«Мы изолированы от мира». Детский онколог — о том, как железный занавес губит медицину

Международная сеть OncoAlert заявила, что прекращает сотрудничество с российскими онкологами в знак протеста против военной спецоперации на Украине. В своём посте на официальном аккаунте в Instagram (запрещённая в России экстремистская организация) медики подчеркнули, что являются аполитичными, но не могут бездействовать.

Глава СПЧ Валерий Фадеев осудил онкологов OncoAlert, назвав их действия позорными.

— Лозунг «Здравоохранение вне политики» еще более важен, чем «Спорт вне политики». Это даже не вопрос прав человека — это проблема гуманизма. Врачи отказываются от помощи больным. Так выходит?! По-моему, это позорная практика международных организаций, занимающихся здравоохранением, — заявил Фадеев в интервью РИА Новости. — Это поразительно. При чём здесь больные? При чём здесь онкологические больные? Это какая-то месть не просто стране, России, это месть онкологическим больным, которые живут в России.

О том, как отказ от сотрудничества может сказаться на нашей медицине, мы поговорили с известным российским медиком, профессором Георгием Менткевичем. Георгий Людомирович — основатель отделения трансплантации костного мозга НИИ детской онкологии и гематологии в онкоцентре им. Блохина и единственный в России член Американского общества детских гематологов-онкологов. Он возглавлял отделение 30 лет, а сейчас руководит одной из коммерческих клиник в Москве.

— Если говорить о современной медицине, кроме финансирования, важно быть частью мирового сообщества. Каждый хороший врач должен знать английский язык, чтобы быть вовлечённым, быть в курсе всех медицинских современных знаний. Я помню по себе: три дня, проведённых на международном конгрессе по трансплантации костного мозга, дают очень много, это равнозначно году изучения литературы. Ты получаешь самые современные знания, общаешься с коллегами из других стран.

Георгий Менткевич убежден, что медицина должна быть полностью оторвана от политики, потому что от этого зависит здоровье каждого. Медики нуждаются в обмене мнениями и опытом. При этом лично сам онколог не контактировал именно с этой международной сетью, которая разорвала сотрудничество с Россией.

— Существует ещё много узкопрофессиональных организаций: Европейская трансплантационная компания, Детское онкологическое сообщество США. Организаций масса, мы с ними встречались, общались, они приезжали к нам с лекциями, мы ездили к ним с докладами, — рассказывает Георгий Менткевич.

Никто из них не делал подобных заявлений, то есть теоретически сотрудничество продолжается.

— Фактически мы сейчас стали изолированы, — говорит врач. — Даже не потому, что какие-то либо организации нас исключили, а потому что нас физически ограничили от контактов. Мы просто не можем полететь на ближайшие конгрессы из-за проблем с авиасообщением или экономических проблем (блокировки наших карт за рубежом).

По словам нашего собеседника, в СССР медицина многое потеряла в развитии из-за изоляции.

— Да, в советской медицине были определённые достижения — например, как была настроена работа амбулаторной службы. Она была просто эталонной: замечательной, доступной. Но с точки зрения технологий это был не самый высокий уровень медицины. То есть, если говорить о технологиях, мы отставали.

Георгий Менткевич приводит в пример свою специализацию — онкологию и трансплантологию.

— Первое в России отделение детской трансплантации я открыл лишь в 1991 году, когда в мире уже проводили много операций по пересадке костного мозга. При этом я учился этому полгода в США, делать такие операции меня учили американские специалисты. Это показатель закрытости советского периода.

Также наш эксперт обеспокоен, что изоляция и возможные санкции закроют возможность пользоваться новыми технологиями.

— От момента изобретения нового препарата до внедрения его в клинику проходит около 15 лет. Нужно провести исследования на клетках, животных, добровольцах разных уровней. Изучить фармакокинетику препарата, показания, противопоказания, несколько лет уходит на проверку. Все суперсовременные препараты (например, таргетные в онкологии) исследовались 15–20 лет, и на это потрачены колоссальные деньги и ресурсы.

Если эта информация не станет доступна всем медикам, нужно будет повторять этот путь исследования. Это нереально. Сегодня эту работу выполняют фармакологические гиганты, продавая после этого препараты по очень высоким ценам, но и стоимость внедрения и разработки очень высокая. 500 миллионов долларов — средняя цена внедрения любого противоопухолевого препарата в клиническую практику в США.

На сегодняшний день от доступа к современным препаратам зависит лечение детей с редкими заболеваниями. Обеспечением и покупкой лекарств занимается благотворительный фонд «Круг добра», созданный по инициативе президента Владимира Путина на налоги от сверхприбыли.

Анастасия Татарникова руководит общественной организацией «Дом редких», созданной для помощи родителям детей с редкими генетическими заболеваниями.

— На данный момент все наши дети (они сейчас подопечные «Круга добра») обеспечены препаратами, — говорит Анастасия. — Мы сейчас работаем в штатном режиме, но каждый день ждём новой информации. Это коснётся всех наших подопечных. Во-первых, все препараты импортные, цена зависит от курса валют. То, что цены взлетят, это точно — хотя, скорее всего, вряд ли буду пересмотрены цены по уже заключённым договорам. Впрочем, мы, конечно, не можем говорить за поставщиков.

Во-вторых, могут быть проблемы с логистикой. И самое главное — мы опасаемся, до какого уровня дойдут санкции, не наложат ли запрет на ввоз препаратов. Пока лекарства не вошли в санкционный список.

Россия готовит встречный пакет санкций: зарубежные банки не смогут легко закрыть свой бизнес в нашей стране. Экономисты ответили, как повышение Центробанком ключевой ставки и санкции отразится на ценах. Так, в скором времени подорожают продукты. Мы составили для вас список товаров, которыми стоит запастись заранее. Впрочем, рост цен, скорее всего, будет постепенным.

Всю информацию о текущих событиях на Украине мы собираем в специальном разделе.