Незастроенная Чита: Селфи в еврейских кварталах

Выбрала для прогулок квадрат Ленина - Островского - Амурская - Красноярская. Там брошенная инфекционка, деревянные туалеты, очень красивая коммуналка, еврейский город в городе, любимый мой эвакогоспиталь, наличники, гуляй да пой - и всё это сразу за торговыми центрами на главной улице города.

После серии пожаров в деревянных домах Читы, произошедших зимой-весной 2017 года, редакция «Чита.Ру» отправилась на весенние прогулки по местам потенциальной застройки - посмотреть на районы, легковоспламеняющиеся с одной стороны, и аппетитные для застройщиков - с другой.

Главной улицей в прошедшем времени была как раз Амурская - с её лавками, доходными домами, гостиницами, Старым базаром. В центральных кварталах здания построены вплотную, но у меня уже не очень центр, и застройку формируют так называемые городские усадьбы, в которых и жилой дом, и амбары, и колодец, и ледники, и другие нужные для жизни постройки. С такого дома на перекрёстке Амурской и Островского я как раз стартую.

Дом №44 на Амурской построен в 1901 году. Принадлежал он читинскому купцу Исаю Шергову, казначею читинской еврейской общины, позже старосте. Сносить его нельзя - это памятник архитектуры регионального значения, строить на этом месте, стало быть, тоже нельзя.

Дом рядом, 42-й, - по внешнему виду кажется - ещё старее, памятником не является. Сразу за ним пустырь, пара хозяйственных сооружений, правее - долгострой.

Через оконные проёмы просвечивает верхушка красного здания с годом строительства наверху - 1909.

Это склады А.Н. Насташевского, в самом центре квартала. Жилая усадьба, какой-то ещё дом (Амурская, 38, 40), принадлежавшие ему, тоже были памятниками архитектуры, но до наших дней не дожили. Как нет в открытых источниках и информации о том, кто такой был А.Н. Насташевский. Но с учётом трёх зданий на центральной улице города - человек небедный.

Новостройку тут с учётом складов, в которых сейчас центр судебных и негосударственных экспертиз, не воткнёшь, но если снести дом №42, страшный долгострой, уличные туалеты, почистить пустырь от бурьяна - вполне можно построить небольшой торговый центр. Быть может, ему тут и быть - в публичной кадастровой карте этот земельный участок отводится под строительство торгово-административного здания.

Справа от складов современное офисное здание с красными башенками - надо полагать, именно оно стоит на месте усадьбы Насташевского.

Рядом с ним, на углу Столярова - «Ваша реклама», в которой нынче открыт супермаркет, проходная «Вашей рекламы».

Чуть выше по Столярова - каменный двухэтажный домик, год постройки, если верить сайту фонда капитального ремонта многоквартирных домов - 1894-й.

Во дворе машины, какой-то двухэтажный флигель, на задворках невероятная помойка, но со Столярова, окей, не видно. Фасад обшарпанный, а внешне домик симпатичный и стоит достаточно уверенно.

На углу Столярова - Анохина - двухэтажка, похожая на дома сталинской застройки, в ней на первом этаже ателье. Анохина, 31, - памятник архитектуры, дом Х.Я. Шмуйловича.

В этом районе сразу несколько домов Шмуйловичей - в соседнем квартале есть ещё дом Шмуйловича Л.Х. (вероятно, это его сын), и был ещё один - сейчас напротив адреса Амурская, 16, в перечне памятников архитектуры регионального значения стоит пометка «утрачен».

Купцы - братья Шмуйловичи и Литман Иткин - в 1862 году подавали прошение о строительстве новой молельни вместо старого обветшавшего деревянного дома, купленного у губернского секретаря Хрисановского. Но им было отказано - в Чите в это время насчитывалось всего 46 евреев-домовладельцев, и по закону им была положена только одна молельня.

В 1871-м был выстроен новый каменный молельный дом, но прихожане не оставляли своих попыток добиться строительства второго и обращались к властям по этому вопросу в 1888-м и 1903-м, обосновывая свои прошения чрезмерной стеснённостью из-за слишком быстрого роста числа прихожан. В 1890-м губернская администрация вынуждена была с учётом требований законодательства переименовать молельный дом в синагогу, в 1908-м переселившуюся в новое здание - на Ингодинской, 19, сейчас это здание УФСИН.

Вот как располагались дома евреев в окрестностях синагоги, и это только сохранившиеся.

Рядом с крепким, но небольшим деревянным домом Шмуйловича на Анохина - два каменных здания. Сейчас в одном находится министерство международного сотрудничества и внешнеэкономических связей, в другом - ОВД Центрального района. В будний день тут всё заставлено полицейскими автомобилями. Сотрудники подозрительно косятся на граждан, фотографирующих что-то вокруг, переговариваются со мной и друг другом: «А вы меня снимаете? Не меня? - Нет, она дома снимает».

На самом деле я снимаю невероятную помойку сразу за ОВД.

Оба каменных здания принадлежали Фигелю Лангоцкому. Поменьше, двухэтажный - жилой дом, четырёхэтажный - хозяйственная постройка, вероятно, надстроенная позднее.

В отреставрированной в 2007 году усадьбе купца (наш фотограф Ксения Зимина пару лет назад заходила внутрь) скромно стоит в углу столетний функционирующий камин. Величественной красоты в стиле барокко. Его золотистые цветочные лепные детали обвивают белый корпус, словно вьюны.

Лангоцким, купцам второй гильдии, в конце XIX - начале XX веков принадлежали в Чите земельные участки с домовладениями на улицах Анохина, Амурская, 9-го Января, Смоленская, Угданская, кирпичные заводы, пивной склад, в Оловянной – лесозавод. Основной доход они получали от продажи скота. Лангоцкие были попечителями Читы по санитарной очистке, имели вес в Читинской синагоге, жертвовали средства на военные нужды.

В арке между домами Лангоцкого видно небольшое, но старое здание, вероятно, это тоже осколок домовладений Лангоцких.

Здания Лангоцких муниципализированы 15 апреля 1923 года. После 1927 года Лангоцких лишили избирательных прав.

До этих непростых для Лангоцких времён семья в числе прочих зажиточных горожан посещала городские общественные собрания, по субботам (в новогодние дни чаще) Зазовские, Лангоцкие, Игнатьевы и другие встречались на Амурской - в Первом собрании (по адресу Амурская, 68, ныне тут второе здание краевое правительства). Сохранились сведения о том, как воспитанник мужской гимназии Леонид Лангоцкий в костюме рыцаря читает Пушкина: «Мороз и солнце, день чудесный. Ещё ты дремлешь, друг прелестный. Пора красавица, проснись, открой сомкнуты негой взоры…»

Вероятно, сыном Фигеля Лангоцкого был и Яков - 1911 года рождения, уроженец Читы, еврей, беспартийный, нормировщик завода твёрдых сплавов в Ленинграде, арестован в 1937-м по 58-й статье, расстрелян в январе 1938-го.

На углу Анохина - Островского смотрят друг на друга два многоэтажных дома. В квартале, по которому я гуляю - это обычная четырёхэтажка 1960 года постройки. Напротив - любимая моя коммуналка. По-моему, очень красивая. 1936 год. Сейчас это обычный многоквартирный дом, о коммунальном прошлом которого напоминают одинаковые сарайчики во дворе.

Слева от дома Шергова, от которого я шагала по Амурской - сделанное из двухэтажного особняка шестиэтажное офисное здание.

Это так странно воссозданный дом Митрофана Немерова - купца 1-й гильдии, общественного деятеля, в 1877 году член Сиротского суда, в 1882-м - гласный городской думы. Немеров торговал мануфактурой, бакалеей, валяной обувью, золотыми и серебряными изделиями, имел погреба русских и иностранных вин.

В доме же имелась публичная библиотека, которая насчитывала более 2 600 томов. На базе неё потом будет создана Пушкинская библиотека. В 80-х годах XIX века горожане получали книги по абонементу стоимостью 6 рублей в год. За эту плату можно было взять две книги и периодическое издание. Приезжие оставляли залог в размере 3 рубля за каждую книгу. В этом же здании в начале ХХ века приехавший из Иркутска книготорговец Константин Карматский открыл книжную лавку, по свидетельству участников революционных событий 1905-1906 годов в ней Карматский имел «прогрессивную литературу, полулегальную и даже нелегальную», сам отличался передовыми взглядами и даже после падения Читинской республики хранил у себя нелегальные издания, которые революционеры распространяли среди рабочих.

В соседнем квартале застраивать нечего - в левой его части серые дома 90-х. В верхней части - крепкая сталинка 1945 года. Один мой знакомый зачем-то выступал фейковым покупателем квартиры в нём. Говорит - ошалительные потолки, светлая, тёплая.

За зданием Упрдора, построенном в 2003-м, два деревянных памятника, я успела по ним соскучиться. Это дома Моносзона и Фейгина.

Никаких данных о том, кто был этот Моносзон, я не нашла. Очень расстроилась. Если вдруг вы что-то знаете о хозяине этого дома, в котором сейчас закрытое кафе «Старый город», напишите мне на почту e.shaitanova@chita.ru?

В этом доме жил, вероятно, Арон Фейгин, информации о котором в открытых источниках нет - отец одного из ведущих оторино-ларингологов постсоветского пространства, Георгия Фейгина. В интервью «Вечернему Бишкеку» тот в паре строк рассказывал о своей семье - мать работала в банке, отец был бухгалтером.

Ниже дома Фейгина, построенного в 1915-м, кирпичный домик 1910 года, это не объект культурного наследия, но странно его сносить, он такой славный.

На углу Амурской и Красноярской - памятник идиотизму властей. Это здание инфекционной больницы, было построено в 1964 году, в 2010-м переехало в новое помещение на КСК.

После этого команды всех губернаторов пытались что-то с ним сделать. Гениатулин с Холмогоровым (Александр Холмогоров, вице-премьер Гениатулина, отвечавший в том числе, и за строительство - авт.) - хотели реконструировать под социальную гостиницу и выражали озабоченность низкой ценой - подрядчик свернулся через полтора года. Ильковский предлагал здание снести, выкупить неблагоустроенные дома вокруг него и построить на этом месте детский сад. Жданова четырежды безуспешно пыталась здание продать, а теперь ищет инвесторов для него. К слову сказать, неблагоустроенных домов вокруг инфекционки не так чтобы много: выше вот мы только что были, а ниже - явно благоустроенная пятиэтажка, частный дом 1907 года постройки.

Не памятник, карты настаивают, что внутри находится строительная компания «Энергия», и микс из кирпича и дерева - снизу красный, сверху голубой.

До недавнего времени тут располагалась отдельная рота ДПС, но теперь таблички у входа нет. Наверное, детсад можно построить на этом месте, но ровно в 15 шагах, в самом центре квартала, один уже есть. А всего в радиусе 300 метров вокруг бывшей инфекционки расположены три детсада.

Квартал выше идеален для экшн-игр типа «Дозора» - такая там внутри наглядная демонстрация отсутствия в мэрии желания в этом городе жить.

Слева - огромный пустырь в форме груши, огороженный, как водится, бетонным забором. В кадастровой карте он отведён под жилищное строительство. В углу остался домик с сиреневыми оконцами - вероятно, это история каких-то жителей, не договорившихся с кем-то из застройщиков о цене переезда. Дом стоит фортом отчаяния и меркантильности. Сюрреализма ему придаёт предвыборная символика ЛДПР.

Несколько лет назад рядом с ним стоял ещё один, по списку памятников архитектуры регионального значения - жилой дом Ш.А. Помус, утрачен.

В поисках данных о том, кто такой загадочный Помус, я поставила рекорд нахождения на форуме «Еврейские корни. Сибирь», и есть основания предполагать, что в этом доме жила вторая жена очень известного купца Зельмана Помуса. Оставив в Чите две семьи, много взрослых детей, он в возрасте 50 лет переехал в Иркутск, где женился в третий раз. В дозволительном свидетельстве на поиски золота в 1890 году упоминается Шева Абрамовна Помус. Она родила Зельману сыновей - про Моисея (Мосю) форумчанам мало что известно, Я.З. Помус погиб в Томске в 1905 при уличных беспорядках, вероятно, будучи там студентом.

Сначала из одноэтажного брусового дома кто-то из застройщиков расселил жильцов - основания полагать, что памятник признают обычным домом, не было. Потом он горел, но, наверное, после первого пожара подлежал восстановлению, и горел ещё раз.

На пустыре было что-то ещё, то ли бараки, то ли общежитие культпросвета, но ничего из этого не охранялось государством, возиться с ними не надо было, и поэтому тут теперь пустырь, ждущий, вероятно, лучших строительных времён. Внутри - загадочные трое на пустыре, не считая собаки.

Вот тот же пустырь, виды с разных сторон.

Если снести вот эту СТО справа, явно тоже не представляющую большого исторического значения, тут можно построить небольшой микрорайон.

Вид у жителей микрорайона будет на обрамляющие квартал пятиэтажки советского времени, а также на два страшных памятника архитектуры и один красивый - синагогу.

Но я иду сначала к страшным.

Ингодинская, 16 - это дом А.Я. Кольцова.

Упоминаний о хозяине дома я не встретила, но сейчас тут явно живут бомжи, и интерьер расставлен прямо по двору. Кто-то, явно не сам Кольцов, выкрасил левую его часть в белый, но даже за этим надругательством можно разглядеть, какой дом был ладный: красного кирпича, небольшой, но изящный.

Сразу за домом Кольцова - региональный центр спортивной подготовки. Он расположен в памятнике архитектуры - доме Шадтрова. К сожалению, неизвестны ни инициалы, ни другая информация о том, кто это был.

Построенное в 1905-м, двухэтажное деревянное здание имело два входа - парадный, внизу, и по наружной металлической лестнице на второй этаж.

Честно-то, наверное, центру спортивной подготовки через 100 с лишним лет внутри не очень комфортно, но для начала ХХ века дом, конечно, был роскошным.

Сразу за ним - 4-этажная жёлтая громадина со Звездой Давида на фронтонах, это синагога.

Её строительство спонсировали сразу несколько зажиточных семей - Китаевичи, Самсоновичи, Новомейские, Клейманы, Зазовские, Шлезингеры, Помусы, Израилевы, Андоверовы, Либерманы, Рифы и другие. Основной капитал образовался от продажи будущих мест. Они были дорогими - первый ряд от 1 200 до 900 рублей, второй от 900 до 800, и так далее. Так собрали 90 тысяч рублей, и летом 1907-го строительство началось. В 1919-1922 годах многие еврейские семьи покинули Читу и выехали, главным образом, в Харбин. Тем не менее, синагога выполняла все свои функции, по крайней мере, до 1930 года.

Потом здание пошло по рукам - сначала, во время конфликта с Китаем в 1930-м году, в него заселили беженцев с юга области, после этого туда вселился лесотехникум, потом, в 1938-м, сельхозбанк и множество других арендаторов.

В годы войны в здании располагался один из девяти городских эвакогоспиталей, и сначала я знала его как госпиталь. Стены - толстенные, в здание нынешнего УФСИН очень сложно дозвониться на сотовый.

Сейчас еврейская община занимает всего несколько комнат с торца этого здания и до сих пор ждёт, когда здание ей вернут.

«Власть боялась и продолжает бояться сделать шаг нам навстречу. Мы же не унесём это здание в Иерусалим, что они так переживают? Здание останется здесь, на Ингодинской, 19, только мы привлечём деньги, приведём всё в порядок. Отдал Гениатулин мусульманам мечеть, никому ведь плохо от этого не стало», - говорил в интервью моему коллеге Роману Шадрину председатель общины Борис Ерёмин. Скорее всего, это и вправду немедленно скажется положительно на облике здания, но, видимо, не сейчас.

Справа от синагоги, если стоять к ней лицом - двухэтажка, построенная в конце 50-х, ещё правее, на углу - двухэтажный домик 1913-го года.

Если повернуться к синагоге спиной, то справа, на углу Ингодинской и Красноярской, два деревянных дома - Ингодинская, 28, и Ингодинская, 26.

Один из них, построенный в 1906-м, принадлежал Саре Моисеевне Меерович. Доподлинно неизвестно, какое именно отношение она имела к известным читинским купцам Мееровичам, в 20-30-х годах из Читы уехавшим, большинство в Иркутск, часть в Новосибирск и Харбин. Дом до сих пор красивый - галерея остеклённая, с парадным входом на юго-западном фасаде. Проём парадного входа, зашитый досками вертикально, оформлен аналогично оконным проёмам. Наличники и на окнах, и на входе завершены одинаковыми треугольными с плечиками лобанями, украшенными накладной пропильной резьбой. Это тоже памятник.

Через дорогу от него жилой дом А.Г. Терентьевой 1890 года постройки, и известно, что нынешние жители его статус памятника архитектуры ненавидят.

Состоятельная горожанка Терентьева держала на первом этаже дома небольшую сахарную фабрику. Позже сюда временно заселили несколько семей, внуки и правнуки которых живут здесь до сих пор. В комментариях на «Чита.Ру» относительно дома, где, нашли краеведы, останавливался когда-то Чехов, они пишут примерно такое: «Хорошо, если люди не живут, а то будут нехорошим словом вспоминать Чехова и мучиться, как мы на Ингодинской, 28, из-за бывшей сахарной фабрики, не дай бог дому обрушиться и нам стать памятниками, Думайте, прежде чем присваивать такой статус, а прикасаться - купите портрет. Ведь на содержание денег нет этих домов».

Дом действительно неоднократно горел и находится в достаточно плачевном состоянии.

Следующий квартал, слева, если идти по Ингодинской в сторону центра, вплотную примыкал к Старобазарной площади - главного рынка Читы начала прошлого века. Тут, за тремя многоэтажками компании «Энергожилстрой», построенными около 5 лет назад, стройка вполне вероятна: в окрестностях всего три старинных дома, остальные, тоже построенные в нулевых годах ХХ века, исторического интереса не представляют, хотя и очень аутентичны. По Анохина целая деревянная улочка, начинающаяся с дома Китаевича на углу Столярова.

Китаевичи - купеческая династия, родоначальник которой Абрам Нефтелевич переехал из Маккавеево. В Чите его сыновья и племянники были подрядчиками по поставке из Оленгуйского имения брёвен для каторг, торговали мануфактурными и приисковыми товарами. Сдавали свои дома в аренду под промышленные и торговые заведения. Таких домов в Чите было несколько, в том числе и в квадрате, выбранном мною для прогулки, но не все из них сохранились.

Через дом, на Анохина, 34 - дом братьев Шерговых. Так в документах министерства культуры. Но рядом, на Анохина, 36 - дом-близнец. Поэтому я подозреваю, что братья жили всё же в разных домах рядом, а не в одном вместе.

Вероятно, это сыновья Исая Шергова, дом которого стоит на Амурской, Лев и Соломон. Лавки бр. Шерговых располагались на Старобазарной площади, в них продавались скобяные изделия, мясо, другие товары.

Судьба Соломона неизвестна, а Лев Исаев, кандидат естественных наук, общественный раввин, гласный городской думы, член Временного Восточно-Забайкальского народного собрания в 1938 году был арестован и расстрелян по 58-й статье.

На углу Анохина и Островского, по адресу Анохина, 42, сохранился жилой дом М.А. Либермана - вероятно, сына главы еврейской общины, ранее её казначея.

Посетители форума «Еврейские корни» отмечают, что, как ни странно, родоначальник династии, Левин Либерман до получения купеческого звания числился выходцем из казаков.

За исключением дома Каплунова - ужасно переделанного памятника архитектуры по адресу Островского, 16, - всё остальное вокруг - тихий центр, деревянный, с ленивыми котами, черёмухой, подпольями, поленницами и, осторожно, во дворе злыми собаками.

Поднимаюсь вверх по Островского, сворачиваю на Ингодинскую (выше, к Ленина, обычные пятиэтажки), тут, перед домами «Энергожилстроя», ещё один прекрасный закуток - два частных дома, 1908-го и 1972-го годов постройки, чуть дальше - какая-то кирпичная нескладушка, из которой, следует из надписи на заборе, переехал цех ПЭТ. Войдёт как минимум один многоквартирный дом.

Простор для застройщиков мог бы быть через дорогу - тут, на задворках девятиэтажки, в которой торговый центр «Парад», квартальчик деревянных домов, но всё это памятники архитектуры, хозяева, которых, вероятно, мещане начала ХХ века. Дом Горбулева, Мозжевицкой, два дома Афицинской, один, каменный - Гроховского.

За домом Гроховского - это был такой купец, Лазарь Савельевич Гроховский, переехал в Читу из Улан-Удэ, занимался закупом скота, торговлей мясом - какая-то зависшая во времени стройка.

С крылечка дома Горбулева, на Ингодинской, 58, на меня взирает Вячеслав Михайлович.

Он живёт в этом доме 45 лет. Да, дом памятник, поэтому не сносят и не расселяют. Нет, удобств нет, никогда не было. Нет даже туалета. Я озадаченно моргаю на Вячеслава Михайловича: «Нельзя построить туалет что ли?» - «Это управляющая компания должна». - «Так а как вы?» - «Да так вот и… - сердито смотрит он на меня, машет рукой. - Во-о-он там помойка, за углом, туда и ходим».

Я нерешительно озираюсь. Идти одной на помойку, используемую вместо туалета жителями памятников архитектурного наследия, мне не по себе. Мало ли, нарушу ещё чьё-нибудь уединение. Но тут небо посылает мне моего коллегу из «Вечорки» Егора Захарова. Он хмыкает, тащит меня по узким проходам в заборах: «Я про эту помойку ещё в докантемировскую «Вечорку» писал».

Запах красноречиво свидетельствует о том, что управляющей компании много лет тяготы аборигенов не интересны. Вид я не буду описывать. И фотографию не покажу, вам явно тоже не понравится.

На выходе - забор, инкрустированный афишей московского цирка, оленем и зеркалом. Когда это найдут археологи, сначала они сломают головы.