«Система здравоохранения как будто не заинтересована в здоровых». Говорин — о том, какой должна быть медицина в России

Доктор медицинских наук Николай Говорин, воспитавший десятки ученых, создавший региональную школу психиатрии и 24 года возглавлявший профильную кафедру ЧГМА, в 2015 году ушел в политику, став одним из самых заметных депутатов Госдумы от Забайкальского края за все ее созывы. Говорин по поручению центрального исполкома создавал и несколько лет руководил региональным отделением Общероссийского народного фронта и 20 лет вытаскивал на федеральный уровень горящие проблемы алкоголизации населения. В беседе с редактором «Чита.Ру» Андреем Козловым Говорин рассказал о работе и жизни после ухода из политики, о прошлом и будущем забайкальского и российского здравоохранения, ЧГМА и кадрового потенциала отрасли.

Ниже приводится отредактированная расшифровка «Редколлегии» от 22 июня.

«Я никогда не собирался быть политиком»

— Я не ошибусь, если скажу, что вы основатель школы психиатрии и психотерапии в Забайкалье. И это одна из лучших школ в Российской Федерации, насколько мне известно. По крайней мере, очень сильная. И выходцы из этой школы работают по всей планете, во многих регионах России и очень ценятся. Я знаю очень многих профессиональных людей из этой сферы, и все очень благодарны вам, человеку, который основал это направление и был много лет научным лидером. Как вам дался переход из науки в политику? Несложно было?

— Во-первых, я никогда не собирался быть политиком и об этом не задумывался. Я не состоял ни в какой партии, но дело в том, что те научные направления, которые мы реализовывали в Забайкалье в рамках пространства Российской Федерации, были посвящены сохранению интеллектуального потенциала нации. То есть это касалось демографических исследований, это касалось состояния психического здоровья молодежи, призывного контингента, детей. И понятно, что эти исследования были заточены не только на нашем Забайкальском крае (тогда еще Читинской области). Они выходили широко за рамки нашего региона.

Особое место в этих исследованиях занимали факторы, которые лежат в основе психической патологии у людей, особенно молодежи. Это касалось и экологических факторов. У нас целое большое направление было посвящено экологической психиатрии: как условия проживания людей, детей могут оказывать влияние на психическое развитие ребенка. Эти исследования в конечном счете заканчивались публикациями в российских журналах, тогда еще в Советском Союзе. Мы имели достаточно большое количество публикаций, а также проводили разного рода конференции, доклады.

Однажды мы провели очень большую конференцию общероссийскую, которая была посвящена проблемам алкоголизации населения и роли государства и общества в регуляции этих отношений. И на этой конференции было принято решение обратиться к руководству страны с целью проведения Государственного совета. В то время руководитель нашей области Равиль Фаритович Гениатулин (он тогда был членом президиума Госсовета) эту тему поддержал, и я ему очень благодарен. Мы представили ему материалы, и президент поручил ему возглавить рабочую группу по подготовке Госсовета. Мы привлекли экспертов из Забайкальского края, других субъектов. Известные ученые, политические деятели принимали в этом участие, и мы подготовили доклад. Это было в марте 2003 года. По существу, этот доклад лег в основу последующих решений в нашей стране и очень серьезных организационных решений. После проведения Госсовета была впервые организована ФСКН.

Был просто взрыв наркомании среди детей-подростков. Я вспоминаю цифру, которая навсегда осталась в моей памяти: в течение трех лет смертность от передозировки наркотиков среди детей в России увеличилась в 42 раза. И понятно, что на этом Совете были приняты очень серьезные организационные политические решения.

Этот Госсовет прошел, была создана ФСКН, и мы, наши коллеги-психиатры, наркологи в дальнейшем проводили эту работу уже с учетом очень тесного взаимодействия с ФСКН. И, собственно говоря, такая наша деятельность привела к тому, что нас пригласили доложить материалы исследований, касающихся факторной обусловленности психических нарушений населения. С этим докладом мне было поручено выступить на президиуме Российской академии наук. По существу, это было признанием наших научных исследований, и поэтому мы тщательно работали.

И вдруг в 2011 году меня приглашают в администрацию президента. Для меня это было абсолютно необычно. Меня не приглашали в Чите в какие-то высокие приемные. Я как раз находился в Санкт-Петербурге на одном из конгрессов, посвященных психическому здоровью детей. Я, конечно, с удовольствием приехал, и мне предложили баллотироваться в Государственную думу от Забайкальского края. Естественно, я согласился, потому что к этому времени мы уже подготовили проект федерального закона о наркологической службе Российской Федерации. Мы являлись авторами этого закона, и этот закон никак нам не удавалось провести.

Причем, вы знаете, я опять не могу не вспомнить Равиля Фаритовича Гениатулина, потому что мы ставили его в известность о том, что такой закон подготовлен, что он находится в стенах Государственной думы, и он помог мне встретиться с Грызловым, который в то время был председателем Госдумы. Это было в 2010 году. И смотрите, я смог, будучи просто заведующим кафедрой, когда уже был проректором, приехать в Москву в Государственную думу, встретиться с Грызловым. Все материалы оставались в стенах Госдумы, я, к сожалению, не видел потом конкретных шагов по его реализации, но тем не менее наш вклад, вклад провинциального региона, был вполне достойный.

В 2011 году я баллотировался в Госдуму. Тогда не было округов, и мы шли по единому партийному списку. Участвовал в этом Кобзон, мы с ним вместе выезжали в ряд наших муниципальных образований. Это был очень интересный период работы, я ему очень благодарен. Я проехал тогда весь Забайкальский край. Была такая возможность — я ушел в отпуск и занимался этой деятельностью. К сожалению, в 2011 году так получилось, что прошел в Госдуму только Кобзон, а нам не хватило какого-то количества голосов. Для меня не было абсолютно никакой психотравмы, продолжал работать дальше.

Но за это время мне было поручено открыть на территории Забайкальского края региональное отделение Общероссийского народного фронта. Эта работа меня тоже захватила, мне было интересно: были поставлены задачи, были встречи с руководством.

В 2012 году я возглавлял штаб общественной поддержки выборов президента Владимира Владимировича Путина. Были с ним встречи. У нас, кстати, как раз с Анатолием Васильевичем Сахаровым в 12-м году вышла уникальная монография, которая так и называется «Алкогольная смертность в России», и я умудрился воспользоваться политической повесткой, когда у руководителей штабов общественной поддержки была встреча с президентом. Я вручил лично ему эту книгу, сказал, что есть такая беда, что надо заниматься этой темой тоже. Я не знаю, смотрел он ее или нет, но такой факт состоялся.

И вдруг в 2015 году я получил звонок от генерального секретаря партии «Единая Россия» Неверова Сергея Ивановича о том, что мне выделено место в Государственной думе в связи с тем, что была ротация, а я был в списках. Я согласился и уже через два дня был в Госдуме.

И с этого времени я продолжаю там работать, но в то же время депутаты имеют право заниматься педагогической и научной деятельностью. Но на педагогическую деятельность у меня не хватало времени, потому что работа в Думе достаточно напряженная, интенсивная, очень много поездок.

У меня тогда были поездки не только в Забайкальский край, но и по регионам, потому что в 2015 году по линии Общероссийского народного фронта мне было поручено вместе с экспертами подготовить доклад для президента на форум «Общественное здравоохранение». Он был проведен 7 сентября 2015 года. Мне как-то везло в жизни, что ли. Мне, обычному забайкальцу, профессору, поручили такое событие. И практически всё лето 15-го года мы работали над этим докладом, никакого отпуска не было. Мы работали очень интенсивно. Работали на базе Общероссийского народного фронта, центрального исполкома.

Мы готовили аналитический доклад, причем он был критический. Это было связано с тем, что по стране уже шагала оптимизации, против которой мы активно выступали. Еще в марте 15-го года мы провели в Чите большое мероприятие, где убеждали Лазуткина, что нет надобности оптимизировать многие лечебные учреждения. То есть мы боролись с этим. И тут, по существу, этот сигнал был получен уже на уровне всей страны, когда наши эксперты, люди, которые были прикреплены ко мне как помощники, осуществляли мониторинг в рамках всей страны. Была подготовлена аналитическая записка, которую мы перерабатывали, фактура была, цифры были.

И мы подготовили такой доклад, с которым я выступил на форуме Общероссийского народного фронта 6 сентября, а затем были площадки по отдельным направлениям. А 7-го на форуме присутствовал президент, и я в течение 10 минут доложил ему о том, какие беды происходят в здравоохранении. Руководил этим форумом Говорухин Станислав Сергеевич, совершенно уникальный человек. Я просто счастлив, что судьба меня свела с ним, за это общение. Бывают же такие люди — глыбы. И он вёл этот форум. И в течение 10 минут мы доложили основные тезисы этого аналитического доклада, где указали, что необходимо наложить мораторий на оптимизацию, надо подумать, куда мы идем, выработать какие-то решения.

Второе — необходимо сохранить врачебные кадры. Это самое главное.

Даже если будет технологический прорыв, великолепные лаборатории, современная медицинская техника, но если не будет врача, медицинского работника, это ничто.

Мы говорили о том, что необходимо изменить само отношение к медицинскому работнику, к врачам.

И третья позиция — мы просили увеличить объем финансирования здравоохранения в конечном счете до 6% от ВВП. Это была очень важная позиция, потому что мы получили материалы, которые свидетельствовали о дефиците бюджета, особенно в региональных бюджетах, в сфере здравоохранения.

После этого было подготовлено постановление, и президент подписал поручение, где были определены основные конкретные индикаторы, по которым необходимо было работать в плане реализации решения этого очень крупного совещания. Был создан в Общероссийском народном фронте Центр мониторинга качества оказания медицинской помощи. Меня назначили руководителем этого центра, и помимо своей депутатской деятельности я был очень погружен в эту работу. Мне это было очень интересно, потому что столько среди общественников людей, которые работают в Общероссийском народном фронте по всей стране, необычных, эмоционально захваченных, которые хотят справедливости, и эта площадка в полной степени могла удовлетворять эти потребности людей.

Надо сказать, что помимо депутатской деятельности я сохраняю эту работу до сих пор. В настоящее время я являюсь членом Центрального штаба Общероссийского народного фронта и вместе с Леонидом Михайловичем Рошалем веду рабочую группу, которая занимается контролем над исполнением национальных проектов «Здравоохранение» и «Демография», потому что в Думе мне было еще поручено возглавить экспертный совет по демографической политике, и проблемы демографии и здравоохранения очень тесно перекликаются. В настоящее время можно сказать, что это и есть предмет моей общественно-научной работы, чем я и продолжаю заниматься.

«На пенсии не отдыхаю»

— Вы где-то работаете? У вас есть место работы или это общественная деятельность?

— Это общественная деятельность.

— То есть вы на пенсии?

— Да.

— Отдыхаете?

— Не отдыхаю.

— Чем занимается Николай Васильевич Говорин сейчас?

— Я занимаюсь научной работой, пишу две монографии. Одна посвящена лечению, клинической оценке трудных клинических случаев. В практике у меня был большой материал. Теперь — подготовка научных кадров и подготовка моих диссертантов. Сейчас работаем над реализацией положений по докторской диссертации моего ученика Озорнина. Еще на выходе большая докторская работа на будущий год, она посвящена оценке состояния психического здоровья социальных сирот в Забайкалье, факторная обусловленность, выход на реабилитационные программы.

— Вы живете в Москве?

— Да.

— Работаете дома?

— Работаю дома, работаю в исполкоме ОНФ. Прихожу туда каждый понедельник на совещание, которое мы проводим. Занимаюсь немного лечебно-консультативной работой.

— Консультируете?

— Консультирую как врач-психиатр, у меня есть продленный сертификат. Я всегда любил свою работу и продолжаю этим заниматься.

— Как дела у брата?

— Всё неплохо. Главное, что мы вместе, поддерживаем друг друга. Он занимается также консультативной работой, он прекрасный доктор, востребованный. Брат остается членом диссертационного совета в Чите, где он был председателем совета. Он только что улетел и 1 июля прилетает снова для участия в диссертационном совете, будет защищать докторскую диссертацию. Он остается научным консультантом нашего диссертационного совета и будет продолжать заниматься также научной, консультативной, лечебной работой.

Правда, большое время приходится уделять внучке. Мы с женой воспитываем внучку. Так случилось, что она как наш ребенок. С двух лет она живет у нас, мы воспитываем, теперь уже водим в школу, и на это уходит тоже много времени, особенно у жены.

— Счастливый вы человек сейчас?

— Можно сказать, больше да, чем нет.

— Не скучно после всей этой активной работы, которой вы занимались, раз — и оказаться на пенсии?

— Я не считаю, что я оказался на пенсии. Моя жизнь продолжает быть очень насыщенной, мне не скучно, это точно. У меня есть определенные планы. Я не хотел об этом говорить, но, если уж вы задаете вопрос, у меня есть ряд конкретных предложений, в частности, быть профессором кафедры Московского университета, и второе, что мне ближе, возглавить отдел эпидемиологии психических заболеваний в Центре психического здоровья Академии наук.

Думаю, с осени, возможно, этой работой я займусь, потому что это та деятельность, которой я занимаюсь многие годы. Это оценка демографических показателей, но не с позиции обычного статиста, а с позиции оценки так называемого совокупного интеллектуального потенциала нации, то есть через призму психолого-психиатрической оценки состояния здоровья населения. Ведь демографическое состояние общества — это не только число людей, но и качество людей и качество, в первую очередь, психического здоровья населения. Эта проблема является очень важной, потому что мы через призму подобного подхода оцениваем структуру психических заболеваний.

Сейчас у меня есть большая идея — провести этот анализ очень глубоко с позиции субъектности, то есть с позиции региональных особенностей. Доклад, который я сделал на нашей конференции, назывался «Приоритеты забайкальской науки в охране психического здоровья населения». У нас уже есть материалы, которые являются результатом наших научных исследований по оценке отдельных субъектов.

Чем отличаются эти субъекты и с чем это связано? Вы удивитесь, какая колоссальная разница. И наши конкретные рекомендации, я просто убежден, должны быть у каждого руководителя региона на столе для того, чтобы он смотрел, в чём особенность его субъекта с позиции народосбережения, с позиции качества человеческого ресурса, человеческого потенциала, потому что многие социальные мероприятия, социальные меры, которые осуществляются в регионах, должны безусловно учитывать все эти показатели.

«На первом курсе мы с братом работали зольщиками, на втором курсе работали охранниками»

— Вы приезжали проводить конференцию, которая была посвящена развитию психиатрической науки, как я понимаю?

— Да. Исполняется 65 лет нашей кафедре. Мой ученик, теперь последователь, заведующий кафедрой, доктор медицинских наук Сахаров Анатолий Васильевич организовал вместе с нашим главным психиатром, тоже моей ученицей, тоже доктором медицинских наук, совершенно уникальным организатором Ольгой Петровной Ступиной общероссийскую конференцию. Эта конференция как раз посвящена юбилею кафедры. Я работал на этой кафедре с 1982-го по 2015 год, из них почти 24 года был заведующим кафедрой. Мы очень плотно работали с нашей психиатрической службой, и за эти годы сделано немало.

Когда я пришел в психиатрическую службу работать, это был 1974 год. Мы тогда с братом работали в психиатрической больнице медбратьями. Студенты всегда в наше время работали. На первом курсе мы с братом работали зольщиками, на втором курсе работали охранниками, сторожами. Потом мы работали в кочегарке, а когда после 4-го курса было разрешено работать в медицине, мы пошли работать фельдшерами, поэтому и трудовой стаж у нас с 70-го года, он не сразу начался чисто медицинский, медицинский стаж — с 1974 года.

Тогда материальная база психиатрической службы была в ужасающем состоянии. Психиатрическая больница была так называемая знаменитая психгорка. Это старое деревянное здание, где была перегрузка больных, где больным не хватало коек, они спали на полу, на матрасах, матрасы зимой могли примерзать к полу.

— Это где было?

— На Большом Острове, у основания Титовской сопки. Жутко. Тем не менее мы работали.

Трудные были условия. И за эти годы совместной деятельности обостренное чувство справедливости и борьба за то, чтобы строилась новая больница, привели к тому, что сегодня материальная база забайкальской психиатрии хорошая, на 4 с плюсом. Можно даже пятерку поставить, потому что я знаю, какая сегодня в целом материальная база психиатрических больниц, особенно в субъектах, в стране. Здесь есть очень много больших вопросов к руководству регионов и так далее. Нам удалось это сделать, и сегодня мы гордимся материальной базой. Мы проводим именно на этой базе конференции, там и кафедра у нас расположена, там прекрасные условия.

Но самое важное — это кадры. За эти годы удалось подготовить большое количество психиатров, у нас вообще специальность была очень востребована. Я боюсь назвать точную цифру, сколько людей мы проучили за эти годы в ординатуре, в интернатуре, но под моим руководством было подготовлено, выполнено и защищено шесть докторских диссертаций, 28 кандидатских диссертаций. И этот человеческий ресурс, кадровый потенциал сегодня несет свою миссию в оказании психиатрической помощи, причем не только в Чите, Забайкальском крае, но и в Москве. Один из моих учеников, доктор наук Березкин возглавлял одну из самых крупных психиатрических больниц в Московской области.

«Я хочу знать, что корабль идет в нужном направлении»

— А как дела в Читинской государственной медицинской академии? Многие боялись, что после того, как вы с братом отойдете от дел, что-нибудь там развалится, что станет плохо, уйдет то, что вами заложено. Как ваша оценка?

— Я хочу знать, что корабль идет в нужном направлении. Курс этому кораблю определен, ректором академии стал ученик Анатолия Васильевича. Главное, что пришли честные, порядочные люди, компетентные. Заместителем и его первым проректором является мой ученик профессор Сахаров, который сегодня возглавляет кафедру психиатрии. И мне представляется, что они это делают с достаточно большим оптимизмом. Возможности медицинской академии сейчас в части ее развития значительны.

Еще при прежнем ректоре Анатолии Сергеевиче, который был ректором почти 22 года, создана великолепная материально-техническая база для проведения научных исследований. Откуда могли быть такие серьезные результаты в плане даже научных исследований по кафедре психиатрии? Конечно, большинство этих исследований носит клинико-эпидемиологический характер, но и биологические исследования, которое мы проводили, проводятся в стенах медицинской академии, где вначале был создан ряд научных лабораторий, а сегодня у нас в академии создан научно-исследовательский институт молекулярной медицины, где мы осуществляем на самом высоком уровне исследования.

Та же докторская диссертация Александра Сергеевича Озорнина, которая посвящена индивидуальному прогнозированию побочных эффектов при психфармакотерапии больных острой шизофренией. И я докторскую диссертацию защищал по теме лечения больных со злокачественной шизофренией, которые оказывались устойчивыми к лечению.

И сегодня мои ученики в этом направлении работают, и работа Озорнина как раз определяет возможность через генетические маркеры распознать те индикаторы, которые будут прогнозировать побочные эффекты у больных при лечении нейролептиками еще до начала их применения.

Мы будем назначать лекарственные препараты не просто так, с учетом диагноза — пневмония, шизофрения, не с учетом особенностей клинической картины, а с учетом биологического реагирования систем организма на ту или иную терапию, потому что каждое лечение, к сожалению, нередко сопровождается какими-то побочными эффектами.

Эти исследования стали возможны только потому, что в Забайкальском крае такая материальная база создана. Это является одним из обязательных условий успешного проведения научных исследований, это касается не только кафедры психиатрии и Анатолия Васильевича, который подготовил более 15 докторов наук.

Важным является и то, что сегодня мы наладили тесное взаимодействие с очень многими исследовательскими центрами. Когда у нас не было такой возможности, часть наших научных исследований мы проводили, например, в лаборатории молекулярной химии Института психического здоровья Академии наук. Мы еще в 88-м году проводили совместные исследования, когда забирали биологические жидкости у больных, при температуре минус 30 мы умудрялись эти биологические материалы перевозить в Москву, делать исследования, получать результаты, потому что наука не может быть центральной и периферической.

Получается даже так, что по некоторым позициям Забайкальский край сегодня является центром научных исследований, потому что те исследования, о которых я говорил, не проводятся сегодня нигде в стране.

— Короче, всё в порядке с Читинской государственной медицинской академией.

— Да, всё в порядке. И главное, чтобы ее поддерживали, ей не мешали.

— А мешают?

— Ну нет. Как мешать?

Я считаю, что здесь необходимо более тесное взаимодействие с медицинской академией, касающееся пропаганды и профориентации школьников.

Какое слабое место сегодня в подготовке медицинских кадров? Это недостаточная подготовка по химии, биологии в наших муниципалитетах. Снизился уровень подготовки по этим предметам, нет эффективных лицейских классов, и в этой ситуации эти дети, которые, может быть, мечтают стать врачами, не могут быть конкурентоспособными при поступлении в вуз. А сегодня эта система ЕГЭ, когда этих детей, особенно по химии, биологии, могут выбивать дети из других субъектов. Вы знаете, ситуация такая, что сегодня у нас в медицинской академии обучаются дети из более чем 20 субъектов. И они ведь приезжают сюда поступать только потому, что знают, что медицинская академия входит в десятку лучших вузов страны.

— В общем, на вас давит недостаточно высокий уровень подготовки абитуриентов в школах?

— Да, мы считаем, что здесь необходимо органам исполнительной власти и министерству образования очень тесно поработать. Одна медицинская академия, ее преподаватели не могут разъезжать по каждому району, у нас нет такой возможности, да это и не наша задача. Мы должны обучать. Дело доходит до того, что мы дополнительными занятиями в течение первого курса выравниваем уровень знаний по биологии и химии тех детей, которые поступают из Забайкальского края на первый курс медицинской академии по специальным программам. Мы выравниваем их до того уровня, когда бы они могли воспринимать эти сложные предметы, ведь медицинское образование побуждает достаточно глубоко знать фундаментальные основы организма, без этого нельзя. Я считаю, что эта работа проводится все-таки не на должном уровне. Это мое личное мнение.

«Самое важное, что надо сделать, — это создать фундамент медицины в первичном звене»

— Замечания, которые были сделаны в свое время и в 10-минутном докладе президенту про необходимость, и то, о чём вы говорите постоянно, про 6% ВВП, легли в основу работы этих самых органов исполнительной власти? Меняется что-то в ту сторону, в которую вы хотели бы, или недостаточно быстро, или не меняется?

— Меняется точно, но не меняется так, как нам хотелось бы. Вы знаете, я уже говорил, я продолжал работать в Центральном штабе ОНФ, мы ведем эти проекты. Более того, естественно, у меня была возможность, когда я был депутатом, реализовывать эти идеи в том числе через законодательство. Я был инициатором ряда законов, которые как раз работали на ликвидацию этого дефицита. Это касалось и оптимизации лечебных учреждений.

В частности, я автор закона, где мы запрещали оптимизировать лечебное учреждение без согласования с населением, без проведения совещания, схода граждан, которым надо разъяснить, что происходит с больницей и как им будет оказываться медицинская помощь.

Ну и вообще, моя позиция в этом достаточно определена много лет назад, и она только укрепилась сейчас, что самое важное, что надо сделать, — это создать фундамент медицины в первичном звене. Я хочу сказать, что о первичном звене мы впервые публично заговорили как раз в докладе президенту. О том, что очень важно подготовить кадры, важно первичную помощь сделать очень доступной и эффективной, но туда должны прийти замотивированные врачи. А сегодня? Кто поедет работать в отдаленное село, если стоит развалюха-больница, если нет благоустроенного жилья, когда врачу после работы в зимнее время надо прийти домой и еще и дров нарубить, печь затопить.

Этой темой, собственно говоря, улучшением социальной поддержки и поддержкой медицинских кадров, я занимаюсь всю свою сознательную жизнь. И получилось так, что моя и научная деятельность постепенно переходит в общественно-политическую плоскость, всё переплетено.

Мы проводили очень большой круглый стол, я тоже принимал в нём участие в режиме онлайн. Это наш Центральный исполком, Леонид Михайлович был модератором площадки по подготовке кадров. Мы провели уже пять таких серьезных встреч по различным аспектам подготовки медицинских кадров. И какие узкие места сохраняются не только в Забайкалье, но и в целом по стране? Это снижение уровня подготовки по базовым предметам, по химии и биологии, по русскому языку, тоже очень важно в селах. На это надо направлять усилия. Это очень важно. Второе, естественно, вопрос финансирования.

Ну, и еще одна идея, с которой я не расстаюсь и пытаюсь ее реализовать, это изменение самих индикаторов оценки состояния здоровья населения. Посмотрите, сегодня сама страховая модель здравоохранения изменила мотивацию и стратегию развития здравоохранения. Сегодня фонд медицинского страхования оплачивает медицинскую помощь, и получается, деньги идут за больным. Чем тяжелее клинический случай, тем больше денег, и получается, что с момента реализации концепции страховой медициной количество больных в стране выросло на 11–13%.

За эти годы нам удалось стратегически изменить позицию, в том числе Минздрава, в том, что мы должны формировать стратегию превенции — профилактического направления здравоохранения. Причем это не такая уж и новизна, надо просто вернуться к истокам Советского Союза, где модель была профилактическая, где поликлиника являлась главным местом, где оказывают помощь, осуществлялась обязательная диспансеризация. И, смотрите, незаметно, но многие вещи все-таки за эти годы нам удалось вернуть.

Удалось финансировать и дополнительно выделять средства на диспансеризацию населения. Сегодня мы говорим о корпоративном здравоохранении, когда руководители предприятий, в том числе и частных, обязаны нести ответственность за здоровье своих сотрудников, выделять им день с оплатой труда для прохождения медицинского осмотра, заниматься недопущением заболеваний. А критериями самой оценки здравоохранения в любой поликлинике должны быть, на мой взгляд, следующие показатели: это продолжительность жизни граждан на этой территории и индекс числа здоровых в каждой возрастной группе населения. Мы должны бороться за эти показатели.

Чем это закончится? Это закончится тем, что они будут заниматься предупреждением заболеваний. Вот сегодня, если мы не лечим успешно, скажем, гипертоническую болезнь, значит у человека будет инсульт или инфаркт, инвалидность. И экономически для государства и для семьи, для любого общества это колоссальная нагрузка. Именно эта идеология привела к тому, что мы являемся авторами закона, когда больные, которые перенесли болезнь системы кровообращения, получают достаточно дорогие лекарства бесплатно, чтобы ликвидировать осложнения от перенесенного заболевания. Это так называемая вторичная профилактика.

Инсульт или инфаркт уже случился, но всё равно многие больные, выписавшись из больницы, если нет средств для приобретения современных препаратов, их не принимают и, естественно, погибают после инсульта или инфаркта.

Такие шаги должны быть определяющими в плане того, чтобы не дать заболеть человеку. Поэтому мы говорим о профилактике, о здоровом образе жизни, стимулировании. Закон, который сейчас активно обсуждается, в том числе на площадке Общероссийского народного фронта, — это закон об общественном здравоохранении. Поэтому и министерство здравоохранения должно стать министерством здраво охранения, а не министерством болезни, каким оно сегодня является.