Можно ли заразиться ВИЧ у стоматолога? Отрезвляющий разговор с врачом

Это второе интервью с инфекционистом Анастасией Покровской из Москвы о ВИЧ. Ранее мы опубликовали рассказ о сериале «Нулевой пациент» (18+), снятом по истории ее отца, работавшего с первой вспышкой ВИЧ-инфекции в СССР среди детей, а также о том, почему люди продолжают бояться ВИЧ-инфицированных, несмотря на то, что вирус научились подавлять. Второй разговор касается того, можно ли быть уверенным в партнере, если дело касается ВИЧ, когда нужно проверяться и доживем ли мы до изобретения лекарства.

— Что вы думаете про страшилки о том, что некоторые ВИЧ-инфицированные специально раскладывают кнопки с кровью?

— Это нагнетание. Мнение о том, что все ВИЧ-инфицированные неадекватные, сами заболели и хотят того же всем окружающим, — общее негативное отношение, проблема дискриминации и стигматизации людей с диагнозом.

Второй момент — люди, которые тяжело принимают свой диагноз, думают, что проще рассказать всем, что его укололи в метро иголкой, нежели о том, что у него много половых партнеров, он неверен супруге или употреблял наркотики. Это как история про то, что заразился у стоматолога. Не заражаются в медицинских учреждениях сейчас. Но такое вызывает сочувствие, поэтому начинаются придумки, что это случилось таким необыкновенным путем.

Когда мы выявляем нового человека с ВИЧ-инфекцией, всегда обсуждаем, кому он должен об этом рассказать. Если он не готов рассказать напрямую, то сделать так, чтобы его партнер пришел на обследование. Иногда просят, чтобы врач сказал. Это всё индивидуально решается.

Человек не обязан рассказать о диагнозе своему половому партнеру, его задача — не заразить его. Можно пользоваться презервативом, и никакого риска не будет. Задача — уберечь.

Случаи с обвинениями в заражениях ВИЧ, которые дошли до судебных уголовных дел, в основном криминальные — изнасилования. Потому что это сложно доказать. Есть уголовная ответственность за заражения, и это один из моментов дискриминации людей с ВИЧ. У нас же нет уголовной ответственности за какие-то другие болезни, которые передаются половым путем. Нельзя сказать, что лучше заразиться сифилисом, чем ВИЧ. Одинаково плохо. Сам факт того, что у тебя болезнь, за которую ты можешь теоретически получить наказание, общее отношение нагнетает.

— Насколько врачи смирились с тем, что полностью вылечить пациентов нельзя?

— Ни врачи, ни пациенты не смирились. Антиретровирусная терапия пока не вылечивает ВИЧ-инфекцию, но позволяет продлить жизнь и сохранить ее качество. Люди на терапии живут так же, как и их неинфицированные ровесники. Единственный дискомфорт — ежедневный прием таблетки. Сейчас есть много исследований, направленных именно на лечение.

Антиретровирусная терапия постоянно совершенствуется — становится выше эффективность, быстрее подавляется вирусная нагрузка, меньше нежелательных явлений, появляются новые формы введения. Например, можно сделать укол раз в месяц. Такие препараты уже есть в России — их запатентовали буквально несколько месяцев назад. Дальше, может быть, это будут пластыри и импланты.

Глобально для того, чтобы излечить ВИЧ-инфекцию, развивается иммунная терапия. ВИЧ — это же инфекционное заболевание, при котором в организме вырабатываются антитела. В идеале они должны справиться с вирусом, человек должен выздороветь самостоятельно. При ВИЧ-инфекции антитела вырабатываются — по ним и ставят диагноз, но сами они почему-то не могут справиться с вирусом.

При этом есть люди непрогрессовые — у них долго может оставаться показатель иммунного статуса при наличии вируса, как у здорового человека. То есть у него выявят ВИЧ на антитела, но вируса у него не будет или будет в очень маленьких количествах. Его антитела лучше борются, чем среднестатистические. Сейчас этих людей изучают, чтобы понять, чем их антитела отличаются от других, чтобы потом это стимулировать или искусственные антитела вводить другим людям.

Плюс еще есть люди, которые вообще не инфицируются ВИЧ. Их сложно выявить: либо случайно, либо при постоянном наблюдении за неинфицированными партнерами ВИЧ-инфицированных. Сейчас это сложно, потому что если человек принимает терапию, то партнер от него и так не заразится.

Еще одно направление — генная терапия. Есть генетическая мутация, которую имеют примерно 1–2% людей в мире. Чем севернее, тем больше таких людей. Вирус разрушает иммунные клетки, которые защищают от других заболеваний. У людей с мутацией на этих клетках нет рецепторов, к которым мог бы присоединиться вирус. Поэтому заражения ВИЧ не происходит. Если у человека мутированный один ген из двух, то у него вполовину меньше этих рецепторов — тогда вирус может заразить клетки, но будет размножаться очень медленно и почти не прогрессируя.

Есть несколько случаев излечения ВИЧ-инфекции. Человеку лечили онкологическое заболевание — лейкоз — и пересаживали костный мозг, то есть полностью убили свои клетки и подсадили клетки донора. У донора имелась генетическая мутация, которая защищала от заражения ВИЧ, поэтому больной после пересадки костного мозга выздоровел. Однако найти донора с такой мутацией для всех мы никогда не сможем, плюс — это очень тяжелая операция.

Когда мы разговариваем с моими пациентами, я им говорю, что мы доживем до времени, когда ВИЧ-инфекцию будут излечивать. Мой личный прогноз благоприятный — мне кажется, что будут вылечивающие препараты. Вакцины не будет, на мой взгляд. Идеальная профилактика всех инфекционных заболеваний — это прививки, но в контексте ВИЧ-инфекции, скорее всего, мы не сможем добиться эффективной вакцины. Разработку самых перспективных вакцин, которые дошли до исследования на людях, прекратили в прошлом году. Эффективность защиты была порядка 60%, а эффективность защиты презерватива — 99%. То есть ученые будут всё равно работать в этом направлении, но я бы ставку на это не делала.

— Есть пациенты, которые отказываются лечиться?

— Да. Это одна из проблем принятия диагноза. Как и любая тяжелая информация, она принимается через несколько этапов, в котором есть период отрицания. И некоторые в нем зависают очень надолго, на годы. Если человек считает, что у него нет ВИЧ-инфекции, то зачем ему ее лечить? Также достаточно тяжело бывает человеку, который себя хорошо чувствует, понять, что теперь ему надо всё время пить таблетки. Он не понимает зачем. Думает: «Вот будет плохо, я приду и начну лечиться». Это работа врача, психологов, социальных работников, которые должны объяснить человеку, зачем он это делает. Просто сказать: «У вас ВИЧ, вот вам таблетки», скорее всего, будет недостаточно. Нужно говорить, зачем лекарства, почему будет поздно, когда что-то появится.

У нас есть дотестовое и послетестовое консультирование. Важный момент — как и кто сообщает человеку диагноз и объясняет ему, куда нужно пойти, что есть лечение. Многие просто не знают об этом.

Одно дело, когда человек сам выбрал для себя — не лечиться. Другое — когда он может заразить других или когда матери не дают таблетки инфицированным детям. Это выходит за рамки медицины — это уже административные и уголовные дела.

— Самый верный способ понять, что партнер не инфицирован, попросить справку?

— Лучше даже вместе с ним сходить, обследоваться, получить отрицательные результаты. Опять же, помнить, что есть серонегативное окно — отрицательный результат может быть, если человек заразился недавно. Также помнить, что тестироваться нужно регулярно — если нет серьезных рисков, то как минимум раз в год. Если риски есть, то раз в полгода, то есть если есть партнеры, о ВИЧ-статусе которых вы не знаете, если заведомо инфицированный партнер или он употреблял наркотики либо вы сами употребляли, наличие других инфекций, передающихся половым путем.

Но, даже если вы знаете про отрицательный результат своего партнера, лучше пользоваться презервативом. Когда решили планировать беременность, только тогда можно от него отказаться.