Подростки решают умереть

Весной 2016 года в коррекционной школе-интернате села Хохотуй двое подростков с разницей в 5 дней покончили жизнь самоубийством. Первый случай произошёл 19 апреля – 17-летний Денис Васин (имена и фамилии несовершеннолетних заменены) во время занятия отпросился в туалет, через 10 минут его нашли в стайке. Второй мальчик, 16-летний Миша Садовников (имена и фамилии несовершеннолетних заменены), совершил суицид 24 апреля. Он тоже во время игр на спортивной площадке отпросился – на дежурство. Обоих подростков, погибших от асфиксии, отпускала одна преподавательница, она работала к тому моменту около двух месяцев. После второго самоубийства её уволили.

«Вы с ребятами не говорите о них», - просит педагог и начальник летнего лагеря Анжелика Барахоева, объясняя, что после смерти двоих подростков дети только-только начали приходить в себя. Сегодня в лагере живут 85 воспитанников школы – сироты или ребята с родителями, лишёнными прав. Хохотуйский интернат – это коррекционная школа восьмого вида. В таких спецшколах обучают умственно отсталых детей – разговаривать, читать, писать и считать, ещё ориентироваться в социально-бытовых условиях. Коррекционная школа в Хохотуе – единственная оставшаяся в крае, где работает программа трудового воспитания, через сельское хозяйство.

Большинство попали сюда до 11-12 лет – тогда больше шансов провести успешную коррекцию. Некоторых детей перевели из других детдомов, некоторых держали в общеобразовательных школах до последнего. В Хохотуй везут учеников со всего Забайкалья, интернат рассчитан более чем на 100 детей, которых готовы обеспечивать всем необходимым около 100 сотрудников – 40 педагогов, дефектологов, психологов, логопедов, а также воспитатели, инструкторы, повара и техперсонал.

По словам Анжелики Дмитриевны, все дети здесь с психическими патологиями, помимо умственной отсталости, у них есть и другие диагнозы, связанные в том числе с сексуальными девиациями (извращениями – ред.), девиантным поведением, склонностью к суициду, насилию и жестокости. Для большинства из них обязательно лечение в психиатрическом отделении Петровск-Забайкальской центральной районной больницы или в Чите.

Сейчас в интернате работает летний лагерь, учебный год завершился. После окончания занятий и выпускного кого-то забрали к себе родственники, 18-летние не вернутся – сдав сельскохозяйственный экзамен, они будут жить самостоятельно или у своих родных. Многие возвращаются в среду, из которой их вырвали, и сдаются – начинают пить, употреблять наркотики, попадают в тюрьму, заканчивают жизнь самоубийством; другие живут как обычные люди, заводят семью. Выпускники выходят из школы со свидетельством об окончании десятилетки, которое не является документом об уровне образования. Дальше они могут идти учиться в специальные профессиональные учебные заведения. Общее образование, а потом и высшее для них – закрытый путь. Первый погибший, Денис, должен был выпуститься в следующем году.

До обеда в лагере тихо – после утренней зарядки под музыку дети расходятся на свои участки – поливать грядки, теплицы, чистить стайки, пара подростков уходит пасти коров. Здесь живут группами-семьями, в которые объединяют разновозрастных детей – у каждой семьи свои воспитатели. Денис был в шестой группе самым старшим. Семьи живут в разных домах – в них общие отдельные комнаты для мальчиков и девочек, столовая, гостиная. У Дениса было три друга, близко он больше ни с кем не общался, ещё была любимая учительница – к ней он часто прибегал после занятий поговорить.

«Утром 19 апреля Денис был весёлый, в хорошем настроении. Это подтверждают все дети и преподаватели, - рассказывает заместитель директора Лариса Алексеева, - вечером в его поведении не заметили ничего, что вызвало бы подозрения. Своим друзьям или другим ребятам он ничего такого не рассказывал». Любимой учительнице мальчик, по словам педагогов, тоже ничего не говорил.

Он жил в интернате последние 5 лет – попал сюда в 2011 году с попыткой суицида, и привёз игру «собачий кайф» - с асфиксией. По словам Анжелики Барахоевой, Денис пробовал играть с другими воспитанниками, но педагоги быстро заметили это и пресекли. В интернате строгая дисциплина, почти все преподаватели с большим стажем – достаточная гарантия безопасности детей в стенах лагеря. За его пределы они почти не выходят.

По рассказам сотрудников, подросток был довольно закрытым. Его мама умерла, а мальчика со старшей сестрой распределили в разные детдома. Дениса привезли в Хохотуй из Могойтуйского района. Его сестра покончила жизнь самоубийством, но до несчастного случая он этого не знал. Один из работников рассказал мне, что его решение убить себя может быть связано как раз с этим фактом – мальчик мог начать искать родственников, и каким-то образом через соцсети узнал о гибели сестры – у некоторых детей в интернате есть аккаунты в «Одноклассниках» и «ВКонтакте».

Многие взрослые выпускники-сироты начинают искать своих родных, но в случае с Денисом это лишь предположение. Замдиректора Лариса Алексеева пояснила, что он был подвержен депрессии и у него был сложный характер. Точный диагноз подростка узнать нельзя – личные данные и врачебная тайна. На мой вопрос о группах смерти в соцсетях, к которым Денис мог иметь доступ, все ответили отрицательно – таким подросткам не нужны дополнительные катализаторы.

Во время занятий 19 апреля Денис отпросился в туалет. В интернате действует правило 10 минут – если в течение этого времени воспитанник не возвращается, его начинают искать. Когда Дениса нашли в стайке, он не дышал.

«Такие дети, как у нас, часто не испытывают страха и боли. Они могут делать то, что им пришло в голову, не отдавая себе отчёт о последствиях. Они не думают, как все. У них вообще многое наоборот – другой порог боли и даже теплообмен», - говорит начальник лагеря, добавляя, что со многими воспитанниками в процессе работы приходится подолгу говорить о последствиях поступков – убедить их отказаться от чего-то сложно не из-за детского упрямства, а из-за реальных проблем с интеллектом, психикой и восприятием.

Случаев суицида в интернате не было около 20 лет. Так говорит Анжелика Барахоева, отработавшая в учреждении 17 лет. По её словам, то, что произошло с Денисом – не только упущение недолго работавшего педагога, но и следствие не пройденного вовремя лечения из-за проблем в краевом финансировании. Об этой проблеме педагоги говорят вскользь, а замдиректора утверждает, что сложностей с организацией лечения воспитанников нет.

После гибели Дениса Васина, ставшей первым ударом для интерната, читинские психологи посоветовали сводить детей постарше на его похороны – это, по мнению специалистов, помогло бы им справиться со стрессом. На похоронах был и второй погибший мальчик – Миша Садовников из четвёртой группы-семьи. Через 5 дней он во время спортивных занятий отпросился на дежурство чистить стайку, где позже его тело обнаружила одна из воспитанниц.

Мать отказалась от Миши ещё в роддоме, он оказался в интернате в 2005 году. По словам педагогов, подросток был очень замкнутым и достаточно буйным, но когда он возвращался после лечения, то вязал и шил – лучше девочек. Он страдал от компульсий (навязчивое поведение, ритуалы) – часто мыл руки, постоянно стирал одежду, не давал к себе прикасаться, считая, что его «замажут», складывал свои вещи отдельно от других, а полотенце – под подушкой. Когда кто-то прикасался к его вещам, мог избить.

«Он очень верил в Бога и перед смертью заклеил в комнате все стены изображениями святых, а это запрещено. Мы разрешили оставить ему одну иконку, остальные убрали. Представьте, когда заходишь – и вся комната в образах. Там же живут и другие дети», - вспоминает Анжелика Барахоева.

Михаил не любил фотографироваться, мало общался с воспитанниками, друзей у него не было. По мнению всех без исключения педагогов, с которыми я разговаривала, Миша впечатлился похоронами Дениса и решил «уйти так же красиво» - когда Денис умер, на кладбище было много людей, венков, все плакали. «То, что началось с детьми после похорон Михаила – это ужас. Их сразу же всех начали пролечивать», - рассказывает Анжелика Дмитриевна.

После гибели парней врио губернатора Забайкалья Наталья Жданова поручила исполняющему обязанности министра образования Андрею Томских лично контролировать проверку по факту случаев суицида. На месте работала специальная комиссия из профильных специалистов минобразования края и центра «ДАР». В ведомстве провели совещание с профильными структурами, в том числе с комиссией по делам несовершеннолетних.

По итогам проверки администрации школы было рекомендовано обеспечить регулярные консультации врача-психиатра воспитанникам в группе риска по суицидальному поведению и усилить контроль за ними во внеучебное время. Директору школы поручили взять под особый контроль работу педагога-психолога с воспитанниками. Региональное министерство до 1 сентября 2016 года обязали проверить документы и бытовые условия во всех специальных школах-интернатах.

По результатам служебного расследования специалисты минобразования объявили выговор директору школы Александру Мищенкову за ненадлежащий контроль над реабилитацией воспитанников. Во время поездки встретиться с директором мне не удалось – он находился в отпуске. К моему визиту он был настроен критически и переживал, что я статьёй скомпрометирую интернат, педагоги опасались, что школу могут закрыть.

Наталья Жданова приехала в интернат с проверкой почти сразу после смерти Михаила. Преподаватели и воспитатели до сих пор не могут забыть этот приезд – они ждали её и хотели объяснить, что произошло, и думали, что смогут рассказать о проблемах, которые есть в школе. А вместо этого, по их словам, врио губернатора обвинила всех и быстро ушла.

«В этом виноваты все вы, разойдитесь по кабинетам и подумайте, кто и в чём. Провожать меня не надо», - эту фразу Натальи Ждановой мне в течение дня повторили несколько сотрудников коррекционной школы. Они рассказывают, что врио пригрозила закрыть интернат, если будет хоть ещё одно нарушение.

Слухи о возможном закрытии интерната ходили давно, сегодня он недоукомплектован, за учебный год прибыло всего пять воспитанников. Школу и дома, где живут дети, учителя поддерживают своими силами – краевых денег не хватает. На питание в день на одного ребёнка выделяют около 138 рублей, учитывая пятиразовое питание – это копейки. Выручает своё хозяйство. Хохотуйская коррекционная школа – единственная в крае, где работает программа реабилитации трудом – здесь садят огороды, держат коров и овец – за счёт этого и живут.

Сотрудники интерната перед осенними проверками к новому учебному году скинулись на ремонт – чтобы не закрыли. «Никто не верит нам, что мы всё делаем сами, но это так», - говорит замдиректора Лариса Владимировна. По её словам, благодаря директору Мищенкову, который постоянно ездит в Читу выбивать деньги и активно работает со спонсорами, школа живёт. Она состоит из основного комплекса, расположенного в сосновом бору, и филиала, который находится прямо в посёлке – там тоже свой огород.

«Спортзала хорошего нет, мячи на свои деньги покупаю, чтобы дети занимались», - объясняет Николай Козлов, он работает в интернате 32 года. Его футбольная команда – самая сильная в крае среди детских домов и спецшкол. Когда он привозит детей в Читу на соревнования, ему не верят, что это дети из школы коррекции, говорят, взял деревенских для победы.

В школе-интернате с детьми работает достаточно большой штат профессионалов – невзирая на текучку и невысокую зарплату, большинство педагогов и воспитателей в школе регионального значения учат и следят за особенными детьми уже много лет, некоторые совмещают две ставки. «Хохотуйская коррекционная школа – это градообразующее предприятие. Кроме неё здесь можно работать только на лесопилорамах – одну держат китайцы, другую - азербайджанцы. А больше у нас в селе и работать-то негде. Если 100 человек останутся без работы, представляете? В Чите когда расписывали программу развития села, проводили анализ, нам написали – туризм», - вздыхает глава поселения Татьяна Нестерова.

Спустя месяц после самоубийств в интернате дети стали спокойнее, теперь все своевременно проходят лечение. «После приезда Ждановой», - делились со мной педагоги. Они по-прежнему не могут отпустить ситуацию с её визитом и называют себя оплёванными. Они согласны, что с их стороны были упущения, но настаивают на том, что не всё зависело от них. С одной стороны – рекомендация читинских психологов, с другой – нехватка денег и проблема со штатом: никто не едет в село на небольшую зарплату, поэтому берут всех, кто окончил педагогические училища и согласен работать на имеющихся условиях. С вузов сюда почти не едут.

В 2016 году прокуратура региона выявила многочисленные нарушения в детдомах и спецшколах, в том числе в Петровск-Забайкальском районе. «Речь идёт о недостаточном финансировании учреждений, из-за чего они имеют кредиторскую задолженность по оплате коммунальных услуг и услуг по содержанию имущества. Обеспечение детей качественным питанием, одеждой и спортинвентарём осложняется из-за роста цен, размеры денежной компенсации не менялись в течение нескольких лет. По расчётным данным краевых министерств 2015 года, на обеспечение питания необходимо 250,6 рубля на ребёнка в день, на обеспечение мягким инвентарём – 23,9 тысячи рублей в год», — говорится в пресс-релизе ведомства.

Эти и другие нарушения, по мнению прокуратуры, появились из-за ненадлежащего исполнения администрациями детских домов своих обязанностей и отсутствия контроля со стороны профильных ведомств.

В краевой прокуратуре считают: «Основная часть денег направляется на выплату зарплаты, содержание детей и выполнение обязательств по госконтрактам. Остальные расходы финансируются по остаточному принципу, в связи с чем учреждения имеют кредиторскую задолженность».

Дети возвращаются из Читы и Петровск-Забайкальского после интенсивного лечения стихшими, вялыми; через некоторое время оживают, улыбаются, играют, с удовольствием работают в огороде, пасут коров и овец. Никогда не подумаешь, что один из них однажды с братом провёл неделю запертым в квартире и ел обои и пенопласт, другой видел, как отец убивает мать, а его сосед – как мать отца, третий – свидетель изнасилования, а ещё одна жила с кошками. Здесь, в Хохотуе, есть девочка-маугли, выросшая с котами – на ней психиатры ставили крест: говорить не будет. Но заговорила – вовремя попала в коррекционную школу. Тут она стала в буквальном смысле человеком. Останься она в каменной коробке другого детдома или в психиатрическом отделении – и прогноз врачей мог сбыться. Был здесь мальчик, который рвал кошек, воровал, крушил всё подряд – его как-то попытался забрать дедушка, но вернул, потому что не справился. И больше ни разу не приезжал. Эти дети никому не нужны, взрослая жизнь встречает их с пинка – накопленные деньги воруют, жильё отбирают, со своей справкой они не могут устроиться на нормальную работу. Для них школа – шанс понять, как можно жить по-другому.

Не искать средства, выгрызая макушки федеральным чиновникам или говорить о закрытии – это преступление против человека. Против каждого ребёнка, против Дениса и Миши, и всех, кого могут направить в хохотуйскую школу.

«Мы всё равно оптимисты», - говорит Анжелика Дмитриевна. Она не исключает того, что школу могут закрыть, но уверена, что коллектив не даст этого сделать.

Пресс-служба губернатора 16 июня опровергла информацию о том, что врио главы региона Наталья Жданова во время своего визита пригрозила закрыть школу. По словам пресс-секретаря, она высказывала «принципиально другую позицию». Анжелика Барахоева позже также опровергла информацию о том, что Жданова говорила о закрытии интерната.

В тексте была исправлена ошибка, ранее было написано: «На питание в день на одного ребёнка выделяют около 115 рублей».