Проснулись на Дальнем Востоке — обзор telegram-канала «Чита.Ру»

Каждую неделю редакция «Чита.Ру» делится мнениями о самом важном в нашем телеграм-канале. На этой неделе в подборку самого интересного мы добавили посты о присоединении Забайкалья к ДФО. Кроме того, всё также не теряет своей актуальности тема с бензином, и данные мы обновляем регулярно.

Ну вот первые живые какие-то эмоции от работы рядом с новым врио губернатора — наш журналист Валентин Булавко и фотограф Ксения Зимина съездили с ним в Шилку. Вот некоторые выдержки из впечатлений:

Новый глава региона говорил с Воробьёвым (глава Шилкинского района), как позже и с другими, вполголоса. Несмотря на множество людей вокруг, он будто оставался с каждым собеседником тет-а-тет.

В город Осипов и Воробьёв поехали в одной машине, в которую позже с докладом садились и другие — те, чьё мнение было необходимо врио в каждой отдельной ситуации.

Тенью за делегацией краевых чиновников следовал Сергей Нехаев — бывший вице-губернатор Приморья, а теперь внештатный советник губернатора Забайкалья. С длинными волосами, в сером пальто и ярко-синем костюме — непохожий ни на кого на Чайковского, 8, — он старался быть незаметным. В середине поездки Нехаев стал первым, кого Осипов позвал поговорить с глазу на глаз — в стороне от микрофонов и камер. Когда командировка завершилась, именно приморский пиарщик сел в губернаторский Nissan Patrol в обратную дорогу.

Общаясь с помощниками, Осипов старался не терять контакт с собеседниками в зале — иногда он поворачивался, будто проверяя, стоит ли ещё обратившийся к нему человек. Сам врио губернатора был на ногах с начала встречи, а со временем встали и все чиновники, включённые в его эффектный мозговой штурм — в первую очередь, Паздников (министр территориального развития).

Из-за негромкого голоса Осипову не получалось завладеть аудиторией сразу — возмущённые жители, общительные предприниматели, а иногда и активные в общении министры вроде главы минсельхоза Владимира Лоскутникова перебивали нового главу региона. Осипов либо ждал конца спича, либо тактично просил прерваться.

Своё общение с пострадавшими от наводнения Осипов, как положено ординарному руководителю, начал с трибуны, но скоро вместе со всеми помощниками постепенно перетёк в зал — ближе к шилкинцам. К этому моменту уже стояли, обступив врио, почти все пришедшие навстречу.

С одной стороны, в речи Осипова часто появлялись пустые клише вроде «диверсификации экономики», «земляков» и «новых рабочих мест». С другой, врио подкупал умением слушать и давать вполне конкретные ответы — или требовать их от новых подчинённых.

Когда Осипов вместе с правительственной делегацией уже были готовы покинуть зал, его поймала за руку женщина, с которой он в самом начале поспорил о необходимости новых полигонов для утилизации отходов.

— У нас президентских назначенцев всегда избирают, — улыбаясь и пожимая руку врио, сказала она. — И вас изберут. Вы-то сами как, надолго к нам? — Пока работаю, — коротко ответил Осипов и вышел из зала. До вечера ему нужно было успеть в Первомайск. Всё это, как минимум, интересно.

В гуле мнений по поводу того, что нам даст перемещение из Сибирского в Дальневосточный федеральный округ, можно пофантазировать на тему того, что было бы неплохо получить знаменитый дальневосточный гектар, который дают под личные хозяйства, жильё, турбазы, пасеки и так далее; быть может, тема про Свободный порт распространится на российско-китайский переход в Забайкальске, а полученный при Константине Константиновиче Ильковском и умерший при Наталье Николаевне Ждановой ТОР (территория опережающего развития) в Краснокаменске как-то оживёт — его, возможно, станут курировать федералы. Наш этот несчастный краснокаменский ТОР с резидентами в виде стомклиник — это, конечно, не аналогичные территории в Свободном и Белогорске.

Про дальневосточный гектар — там, вроде, всё в какой-то момент упёрлось в то, что одного гектара мало, так как на нём сильно не развернёшься (гектар — это квадрат 100 на 100 метров — к слову, кто-то в Забайкальском крае совсем недавно предлагал давать по 100 гектаров, если они под сельское хозяйство берутся, чуть ли не посаженный министр Кузьминов), плюс самую симпатичную землю - пригороды Владивостока, Хабаровска и Благовещенска, побережье на юге Приморья и Сахалина — расхватали мгновенно, а остальное до сих пор пытаются раздать - но кому нужен гектар без инфраструктуры в медвежьем углу?

Свободный порт (СПВ) — это особый режим, типа ТОРа, с особыми условиями таможни, налогов, преференциями для инвесторов. Сначала он действовал только во Владивостоке, потом его стали распространять и на другие порты Дальнего Востока, вплоть до Камчатки и, кажется, Чукотки, а потом задумались и о погранпереходах — в Благовещенске точно обсуждали.

Тема предполагает освобождение от уплаты налогов на имущество, землю, ещё какие-то налоговые преимущества, упрощённые таможенные процедуры для резидентов — например, оборудование из того же Китая резидент порта может ввозить по ускоренной и упрощённой схеме и, кажется, без уплаты таможенной пошлины. В Приморье, по данным на 30 октября, свыше 900 резидентов СПВ. Из них около 50 — иностранные компании. В августе прошлого года тогдашний министр по развитию Дальнего Востока Александр Сергеевич Галушка говорил, что СПВ могут распространить на Благовещенск — там достраивают мост до Хэйхэ и под него уже создана ТОР, и вот ещё и режим СПР хотели добавить. Но вроде бы это решение пока не принято.

У нас если в Забайкальске случится хоть что-то — это будет уже чудо. Пока десятки если уже не сотни проектов по типа развитию приграничной территории на деле оказываются простым сотрясанием воздуха, а вся инвестиционная привлекательность дохнет уже на погранпереходе. Единственные реальные резиденты в этом Бермудском прямоугольнике бюрократического безумия — это владельцы контор, которые возят товар через границу при помощи кэмэлов. На российской территории сразу около границы нет ничего, кроме разрушенных и недостроенных зданий, развороченной земли, заваленной бытовым мусором, и стай голодных псов. Ни один губернатор Читинской области и Забайкальского края даже не пытался что-то там реально изменить, а местная власть в Забайкальске и Забайкальском районе много лет находится в режиме бесконечной свары и де-факто просто мелко жрёт с границы, не видя ничего дальше своего брюха.

Ну и надо помнить, что в Забайкальске — самый крупный, но не единственный погранпереход (их там два, на самом деле — железнодорожный и автомобильный), всего их на российско-китайской границе у нас — плюс Олочи-Шивэй (мост через Аргунь), Староцурухайтуй-Хэйшаньтоу (мост через Аргунь), несчастный Покровка-Логухэ (сезонный переход по льду Амура), плюс российско-монгольские пункты пропуска в Соловьёвске и Верхнем Ульхуне. Если в Забайкальске пункты пропуска несмотря на все проблемы более или менее загружены и работают круглосуточно, то вся остальная приграничная инфраструктура стараниями в основном федеральных властей, в ведении которой она находится, пребывает в немного доисторическом состоянии — многолетний поток писем региональных властей о том, чтобы что-то изменить, уходит в песок.

Первый вал восхищения по поводу присоединения Забайкальского края с Дальневосточному федеральному округу прошёл, равно как сходит на нет поток предположений о том, зачем это вообще было сделано. У нас в стране всегда так: никто ни черта не объясняет, все вынуждены догадываться, и генерация догадок — это фактически новый жанр фольклора, который иногда путают с так называемой «аналитикой», которая сама по себе почти как фельетоны в газетах. Тем временем, слышатся осторожные и не очень осторожные возгласы о том, что само по себе присоединение ничего не решает.

Профессор Московского госуниверситета Наталья Зубаревич, известная изучением социально-экономической ситуации в российских регионах, говорит о том, что изменения вряд ли изменят положение дел в Забайкальском крае: «Обещанные программы вряд ли помогут принципиально улучшить экономическую ситуацию в Забайкалье и Бурятии. «Дальневосточный гектар» почти не работает на самом Дальнем Востоке. Субсидии на авиаперевозки кончились уже в середине августа и без этих двух регионов». Политолог Александр Кынев тоже полагает смену федерального округа бессмысленным.

Директор кафедры Дальневосточного госуниверситета Виктор Бурлаков и вовсе считает перенос вредным: «Теоретически, когда смотришь со стороны Москвы, объединение оправдано и логично, но с точки зрения управляемости — это большой шаг в сторону негативных последствий, потому что регион становится просто гигантским, добавляются совершенно специфические территории, которые традиционно никак не были связаны вообще с Дальним Востоком, кроме как единой Транссибирской и отчасти БАМовской ниткой. Управляемость ухудшается, а с экономической составляющей здесь всё зыбко и неопределённо.

По большому счёту, кроме политического аппаратного последствия для Трутнева это не имеет никакого реального значения. Извините, между Владивостоком и Читой вообще никакой связи нет, никак не взаимодействуют эти города, где Чита, и где мы? Расстояния такие, что просто ужас, добраться крайне проблематично, экономическая кооперация практически нулевая ».

Можно по-разному относиться и к положительным, и к негативным оценкам, но довольно очевидно, что смена федеральных округов — это своеобразный федеральный же костыль, которым Москва, быть может, пытается как-то стабилизировать или изменить ситуацию в фактически брошенном регионе. Как будто до этого нельзя было заниматься той же приграничной инфраструктурой или проводить осмысленную кадровую политику при подборе врио губернаторов — это же не зависит от того, где сидит полпред, которому сейчас подчиняется глава региона, просто это никому не надо было.

До сих пор, к слову, нет внятных объяснений — что именно произошло. Давать их, вероятно, должен президент или его полпред в Дальневосточном округе, но то ли не проснулись ещё, то ли просто не считают нужным.

АЗС в Чите начали сбрасывать цены на бензин и солярку — ровно на следующий день после того, как врио губернатора края Александр Михайлович Осипов в эфире федеральных телеканалов перешёл от общих фраз к конкретным накатам на «Нефтемаркет» (в офисах которого на неделе ФСБ провело обыски по некоему делу об уклонении от уплаты налогов и необоснованному повышению цен на топливо) и к обещаниям завести в регион гораздо более ответственную в социальном плане компанию, розничные цены которой можно видеть в перспективе (вероятно — «Роснефть»).

Заправки с максимальными расценками — КОРС и «Нефтемаркет» — скинули цены на большую часть ассортимента на рубль.

На АЗС КОРСа в центре на рубль подешевел Аи-95 (теперь 48,2), Аи-92 (теперь 46,3), 98-й и солярка пока не подешевели.

На АЗС Нефтермаркета на рубль подешевела вся линейка - Аи 98 теперь стоит 51,2, АИ-95 - 47,8, АИ-92 - 45,9, солярка - 51.

Несмотря на это, у «Нефтемаркета» и КОРСа продолжает оставаться самый дорогой бензин в краевом центре.