За что сажали и расстреливали в 1937 году в Забайкалье

У русского и советского прозаика, поэта и переводчика, фронтового корреспондента и журналиста Вадима Шефнера есть стихотворение о силе слова. Вот одно из четверостиший:

Словом можно убить, словом можно спасти,

Словом можно полки за собой повести.

Словом можно продать, и предать, и купить,

Слово можно в разящий свинец перелить...

В 13 томах постановлений президиума Читинского областного суда о реабилитации граждан – судьбы сотен забайкальцев, которых в годы репрессий убили... словом: оболгали соседи, оговорили сослуживцы, опорочили близкие.

Это блог о громких преступлениях и занимательных событиях прошлого, которые происходили в разные годы в Забайкальском крае и не только. Автор — пресс-секретарь Забайкальского краевого суда Виктория Михайлюк — будет теперь рассказывать о них не только на страничке в Instagram (запрещённая в России экстремистская организация), но и на «Чита.Ру».

Вот лишь небольшая часть таких кратких историй.

Пётр Останин в 1937 году получил 10 лет заключения за то, что, работая на радиоузле техником, глушил радиопередачи докладов руководителей партии и Советского правительства и выражался нецензурно в адрес комсомольской организации.

Доржи Дондоков, знавший тибетский язык, расстрелян за то, что помогал бегству из высылки кулаков и лам-священнослужителей.

Назара Егорова расстреляли за то, что он якобы планировал взрыв Ононского железнодорожного моста.

Прокопий Оптов получил 8 лет в 1940 году за то, что распространял слухи о поражении СССР в войне с Германией и Японией.

Виктор Громов осуждён на 10 лет в 1938 году за то, что явился пьяным в клуб, сбил со стены один из портретов руководителя правительства (Иосифа Сталина), был не трезв, набрасывался на милиционера и сбил шапку с его головы.

Никита Плужников в Хапчеранге в 1937 году получил 10 лет лишения свободы за то, что во время выборов, где работала комиссия по проверке списков избирателей, подошёл к столу, схватил заявления избирателей, помял и порвал их, выражаясь нецензурно – в этом углядели явный антисоветский подтекст.

Евдокия Хуторная из Беклемишева осуждена на 10 лет в 1937 году за слова: «В колхозе жить плохо, хлеба нет».

47 человек – 22 из них расстреляны – в 1938 году признаны виновными в том, что являлись участниками контрреволюционной повстанческой организации на территории Александрово-Заводского района и под руководством бывшего командира партизанского отряда Якова Коротаева проводили антисоветскую агитацию.

Леонид Троицкий, Илья Беломестный, Александр Крымко в Дарасуне в 1937 году пили за здоровье Троцкого и Зиновьева – первый был за это расстрелян, а двое других получили по 10 лет исправительно-трудовых лагерей.

Михаил Горбунов в Туре в 1937 году в период избирательной кампании по выборам в Верховный Совет СССР в конторе колхоза сорвал и уничтожил портреты кандидатов, за что получил 10 лет лагерей.

Гавриил Писарев из Куэнги в 1937 году расстрелян за то, что с целью вредительства распространял среди скота чесотку и бруцеллёз.

Трое жителей на станции Сохондо в 1941 году осуждены на 10 лет каждый за распространение листовок антисоветского содержания и подготовку крушения пассажирского поезда.

Иван Гаркин в 1942 году осуждён к 7 годам ИТЛ (исправительно-трудовой лагерь – ред.) за то, что восхвалял фашистскую Германию, доказывал невозможность революционного подъёма в капиталистических странах. Втягивал в пьянку военнослужащих, разглашал известные ему данные о воинских частях.

Братья Литвинцевы расстреляны за то, что среди рабочих рудника «Балейзолото» занимались антисоветской пропагандой, укрывали краденые церковные вещи и занимались хищением из шахты руды с содержанием золота.

Девять человек расстреляны за то, что, работая в лесопункте в селе Маккавеево, с вредительской целью складировали лес в болотистой местности в трудных для транспортировки местах, а также вели подготовку вооружённого восстания против советской власти на случай войны СССР с Японией, агитировали народ за Японию.

Ефим Измайлов из села Цасучей расстрелян в 1938 году за то, что распространял провокационные слухи о наступлении японцев на СССР, призывал к выходу из колхоза, клеветал на советскую власть.

Восемь человек расстреляны за то, что, являясь участниками контрреволюционной националистически-диверсионной повстанческой организации, проводили подготовку вооружённого восстания и занимались антисоветской агитацией среди бурятского населения.

Михаил Якобсон из Чернышевского района сожалел о расстреле Михаила Тухачевского. Хранил его портрет дома и был расстрелян сам в конце 1937 года.

Трое учителей Могочинской школы расстреляны за то, что вели вредительские действия и неправильно воспитывали детей.

Все эти люди были осуждены тройками УНКВД, а спустя почти 20 лет реабилитированы. Механизм реабилитации не был простым. Лишь в 1954 году органы прокуратуры получили право затребовать из КГБ архивно-следственные дела.

Прокурор в ходе проверки собирал информацию о репрессированном, вызывались свидетели, запрашивались архивные справки, после чего составлялось заключение. На основании этого документа прокурор вносил протест по делу, и, в частности, президиум Читинского областного суда выносил постановления.

В 13 томах, хранящихся в архиве Забайкальского краевого суда, практически каждое, датированное с 1955 по 1967 год, отменяет постановление тройки УНКВД с формулировкой – «дело прекратить за отсутствием состава преступления».