрядов медиков отправлять? Столько нашей области не нужно, да и многие из них хотели бы по строительству поработать. Техникумы тоже посылали своих студентов, но меньше — туда ведь поступали после 9-х классов, порой 15-летние ребята. А работники нам нужны были хотя бы совершеннолетние.

Институты подбирали командиров и комиссаров, мы вместе подбирали для каждого отряда врачей, которых выделял мединститут. Затем готовили поваров. Я уже не помню — либо их отправляли из ПТУ, либо при институтах готовили. Шла, конечно, и первоначальная подготовка по профессиональным навыкам — на это выделялись деньги организаций. Студенты учились, например, класть кирпич. Потому что если городской молодой человек пришел после школы в институт, то вряд ли он знает, что такое кирпичная кладка.

Помимо подготовки проводился 24-часовой курс по охране труда, организовывали прививки от столбняка и энцефалита тем, кто ехал в тайгу. Организации даже покупали аптечки стандартного образца, в которых было всё необходимое вплоть до спирта. Спирт изымался на всякий случай, потому что сухой закон был. Но это было лишним — я не помню пьянства за рамки выходящего.

Я отвечал за профессиональную подготовку и охрану труда, заместитель командира готовил комиссаров. Им приходилось проводить концерты, агитацию, дни ударного труда — это когда трудились бесплатно, а деньги перечислялись в благотворительные, как сейчас говорят, фонды.

Облисполком принимал постановление о выделении отрядам продуктов — тушенки и всего остального. Оплачивала питание тоже принимающая организация. Все нюансы были прописаны в договоре — кто отвечает за питание, за медобслуживание и так далее. Также там было отдельно указано, что на 20% снижена норма выработки — ты сделал 80%, а засчитывали за 100%. То есть 20% денег студенты получали за просто так.

В каждый студенческий отряд давали хулиганов, стоявших на учете в милиции. В зависимости от численности отряда два-три человека попадали. Их надо было перевоспитывать и в конце давать характеристику.

Регион был разбит по зонам, и на сезоны создавались зональные отряды. Они отвечали за дисциплину, помощь в организации работ, проверяли на предмет пьянства и качество питания, также отвечали за взаимодействие с местными. В каждое районное отделение милиции приходило письмо о том, что «на вашей территории работают отряды — проследите, чтобы не было стычек с местной молодежью».

Первыми на работу выезжали квартирьеры так называемые, то есть из отряда выбирались человек 5−6 наиболее подготовленных, имеющих опыт. Они уезжали за неделю-полторы, готовили всё для приема отряда: пищеблок, жилье и прочее.

— Как долго работали студенты и какие работы выполняли?

— Трудились до первых чисел сентября, потом немного отдыхали. Но обычно, если работа шла нормально, то еще и сентябрь работали и прихватывали недельку-другую в октябре.

Строили всё подряд, начиная от кошар, заканчивая жилыми домами. Конечно, приходилось мне где-то выезжать, где-то и с руководителями ругаться, потому что проблема была в стройматериалах. Выделяли их медленнее, чем работали студенты.

Мне приходилось самому командиром работать. На стройке 90-квартирного дома нам давали, скажем, тысячу кирпичей на неделю, мы их за три дня укладывали. Потом начиналось хождение, приходилось и кулаком стучать по столу, и грозить жалобой в обком. Сложно держать отряд из 30 мужиков, у которых работы нет, и им приходится дурака валять. Поэтому обеспечение было одним из самых проблемных моментов.

Как главный инженер областного штаба я выходил и на силикатный завод, и на завод железобетонных изделий. Ну там руководители были заинтересованы, иначе мы с представителем комсомола пойдем в обком партии, настучим, и им башку снимут.

Были отряды безвозмездного труда, которые на все заработанные деньги покупали автобус для детского дома. Естественно, тогда было не так, как сейчас — пошел и купил, делалось это всё через различные органы.

Отряды проводников — это вообще отдельная история. На лето количество поездов возрастало, студентов брали трудиться. Это было престижно. Кроме того, выезжали отряды на путину на Дальний Восток.

— Всё ли всегда было гладко?

— Случались трагические моменты, но очень редко. Потому что за безопасность все отвечали головой. Как-то к нам приехал отряд с другой территории, я уже не помню откуда. Парни сложили баню из новых шпал, натопили ее, зашли десять человек, и всех их пришлось выносить. Пропитанные шпалы выделили вредное вещество, и легкие ребятам сожгло, как кислотой.

Приезжали к нам интернациональные отряды, хотя область была закрытой. Были в основном отряды из стран соцлагеря, из ГДР в частности. По закрытому городу им гулять не позволяли — самолет приземлялся в Чите, и тут же другой увозил их в Чару. А там для них, конечно, фантастика — горы, реки, из которых можно пить. Ну и сам путь — из Германии до Москвы, потом семь часов до Читы, потом еще на Север. Работали они так себе — в основном балдели. Наши ребята, конечно, вкалывали, приходилось и за себя, и за того парня.

— Почему сейчас нереально вернуть такую систему?

— Во-первых, у нас не социалистическая собственность, а частная. Каждый предприниматель и владелец бизнеса норовит урвать хорошего специалиста, а не начинающего какого-то. При этом работникам хотят заплатить поменьше, а работать они должны побольше. Какое тут снижение нормы выработки на 20%?

Да, тогда у студентов не было особой квалификации. Но работу им доверяли, сейчас на серьезные работы молодежь не берут совсем. Раньше помимо заинтересованности работодателя в студотрядах присутствовал дух воспитания молодежи. А сейчас это воспитание то ли есть, то ли нет.

Сейчас занимаюсь оказанием помощи военнослужащим и слышу жалобы на то, что не могут найти тех, кто за определенные направления отвечает. Куча безответственных работников. В то время было проще работать, потому что ЦК комсомола был четко нацелен на какие-то задачи. Студотряды выполняли комплекс задач, а не просто бригады на калым собирали.

Конечно, людей интересовали заработки. Получали студенты хорошо. Я несколько раз съездил в отряд и заработал почти на половину машины по ценам того времени. Некоторые получали за сезон 1,5–2 тысячи рублей — огромные деньги, больше годового дохода инженера с окладом 160−180 рублей в месяц.

Попытки реанимации студотрядов — это хорошее дело, все понимают и соглашаются. Но в данных условиях систему надо полностью модернизировать. Можно взять за основу какие-то элементы, но капитально всё перестраивать. Иначе получится пародия. Нынешние масштабы — 50 человек на край — не сравнятся с тем, что в Читинской области работали по 15–16 тысяч студентов.

— Какие известные объекты были построены студентами?

— Надо сказать, что студотряды выполняли не все работы целиком. Например, закладывали фундамент, делали кирпичную кладку, крыли кровлю. Крупные объекты, во-первых, за сезон не строились. Во-вторых, для этого нужны настоящие профессиональные навыки и материалы.

Навскидку могу назвать среди студенческих работ корпус энергетического факультета вверху улицы Баргузинской. В Дарасуне я со своим отрядом строил 90-квартирный дом.

Мы работали два сезона качественно и хорошо. Я в институт пошел после окончания строительного техникума и после службы в армии, многое уже умел. Мог с нивелиром работать, сделать проволочную ось, разбивку. В техникуме давали хорошие знания, даже в институте мне было очень легко. Понятно, что на первом курсе английский и математику приходилось учить, а со второго уже ничего нового, только добавили интегралы и дифференциалы.

Для работы командиром отряда мне знаний хватало и наряды составить, и процентовки, и списание материалов. Всё, что делал прораб на стройке, я выполнял, будучи студентом.

— Вы почти не говорите про романтику студотрядов. Почему?

— Романтика есть во всем. Ты, например, целыми днями на работе сидишь, а вот в теплый день с коллективом собрались в лесу или на берегу, костер разложили, сварили что-то вкусное. Это ведь романтика?

В студотряде, помимо всего этого, было и нечто другое. Мы чувствовали, что мы самостоятельны, мы принимаем какие-то решения, у нас есть коллектив и дружба. Это очень важно — мы взрослые, участвуем в большом и важном деле.

Бывало, что посидели у костра, побренчали на гитаре, но это было редко, потому что пахали, как лошади, от зари до зари. Мы не хотели пропускать день, зная, что можно определенную сумму заработать.

Помню, мы какой-то праздник отмечали на Ингоде, барана купили, шашлык сделали. Даже фотографии, кажется, остались. Но я этим занимался в последнюю очередь — надо было наряды писать, объемы измерять, всё время в делах.

Когда строили БАМ, то пели: «А я еду, а я еду за туманом, за мечтами и за запахом тайги». Да, работать было весело, потому что все молодые, здоровые, у всех интересы общие.

Был антураж — специальная форма и значки, нашивки с указанием, кто командир, кто боец, кто врач отряда. Немножко военизированно, даже в названиях — командир, комиссар. За хорошие показатели награждали даже государственными наградами. Главврач Читинской районной больницы Геннадий Емельянов имеет «Знак Почета» за строительство БАМа.