«В России медицина будто пытается угробить пациента и врача». Социолог о срыве вакцинации

Импортным вакцинам приоткрыли дверь в Россию. Теперь те, кто смог привиться за границей, получат QR-коды. Если Pfizer и Moderna пустят на российский рынок, будут ли россияне прививаться активнее?

Россиянам, которые привились иностранными вакцинами, будут выдавать QR-коды. Но как быть тем, кто хотел бы уколоться Pfizer, AstraZeneca или Moderna, но у них нет возможности ехать для этого за границу? Помог бы ввоз импортных вакцин в Россию ускорить темпы вакцинации? Пошли бы прививаться те, кто ждёт альтернативу «Спутнику»? Об этом — в материале «Доктора Питера».

Петербургский социолог считает, что просто широко открыть двери для иностранных препаратов будет недостаточно — проблема гораздо глубже.

— Социологи выявили феномен — нет такой конкретной социальной группы — «антипрививочники». Эти люди распределены достаточно равномерно по всему обществу. Они могут быть образованными и нет, жить в Москве или в провинции, быть богатыми или бедными. Это не какой-то определённый социальный слой, что довольно интересно само по себе. Это люди, которые представляют всё российское общество в целом, — рассказала социолог Анна Темкина. — Главное, что их характеризует — это тотальное недоверие. Они научены всей своей жизнью не доверять государству — причём в широком смысле слова.

Анна Темкина — кандидат социологических наук, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге.

Например, государству, представленному на «1-м канале», где осенью призывы вакцинироваться чередовались с историями о том, как умирают из-за прививки, как эта вакцина страшна и не проверена и какие глобальные политические силы и угрозы за этим стоят. Более того, в посланиях «из телевизора» легко считывалось, что наша гордость «Спутником» — не в том, что мы обезопасим людей от коронавируса, а в том, что мы первыми эту вакцину изобрели. Мы первые, мы победили в соревновании! Но по результату — не изобретавшие вакцину первыми страны Европы уже вакцинировали до 80% населения.

Когда нам долго транслируют идею, что «Спутник» — это ради гордости за страну, а не ради вашего здоровья, рациональнее не верить государству — оно изобрело вакцину, чтобы быть первым на планете, но при чём тут я и моё тело?

Социолог отмечает, что на отсутствие доверия к государству у россиян накладывается и тотальное недоверие к медицине.

— Речь идёт скорее не о недоверии к медицине как к науке, которая разрабатывает новые способы лечения и вакцины, а к медицине как к бюрократической организации, — считает Анна Темкина. — Медицине не верят в такой же степени, как государству. Все знают, как работает районная поликлиника — если не нахамят, ты не поймёшь, куда идти, к кому обращаться, что с тобой происходит, кто поможет. На уровне здравого смысла понятно, что абсолютно рационально туда лишний раз не ходить, если ты здоров и сам справляешься.

Плюс все видят — вокруг слишком много заболевших. Исследование, которое мы проводили с коллегами, показывает, что в первые 3 месяца система работала не только против пациента, но и против медицинского работника. Он оказался не только не защищён, ему мешали защититься самому — нельзя было купить СИЗы, могли наказать за использование неподотчётных денег или несоответствие санитарным нормам. Нельзя было говорить громко о проблемах — начали наказывать за фейковые новости.

Нельзя было скорой помощи напрямую договориться с приёмным покоем, и поэтому машины стояли по несколько часов, а приёмный покой надрывался. Хотя логичнее было бы, чтобы тот же доктор из скорой помог врачу принять пациента в приёмном покое. Или в скорой находился бы сопровождающий парамедик, а доктор выехал бы к больному с подозрением на инфаркт. Но это было бы невозможно, ведь есть «СанПиН-Росздрав», который «сверху», и постоянно меняет правила и нормы, и не слышит врача или медсестру, которые «снизу» и видят, как всё можно упростить и состыковать.

Хаос, безусловно, был в системах здравоохранения всего мира. Но количество медиков, которые заболевали и умирали во время начала пандемии в России, было запредельным и неоправданным даже в такой чрезвычайной ситуации.

— Все в России прекрасно видят, как медицина будто специально пытается угробить пациента, а заодно и врача (который часто делает невозможное, помощь ни от кого не получил, позже получил — денежную). И от этого взгляда, а также от негативного опыта отношений с медициной (у некоторых людей он может быть и позитивным, но речь идёт о Системе — как часто говорят сами медики, когда мы спрашиваем, а почему всё так происходит — они вздыхают и говорят — так устроена Система (государственно-патерналистская), и мы ничего не можем сделать), что делает разумный человек? Он не идёт вакцинироваться, — резюмирует эксперт.

Я сама сделала прививки и всем объясняю и продвигаю эту идею, но при этом понимаю рациональность — почему люди не идут вакцинироваться.

— У современного российского человека очень мало свободы (я не говорю сейчас о политике), — говорит Анна Темкина. — А свобода не делать прививку — это тот самый личный выбор, принципиальная позиция: «Я чувствую себя человеком, когда принимаю такое сложное для себя решение. Это моя автономия». Как мы говорим в социологии — моя agency, агентность. Логика примерно такова: «Я стою на своём и имею на это право, потому что это единственное, чем я могу противостоять бюрократической патерналистской медицине и государству, которое всё время меняет свою политику и непонятно, о ком они заботятся, но точно не о гражданах».

Когда нам рассказывают постоянно об окружающих нас врагах, то до теории мирового заговора буквально один шаг — и его очень легко сделать. Но когда начинаются репрессивные меры, люди идут вакцинироваться. И это совершенно логично в данной Системе, к сожалению, — репрессивные меры помогают больше, чем завоз импортных вакцин на российский рынок. Если есть куда отступать (и что-то НЕ сделать) — люди отступят, а если репрессируют — отступать некуда.

Что касается разрешения прививаться импортными вакцинами и массовом доступе их в России, социолог считает, что просто открыть рынок для препаратов недостаточно.

— Дело не в том, чтобы разрешить импортные вакцины, а в какой «рамке» их привезти, — говорит Анна Темкина. — Хорошо бы в такой: «Мы уже совершили много ошибок! Чем хотите, тем и прививайтесь, только прививайтесь. Наша общественная задача — ваше здоровье. Не нравится «Спутник», выберите что хотите. Мы вам доверяем выбор!»

Если послание (государства, медиа, медиков, политиков) будет такое, то в разы увеличится число желающих вакцинироваться — особенно, тех, кто не доверяет конкретно «Спутнику», а таких тоже немало.

При серьёзной продуманной политике, которую я даже не представляю, кто может продумать и реализовать на данный момент, привоз импортных вакцин мог бы изменить ситуацию с вакцинацией в России за пару-тройку недель. Но если бы это была продуманная пропагандистская команда — мы наконец договорились, и вы можете свободно принимать решение — ЭТО ВАШЕ РЕШЕНИЕ, а аргумент у нас один — ВАШЕ здоровье (а не гордость за первенство в изобретении вакцины). Но на такое рассчитывать особо не приходится.

Разрешение прививаться импортными вакцинами скорее будет не заботой о здоровье, а одолжением людям. Плюс Pfizer и Moderna, возможно, уйдут в частные клиники, а китайские вакцины выйдут на свободный рынок. Но это всё равно лучше, чем ничего.

— К сожалению, в нашей стране считается, что человек неспособен принять решение, и ему надо всегда указать, что делать, — говорит социолог Анна Темкина. — А когда человеку указывают и не оставляют никакой степени свободы, он принимает своё собственное решение — не вакцинироваться. Это единственный доступный выбор для него.

А человек-то уже другой — он не советский. Он уже привык выбирать ресторан, одежду, поездку за границу, школу для ребёнка, университет, развлечения, даже медицинские услуги — врача или роддом, например, — он живёт в обществе хорошо развитого потребления. Он уже сильно ориентирован на выбор, но его ограничивают сверху — и в медицине в том числе. Он почти ничего не может выбирать — даже про частные клиники не идёт речь, там не работают с ковидом.

Человеку не оставили пространства для манёвра, и он сделал рациональный выбор, отказавшись от вакцинации (или поехал прививаться за границу — но это выбор только небольших обеспеченных слоёв). И это понятно. Но не значит, что это нельзя изменить — можно, и довольно быстро. Для этого нужна консолидированная воля — медработников, политиков и пациентов с идеей заботы о здоровье и предоставления выбора каждому желающему.

Независимый аналитик, кандидат биологических наук Алексей Куприянов полагает, что допуск иностранных препаратов от коронавируса на российский рынок и наличие у россиян выбора могло бы улучшить ситуацию с уровнем вакцинации в стране.

— Допуск иностранных вакцин в Россию — чисто политический вопрос. Оздоровление политической ситуации в целом, в результате которого мы бы допустили в страну зарекомендовавшие себя иностранные вакцины, скорее всего пошло бы России на пользу. Но, боюсь, это далековато от частных проблем текущей эпидемии, — считает аналитик.

Есть и ещё одно мнение, почему же россияне так упорно отказываются делать прививки от коронавируса. Бояться вакцинации — это нормально с точки зрения биологии. Так считает молекулярный биолог Ирина Якутенко. Она объяснила, какие убеждения мешают решиться сделать прививку.

Ирина Якутенко — молекулярный биолог, научный журналист, автор книги «Вирус, который сломал планету»

— С точки зрения биологии в страхах антипрививочников нет ничего удивительного. Они отражают то, как работает наш мозг, сформированный миллионами лет эволюции, — рассказала в видео на своём канале YouTube Ирина Якутенко. — Основная его «фишка» — мы умеем принимать решения, не имея полной информации о происходящем, исходя из тех данных, что есть. Это позволило нашему виду выжить. По шороху вдалеке древний человек мог понять — убегать или оставаться в укрытии. Часто эти решения были ошибочны, но нередко спасали жизнь.

Мы так запрограммированы — принимать решения, руководствуясь неполной информацией.

— За это отвечает не та часть мозга, которая связана с анализом, логикой, синтезом, а другая — эмоциональная, — поясняет эксперт. — Эмоции — механизм мгновенного принятия очень быстрых решений. Они меняют нашу физиологию — часть процессов подавляется, часть гиперактивируется. Эти процессы переводят нас в другой режим существования. И этот механизм не мог поменяться за несколько тысяч лет цивилизации. По сравнению с миллионами лет эволюции — это ничто. Мы обладатели того самого древнего пещерного мозга, который сформировался много миллионов лет назад и который сейчас оказался в сложных современных условиях — перед лицом вакцинации.

На самом деле, с точки зрения биологии, понять, как работает вакцина, способен любой школьник, объясняет эксперт.

— Просто в школах это плохо преподают, — говорит Ирина Якутенко. — И поэтому это знание не является самоочевидным, и отсюда все проблемы. Мы ведь не боимся электричества или того, что упадём с Земли — об этом хоть чуть-чуть, но мы получили знания. Про вакцины — нет.

1. Вакцину вводят здоровым людям

Побочные эффекты от приёма лекарства, когда мы больны, нас пугают меньше, считает Ирина Якутенко, потому что есть чёткое состояние болезни, и таблетка — надежда на выздоровление.

Но объяснить себе, зачем вводить «непонятную жижу», когда ты здоров, сложно. Ведь многие не верят, что они могут заболеть. Эмоционально сложно себя представить на ИВЛ с трубкой в трахее.

2. Страх перед уколами

Детский страх уколов, он никуда не пропадает. Укол воспринимается как что-то страшное, как серьёзное воздействие, дающее ощущение боли. Если бы вакцина была в виде спрея, антипрививочников было бы гораздо меньше.

3. Человек плохо умеет оценивать вероятности

Ложная оценка вероятности — это следствие нашего пещерного прошлого. Нам сложно оценить вероятность событий.

— Когда нам говорят, что вероятность побочных эффектов от вакцины — один на миллион доз, мы сразу думаем — а может, это я или мой ребёнок? — говорит Ирина Якутенко. — Но при этом мы спокойно ездим в машинах, переходим дорогу и нарушаем ПДД, хотя знаем, что вероятность стать жертвой ДТП в десятки и сотни раз больше, чем получить осложнение после вакцинации. Дело в том, что дорогу переходим мы ежедневно. И не можем всё время бояться. Привычная опасность не является опасностью.

4. Убеждение, что вакцины не являются необходимостью

— Нас было бы существенно меньше и жили бы мы гораздо меньше, если бы не было вакцин, — считает эксперт.

Мы боимся самолётов, но продолжаем летать — без этого быстро не добраться из одной страны в другую. Но объяснить, зачем нужна вакцина, если человек не видит ежедневно перед глазами последствия отказа от прививок, трупы умерших от ковида на улицах и обезображенных после болезни, очень трудно, поясняет биолог.

5. Наш мозг считает, что бездействие лучше, чем действие

— Человек рассуждает так — если я что-то сделаю и после этого наступят последствия, мне некого будет винить, кроме себя — я сам это сделал, — считает молекулярный биолог. — Человека пугает даже ожидание чувства вины. А если человек ничего не предпринял, и заболел — это можно объяснить — такова судьба, воля Бога — кто во что верит.

— Миллионы лет мы так развивались — поэтому всё изменить за 5 минут невозможно. Не может человек вдруг выучить английский, начать читать PubMed, научные журналы, оценивать качество исследований. Наш мозг привык действовать эмоционально, а не рационально. И из понимания этого и нужно планировать меры по снижению антивакцинаторских настроений, — считает Ирина Якутенко.