«Стыдно было не суметь сделать кесарево сечение» — руководитель старого перинатального Татьяна Хавень

Об акушере-гинекологе Татьяне Хавень наверняка знает или слышала каждая забайкальская мама. Татьяна Васильевна посвятила профессии всю жизнь и 20 лет из этой жизни руководит перинатальным центром при Краевой клинической больнице. Обо всех родах говорит «мы родили», всех новорожденных называет «нашими детками». 16 ноября Татьяна Васильевна отметила 70-летний юбилей. Она рассказала нам о прошлом и будущем перинатального центра, о младенческой и материнской смертности в крае, о том, как они выхаживают самых крохотных новорожденных, немножко о себе и сотрудниках центра.

— Татьяна Васильевна, вы мечтали руководить перинатальным центром?

— Вот уж никак нет! (Смеется.) Абсолютно не мечтала. Просто окончили с мужем в 76-м году Читинский государственный медицинский институт и распределились в город Балей. Он — хирургом, а я — акушером-гинекологом.

Первоначально мы все думаем о хирургической профессии. И я тоже так думала. А на четвертом курсе попала к очень хорошим преподавателям — Антонине Макаровне Машкиной, Нине Ивановне Клиновой, Галине Сергеевне Козловой. Они были не только хорошими преподавателями, но и мастерами своего дела. Они так преподавали, что чуть ли не с первого занятия мы захотели стать акушерами-гинекологами. Позже Борис Николаевич стал главным врачом ЦРБ (Борис Хавень — супруг Татьяны Васильевны — скончался в Чите в 2020 году из-за ковида, был почётным гражданином Забайкальского края — Прим. Ред.).

Балейская районная больница была очень большая по тем меркам, только роддом был на 40 коек, гинекологическое отделение — на 50 коек. Вся помощь оказывалась на месте, женщин в Читу отправляли редко. По району общее количество родов составляло 1000 в год.

— А врачом с детства мечтали стать?

— Да. Вот почему-то врачом мечтала с детства. Еще в первом классе хотела врачом быть. Сама не знаю.

— Помните первые роды, которые принимали самостоятельно?

— Первые роды я приняла в интернатуре. А может быть, даже и пораньше — на 5–6-м курсе. В интернатуре дежурили ночами, оставались на сложные роды. Учились у своих старших коллег — Тамары Алексеевны Кропачевой, Виктории Павловны Медведевой, Тамары Ивановны Кочетковой, Эльвиры Ивановны Бакшеевой. Буквально на второй день работы появилась женщина, которой нужно было делать кесарево сечение. А раньше с кесаревым сечением обстояли вопросы очень серьезно. Нужно было обязательно доложить об этом главврачу, в Читу. Я пошла к главврачу Анатолию Павловичу Шерстневу, он очень удивился: «А кто же будет делать это кесарево?» А я поскольку была очень смелая, молодая, после интернатуры, и учили меня не просто так, и такие корифеи, что стыдно было не суметь сделать кесарево сечение. Он сказал: «Давай».

— И даже не боялись ни капельки?

— По молодости, наверное, сильно и не боишься, но чувство страха возникало. Позже не раз приходило. Вынужден собраться и продолжать работать.

— А что вам больше нравится: руководить или заниматься практикой?

— Практикой. Я стараюсь с практической своей работой не останавливаться.

— До сих пор роды принимаете?

— Ну как же я могу оставить молодых врачей, если им требуется помощь. Безусловно, иду и помогаю, если это нужно.

— А в чем секрет того, что вы уже так много лет руководите и довольно успешно перинатальным центром?

— Мне больше нравилась гинекология. Я даже и не думала о том, что приду сюда. Знала, что открылся перинатальный центр. Мы были на его открытии. Потом так сложились обстоятельства, что с должности заведующей отделением гинекологии ушла руководить перинатальным центром. Центр был очень большой: 200 человек работников, принципиально новое учреждение для области, и задачи ставились очень большие.

— Как вас уговорили?

— В этом большую роль сыграли Борис Петрович Сормолотов, Владимир Анатольевич Васин, Валентина Фёдоровна Лига. Я сразу не согласилась. Была увлечена, знала свою работу, гинекология была у нас самым сильным отделением. Тогда акушерско-гинекологическая заболеваемость была очень высокая. В районах помощь женщины получали явно недостаточную. Имело значение, во-первых, недоукомплектованность врачами, малая мощность больниц, во-вторых, очень много инфекций всевозможных, криминальных абортов. Поступало много тяжелых больных, и наше отделение было, пожалуй, самым сильным в больнице. Все врачи были высшей категории. И мне, конечно, уходить из своего отделения очень не хотелось. Но вот как-то заинтересовали меня. Согласилась и начала работать.

— Не жалеете?

— Сейчас-то уже поздно жалеть. Назначили сразу на должность заместителя главного врача по акушерству и гинекологии. Сейчас продолжаю работать в ПЦ и гинекологическом отделении.

— Вы уже почти 50 лет в профессии. Были ли у вас когда-то мысли всё бросить и уйти?

— Бывало разочарование, но уходить никогда не хотела.

— Как раньше обстояли дела с родами в регионе?

— Перинатальный центр построили в 2003 году, но эпопея-то начиналась задолго до этого. В 1991 году впервые возникла такая идея — построить перинатальный центр, потому что у нас в Читинской области зашкаливали показатели материнской, младенческой смертности, очень высокая была экстрагенитальная патология. Вот вам даже цифры. В 91–93-м годах материнская смертность доходила до 90.

Младенческая смертность в 90-е — 19,9; 20,5; 22 на тысячу родившихся. Сейчас прогнозный показатель, который нам поставило правительство перед акушерами-гинекологами, — младенческую смертность довести до 4,5.

— От перинатального центра в 2000-х ждали многого?

— На нас очень большие задачи возлагались. Нужно было максимально снизить материнскую и младенческую смертность, внедрить новые методы лечения, новые методы профилактики заболеваемости женской и детской. Потому что если мать больна, то и ребенок ведь нездоровый. И вот как раз перинатальный центр должен был в себе это сочетать.

У нас был свой оргметодотдел, который поддерживал связь с районами. Наш перинатальный центр является учебной базой. Наши врачи ездили в командировки в районы, учились на центральных базах.

— Вы упомянули, что, когда работали в Балее, там было по 1000 родов в год, сейчас о таком не мечтаем?

— Да. Уменьшается население края, происходит демографический спад. Каждый год рождается меньше детей. Нерационально содержать оснащенный родильный дом в том районе, где родов очень мало, поэтому во многих районах организованы ургентные родзалы. Женщины, заслуживающие внимания, направляются заранее в Читу, учреждения 3-го уровня, а также в Краснокаменск и Агинск.

— В Чите такая же ситуация, тоже меньше стало рождаться детишек?

— Нет, в Чите сохраняется количество родов. Но в целом по краю стало меньше. Рожениц везут в Читу, и здесь-то количество родов держится. Очень много родов в новом перинатальном центре. У нас меньше.

— С чем это связано?

— Когда мы были единственным перинатальным центром с 2003 по 2011 год, то, конечно, все задачи возлагались на нас: не только оказание лечебной помощи, но и организационно-методической, консультирование, организация, учеба, обмен опытом и так далее. В 2011 году многие функции перешли к Забайкальскому краевому перинатальному центру (ЗКПЦ). Была необходимость в новом перинатальном центре, потому что требовалось улучшить выхаживание недоношенных детей. В проектировании нового центра принимали участие акушеры-гинекологи нашего. Новый перинатальный центр хотели привязать к клинической больнице. Потом в какой-то момент решили сделать его самостоятельным. Тогда, наверное, это было удобно. О закрытии нашего центра речи не шло, но потихонечку его всё равно в 2015 году сократили.

— Что сократили в центре?

— Убрали женскую консультацию, потому что она была организована в новом перинатальном, сократили оргметодотдел, который выполнял основные функции организационные, связь с районами поддерживал. Убрали у нас лабораторию, взрослую реанимацию.

В итоге мы стали отделением большой многопрофильной больницы. Лаборатория больницы нас полностью обеспечивает.

— А сколько вообще родов происходит в перинатальном?

— У нас сейчас, конечно, количество родов уменьшилось. Раньше количество родов составляло 2800–2900 в год, особенно в те годы, когда рождаемость была высокая — с 2015 по 2018-й. У нас она составляла около 19–20% от всех родов в крае. А сейчас количество родов небольшое, где-то 15% от всех родов в крае. В этом году у нас уже 1846 родов за 9 месяцев.

— Если раньше второй перинатальный центр был нужен, потому что и население было большое, и родов больше, то сейчас нужен?

— Конечно. Вообще в стране 163 перинатальных центра, из них 99, в том числе и наш, являются отделениями многопрофильных больниц. Женщины наши, к сожалению, не все здоровы, и заболеваемость не отступает. Они должны рожать и лечиться в многопрофильных больницах, где есть все специалисты, абсолютно все: кардиологи, нефрологи, неврологи, урологи, эндокринологи, хирурги и другие.

Таких возможностей у самостоятельного перинатального центра нет, поэтому о закрытии нас не должно быть и речи сейчас.

— Чувствуете конкуренцию с новым перинатальным? В чём отражается?

— У каждого перинатального свои задачи.

— А как роженицы распределяются между двумя перинатальными центрами?

— В новом перинатальном центре маршрутизация строится таким образом, что женщины рожают с акушерской патологией, преждевременными родами и легкой степенью экстрагенитальной патологии. А в наш центр госпитализируется женщины с тяжелыми формами экстрагенитальной патологии — те, которым должна быть оказана помощь либо в профильных отделениях, либо узкими специалистами.

— Многопрофильная клиника и есть решающее отличие между вами?

— Да, в этом уникальность нашего центра. Все специалисты здесь присутствуют, и в любой момент, когда бы это ни случилось: ночью, днем, в выходные — женщины могут получить помощь. Главное, чтобы матери и их дети были здоровы.

— Значит, если к вам попала роженица с патологией, то всё с ней будет хорошо?

— Да! Будем говорить так.

— Можно попасть рожать к вам по собственному желанию?

— Можно. Сейчас у женщин такая возможность есть, лишь бы только рожали.

— Хорошо ли оснащен перинатальный центр?

— Да. Когда нас открывали, оборудовали по последнему слову. Конечно, сейчас приобретается новое современное оборудование. Мы гордимся своей детской реанимацией.

— Часто оборудование обновляется?

— Не сказала бы, что часто, но по мере изношенности.

— Коронавирус сильно повлиял?

— В 2022 году нас перепрофилировали в ковидный госпиталь. Мы работали так 9 месяцев. Конечно, у нас и рождаемость, и родов было меньше. Тем не менее женщины, заболевшие ковидом, рожали у нас. Мы родили 140 ребятишек.

Нас очень хорошо обеспечили аппаратами ИВЛ, наркозно-дыхательной аппаратурой. В 2022 году мы получили 5 аппаратов ИВЛ с высокочастотной опцией, 8 кувезов фирмы Drager. Эти аппараты есть только в нашей реанимации.

— Как сейчас акушерам живется?

— Ответственность очень высокая в этой специальности. Это накладывает свой отпечаток. Раньше желающих пойти в нашу профессию было больше, а сейчас резко всё снизилось.

— Почему так?

— На мой взгляд, дело в высоких требованиях к акушерам-гинекологам. Они отвечают за две жизни. Нужен внутренний стержень.

Много чего поменялось в профессии. Многие действия сейчас регламентируется. Практически каждый год меняются клинические рекомендации, протоколы. С одной стороны, это помогает врачу. Он действует согласно клиническим рекомендациям, это его защищает, если случается что-то непредвиденное.

С другой стороны, протоколы ограничивают свободу действий, ограничивают иногда то, что, может быть, минуя протоколы, сделал бы врач. Тот, который опытный, он и так сделает, а молодежь все-таки побаивается. Я думаю, что и в этом причина.

— Есть текучка кадров в перинатальном?

— В нашем центре текучки нет. У нас половина врачей и медицинского среднего персонала, которые работают со дня открытия.

— А молодежь-то есть?

— А как же! И молодежь приходит. Старые кадры воспитывают молодых. Они многому учатся, потому что возможность научиться в нашем центре есть.

— Молодежь, которая приходит работать акушерами, остается? Чем завлекаете их?

— Они чувствуют поддержку старших. Им дают возможность расти и учиться, делать руками, поэтому, наверное, они и остаются здесь.

— У вас опыт большой — чем отличаются молодые акушеры раньше и сейчас?

— Наверное, особо-то ничем. Я уже говорила, что сейчас много факторов сдерживающих. Раньше смелее были, можно было принять самостоятельное решение, сейчас — практически нет, всё в рамках протокола. Наверное, где-то это правильно, где-то нет. Но есть более опытный товарищ, который примет это решение. И они смотрят на него, учатся и будут работать.

— Много женщин с патологиями в Забайкалье?

— У нас отделение патологии всегда переполнено. Мы ведь работаем с женщинами из высокой группы риска. 82–96% из госпитализированных в отделение патологии имеют высокую степень риска. И ребятишки у них рождаются не совсем здоровые, поэтому, конечно, наша реанимация не пустует.

— А какая патология встречается у беременных чаще всего?

— Сахарный диабет очень вырос. Это вообще бич современности. Есть такая форма сахарного диабета — гестационный. Гестационный диабет проявляется именно во время беременности. Может быть, по завершении беременности он уйдет, а может быть, перейдет в другую форму — во второй тип сахарного диабета. Показатели у нас очень высокие. Если по Забайкальскому краю 47 случаев на 1000 родов, то конкретно у нас в нашем центре — 220.

— С чем это связано?

— Да много с чем: образ жизни, питание, стресс. Нарушения идут обменные. Ну и выявляемость стала лучше. Раньше беременных не обследовали. Также высокая заболеваемость у беременных анемиями. В гематологическом отделении ККБ лечат таких женщин.

— А какой был самый критичный вес у родившегося в центре малыша, которого выходили?

— Есть у нас здоровенький ребенок 680 граммов. У нас отделение реанимации, которое возглавляет Лариса Анатольевна Нестерова, считается самым сильным не только в центре, а вообще в крае. Лариса Анатольевна у нас с самого основания работает, врач высшей категории, отличник здравоохранения. И врачи, которые с ней работают, тоже все опытные, очень хорошо выполняют свои обязанности по выхаживанию этих детей. В реанимации они пролечили за 20 лет 8 тысяч новорожденных. А летальность у нас очень маленькая — 1,2%. Все виды респираторной поддержки детей, все инвазивные, неинвазивные, высокочастотные методы, СИПАП — всё это используется в нашем отделении реанимации.

— Многие мамочки боятся, что кесарята отличаются от детей, которые появились на свет при естественных родах. Некоторые врачи говорят, что таких детей сразу видно. Это правда?

— Я бы не сказала такого. С одной стороны, ребенок, рожденный через естественные родовые пути, более адаптирован к окружающей внешней среде. Он, так сказать, всё испытал на себе, уже готов во внешней среде остаться. При кесаревом сечении ребенок извлекается одномоментно, поэтому адаптируется постепенно.

Но сейчас очень много подходов, когда мы используем отсроченное пережатие пуповины, проводим «мягкое» кесарево сечение. Ну а так дети, как все дети. Они также уходят на третьи-четвертые сутки домой. Так что нормально всё.

— По желанию кесарево сечение можно сделать?

— Нет. Взвешиваются все показания, противопоказания. Единственное — учитываем желание женщины, если это повторные роды после перенесенного кесарева сечения. Некоторые хотят попробовать родить самостоятельно. Женщина с рубцом на матке может рожать сама, а может отказаться. Здесь есть выбор.

— А сколько кесарево вообще можно перенести за жизнь?

— У нас довольно-таки часто поступают женщины и с четвертым кесаревым, и с пятым. И всё хорошо. Ну а так в основном два-три кесарева.

— Новое кесарево — это новый рубец?

— Новое кесарево сечение проводится по старому рубцу. Матка, безусловно, страдает. В нашей практике было седьмое кесарево.

— Безопаснее кесарево или естественные роды?

— Безопаснее, конечно, самой родить, потому что кесарево сечение — такая же операция, как все хирургические вмешательства. Это наркоз, это разрез, для организма стрессовая ситуация. Любая операция подразумевает осложнения. Об этом мы предупреждаем каждую женщину. Подписывая согласие, она уже знает, что может произойти.

— Чего боятся беременные?

— Основная масса женщин переживает не за себя, а за ребенка. Мы стараемся всё предусмотреть, взвесить, выбрать наилучший путь родоразрешения и успокоить, сразу показываем ребенка, кладем его матери, даже если это было кесарево.

— Партнерские роды бывают в центре?

— Безусловно. Они предусмотрены нашими порядками. Не так часто бывают, всё зависит от желания женщины, семьи. Бывает, что ребенка прикладываем на грудь отца. Обычно это делается во время кесарева сечения. У нас есть фотографии, когда папа прижимает ребенка.

— Сколько сотрудников работает в центре?

— Практически 180 человек, из них 44 врача, более 90 средних работников и 43 человека младшего персонала. Причем врачи работают все высококвалифицированные, половина из них с высшей категорией.

Из среднего персонала у нас 37 акушерок, медсестры, анестезистки. 55% из них имеют высшую категорию. Так что вот такой у нас персонал!

— Как сейчас устроен перинатальный центр?

— У нас шесть отделений: приемное, акушерской патологии, патологии беременности, анестезиологии-реанимации, отделение новорожденных, реанимации и интенсивной терапии новорожденных.

Отделение патологии беременности возглавляет Кузьмина Любовь Анатольевна, очень опытный стажированный врач. Там работают сильные кадры. У них задача так подготовить женщину к родам, чтобы она эти роды выдержала хорошо, и ребенок родился здоровым.

Акушерское отделение возглавляет Шкурина Людмила Сергеевна. У нас высокая частота кесаревых сечений — примерно 45–46%. Это большой процент, но для нас не считается таким уж высоким, потому что наши женщины как раз с экстрагенитальной патологией, у них есть все показания к этому. Врачи отделения владеют всеми методиками оказания помощи женщинам.

Отделение анестезиологии и реанимации возглавляет Кондрахина Екатерина Александровна. Занимаются они в основном вопросами обезболивания родов и выхаживанием тяжелых больных. Сейчас предпочтение отдается именно регионарным методам обезболивания, когда роженица остается в сознании. Это значительно снижает частоту возможных осложнений.

Отделением новорожденных руководит Верхотурова Татьяна Глебовна. Всем родившимся детям проводится аудиологический скрининг, всевозможные функциональные исследования, нейросонография, эхокардиография, УЗИ, компьютерная томография, рентгенография, бактериологический мониторинг. С января этого года проводится обследования на наследственные заболевания. Наши детки уходят от нас все обследованные. Они сейчас из всех родильных домов так уходят, в принципе.

— При каком министре здравоохранения было лучше?

— В принципе, не было таких, наверное, министров, которых бы не волновали вопросы охраны здоровья матери и ребенка. Во-первых, родовспоможение — дело государственной важности. Спрашивают очень серьезно и строго, поэтому и министры всегда контролируют, всегда в курсе событий.

Буквально каждая женщина тяжелая пока не выйдет из критического состояния, мы сообщаем информацию не только своему главному врачу, но и в министерство, а они — на федеральный уровень. Эта цепочка отработана. Мы проводим телемедицинские консультации с федеральными центрами, чтобы женщины не были упущены.

— Какие планы у центра?

— Ремонт. Правда, мы вошли в эту программу на 2025 год. Планируем ремонт с реконструкцией родильных залов, отделения анестезиологии-реанимации, лифтов, вентиляции.

Мечтаем о более современном оборудовании — компаудер новый, новую установку для подачи оксида азота для выхаживания наших новорожденных, мониторов наблюдения и другие.

У нас мечтаний-то много, и та аппаратура, которая у нас есть, конечно, нуждается в ремонте, например аппарат для аутогематотрансфузий. Еще задача — сохранить кадры, которые у нас есть. Не хочется, чтобы они уходили, искали места, где платят больше. Многие сейчас уходят ведь в частные центры. А чем их заинтересовать? Зарплатой.