«Вы билет прокомпостировали?» Как в Чите платили за проезд без кондукторов в советское время

Нагрузившись сполна, автобус трогается с места, внутри тут же начинается шевеление. Волна рук торопливо тянется к компостерам, чтобы успеть проколоть талоны до следующей остановки. В проезжающем мимо троллейбусе ситуация не лучше. «Передайте за проезд, пожалуйста!» — раздается звучный голос над толпой. С характерным звоном монеты сыплются в механическую кассу, оплатившие отрывают билеты. «Совесть пассажира — лучший контролер» — нравоучает надпись в салоне. Но даже в СССР находятся смельчаки, или просто наглецы, которые ездят «зайцами». Для выявления таких нарушителей в любую минуту может нагрянуть контроль со стороны… А вы помните, как работал в советской Чите бескондукторный транспорт?

Образ строгого кондуктора с сумкой и двумя рулонами проездных билетов наперевес и коронная фраза «За проезд передаем!» знакомы даже современным пользователям общественного транспорта. Куда меньше людей знают или помнят о том, какие аппараты стали постепенно заменять живых работников городских автобусов и троллейбусов в начале 70-х годов.

Сперва прямо в салонах автомобилей появились механические кассы. Необходимо было кинуть в них деньги: пять копеек в троллейбусе, шесть — в автобусе, покрутить ручку и оторвать билет. Монеты сбрасывались в металлические запломбированные ящички, откуда доставали выручку в автобусном или троллейбусном парках. К слову, в детстве мне даже довелось изучить механизм этого устройства изнутри: отец, работавший на автобусном предприятии, принес мне такой ящик для хранения ценных вещей.

Авторы идеи касс самообслуживания рассчитывали на сознательность граждан, но так как система выдачи проездных «бумажек» ничем не ограничивалась, появлялись хитрецы, которые платили за одно место, а вытягивали целую ленту билетов — себе и друзьям — или не платили вовсе.

Вскоре появились новые аппараты — компостеры, по сути, дыроколы, каждый из которых оставлял определенную комбинацию отверстий на талонах, или, как их еще называли, абонементах. В отличие от обычных билетов, они были больше раза в два и приобретались заранее в киосках «Союзпечати». Какое-то время компостеры работали параллельно с кассами, пока полностью не заменили их.

И в такой системе оплаты проезда находили лазейки недобросовестные пассажиры, например, сохраняли билетики с прошлых поездок на этом же автомобиле. Однако можно было стать «зайцем» и не нарочно. Талонов, как и билетов, было два вида: красные автобусные и синие троллейбусные, и если ты по невнимательности пробил не тот, считай, что не заплатил. Причем важно было не просто оплатить проезд, но и сделать это вовремя, на что отводилась ровно одна остановка.

За исполнением всех этих требований внимательно следила контрольно-ревизорская служба. Подозрительных выводили из салона, вели в рядом стоящий контролерский автобус и проводили воспитательную беседу. Если в процессе выяснялось, что пассажир действительно нарушил правила, его штрафовали. А если нет — что ж, ему не оставалось ничего, кроме как уйти в негодовании.

Многие возмущались: зачем так терзать людей из-за каких-то пяти-шести копеек? Но каждый месяц из-за таких безбилетников набегало недостачи порядка 45 тысяч рублей, на которые можно было купить несколько советских ЛиАЗов или один венгерский Ikarus.

В редакцию газеты «Забайкальский рабочий» летом 1988 года пришло смешное и ужасное письмо-исповедь от анонимного «зайца» с годовым стажем, о котором рассказала в своем материале Любовь Гамова. Это настолько показательная история, что невозможно не поделиться фрагментом из нее.

— Заболел я болезнью дорожного «зайца» в марте 1987 года, — писал аноним. — Случилось это так. Ехал я в троллейбусе. На остановке «Метеостанция» вошел подросток лет 15–16, сел и уставился в окно. Проехали три остановки. Меня обозлила его наглость. Я подошел и спросил: «Вы брали билет?» Он долго молчал, смотрел в окно, потом резко встал, оттолкнул, пошел к выходу, одновременно послав меня… Я надеялся, кто-нибудь из пассажиров поможет его задержать, обратился к водителю троллейбуса. Но тот посмотрел на меня так, будто сказал: «Тебе, дураку, что, больше всех надо?» Сел я на освободившееся место, и так мне стало обидно, такое самолюбие во мне заговорило, что, хоть это и нечестно, решил я быть не дурнее того парня. И вот, как сейчас помню, с 21 марта 1987 года я не беру билетов.

С такими отъявленными нарушителями убытки общественного транспорта к концу 80-х годов достигли апогея. Вместе с тем росло напряжение в отношениях между контролерами и честными пассажирами, которые становились участниками унизительных инцидентов с проверками без повода. Долго думали, как решить назревшие проблемы: просили смягчить «казарменное» правило компостировать абонементы в течение одной остановки, требовали вернуть кондукторов, предлагали водителям самим продавать билеты. К началу 90-х кондукторы все-таки вернулись. А теперь снова исчезают, возлагая свою ответственность на плечи тех, кто сидит за рулем автобусов и троллейбусов, и на совесть пассажиров.

Вспомнить, как выглядели советские автомобили, можно в фоторепортаже с автопарада, проходившего в Чите более 40 лет назад.