— Людмила Павловна — чистюля, у неё всегда шик и блеск, — говорит Лида, пока мы едем в гости к постоянной подопечной «Дня добрых дел» с ГРЭСа.

Лида работает методистом в детском саду, у неё трое детей, не так давно умер отец и болеет мама, но она с упорством почти четыре года помогает пожилым людям в Чите. Каждые выходные женщина формирует и забирает продуктовые наборы и развозит их старикам. Она убирается в квартирах и домах, моет окна и разговаривает — общения пенсионерам не хватает больше всего.

Вместе с Лидой помогает старикам Вика — сейчас она главная в «Дне добрых дел», и ещё шесть постоянных активистов. У ребят есть своя группа «ВКонтакте». Там они проводят сборы средств на нужды подопечных — иногда нужно сделать ремонт в квартире или доме, привезти дрова или починить крышу.

Людмила Павловна показывает свою двушку, в которой светло и чисто. Окна её квартиры выходят на пыльные дворы ГРЭСа, но ни одна песчинка не проскочит. Каждый день 75-летняя бабушка, пережившая онкологию и инфаркт, наводит порядок. Ей помогает сын Алик. Он инвалид второй группы.

— У меня всё болит, а я убираюсь, — говорит подопечная Лиды и Вики, описывая весь набор болезней: от остеохондроза до трепетания предсердий и обмороков.

Муж и старший сын женщины умерли. Есть четверо внуков. Приходит один — Денис.

— Он высокий! Лампочку выкручивает без стула.

Лида вспоминает, что видела Дениса всего один раз. С бабушкой волонтёры работают больше двух лет.

Людмила Павловна окончила школу «почти с золотой медалью» и мечтала стать врачом, но три года подряд из-за волнения проваливала экзамены. Работала в школе, поселковом совете — регистрировала там свадьбы, рождения и смерти. После неудачных попыток с медицинским поступила на факультет иностранных языков. Но всё же выучилась на медсестру запаса, в институте тогда будущих учителей готовили на случай войны.

— Девчонки падают, а я лезу везде — в мертвушки, в анатомки. Это моё, понимаете… Вот так сложилась моя жизнь. Потом я устроилась на читинскую ТЭЦ, работала там в жилищно-коммунальном отделе. После трудилась на производственном ремонтном предприятии. А муж мой был инспектором котлонадзора. Он был умный, грамотный. У него был каллиграфический почерк! На работе ценили.

— Вы были счастливы?

— Ну, нормально жили. И ругались, всё как у всех было. Муж мой был домашний человек, всё умел: сварить, постирать, состряпать, помыть. С детьми занимался.

Активисты начали ухаживать за ней спустя полгода после смерти сына Игоря. По словам Лиды, добровольцы появились вовремя. Людмиле Павловне было очень плохо, она не справлялась. К женщине ходили каждую неделю, много с ней разговаривали. Сейчас навещают чуть реже.

— Ой! Что бы я без них делала! Они мне ближе родных. Всё приносят (подарки и наборы — авт.), и веселье, здоровье тоже. Они как мои, я уже к ним привыкла. И если что, сразу звоню, девочки по первому зову… Я с ними так сроднилась. Лида мне и окна перемыла, и заклеила, и в магазин ходит. На Вике я вообще повисла!

Алик помогает в силу своих возможностей. Ему самому нужна помощь. О Людмиле Павловне активисты «Дня добрых дел» узнали от службы соцзащиты. Женщина сильно болеет и почти не ходит на улицу — только в сопровождении Лиды или Вики.

— Я могу потерять сознание. Выхожу только на балкон.

Людмила Павловна переживает из-за поликлиники, которая 8 месяцев на ремонте. Врачей не хватает, к ней ходят редко.

— Я не буду ныть зря. Если я прошу, значит, уже не могу, меня нет сил.

— А мечта есть?

— Поправить своё здоровье. И ещё Алику надо выбить надбавку к пенсии, он получает всего 12,5 тысячи. Он же участник войны.

Ничего сверхъестественного.

Постоянных пожилых подопечных у «Дня добрых дел» семеро. Они регулярно получают продуктовые наборы и находятся под наблюдением волонтёров.

Обычно в наборы кладут консервы, макароны, крупы, масло, сахар, муку, картофель, курицу и сладости к чаю. На каждый из пакетов уходит около 2 тысяч рублей. Кому-то набора хватает на две недели, но при условии, что холодильных был не пустой и человек живёт один. Иногда пенсионерам помогают с лекарствами.

В праздники «День добрых дел» старается охватить все районы и помогает не только пожилым, но и малоимущим семьям.

— У большинства наших подопечных, которых мы ведём на протяжении четырёх лет, есть дети. Кто-то занят своими делами, есть алкоголики и дети-инвалиды. Связываться с детьми или нет, мы решаем совместно с подопечными. Зачастую они этого не хотят, — говорит Вика.

В последнее время людей, которые хотят помогать старикам, становится всё меньше. Кто-то сразу и честно говорит, что не будет ездить, но сможем помочь финансово. Кто-то пробует и молча пропадает. Ситуации бывают разные.

— Есть организации, которые активно участвуют в наших акциях. Например, компания «Алюком» помогает менять окна нашим подопечным. В прошлом году мы собрали 200 тысяч на ремонт одному дедушке, но он отказался, и на эти деньги мы купили старикам подарки. Мы бы очень хотели приобрести свой автомобиль, чтобы развозить наборы, доставлять вещи и мебель, помогать бабушкам и дедушкам добираться до больницы.

— Влюбилась и поняла, что моё, — говорит Лида про свой активизм. С «Днём добрых дел» она с самого начала.

Сейчас волонтёр взяла перерыв на месяц, пока болеет мама. Людмила Павловна успела соскучиться.

— К ней соцработник ходила несколько раз в неделю, а сейчас один. Социальные службы не справляются. Не потому что не хотят, а потому что людей не хватает. Но и в этой системе тоже свои нюансы. Иногда мы приходим, а стариков никто из соцслужб не предупреждает. Не все рады видеть волонтёров. Боятся, что мы обманем.

Жалко стариков. Их много — брошенных. У нас, кстати, не только пожилые. Мы помогаем и людям более молодого возраста. Есть слепая женщина 40 лет и мужчина 50 лет после инсульта. У него никого близкого нет, только двоюродные племянницы — одна из них нам о нём и сообщила. Ещё есть 60-летний дедушка в СНТ, он сам себе построил дом из обрезной доски. Мы вышли на него случайно, когда была перепись населения. Нина Павловна есть из Смоленки, ещё погорелица на ГРЭСе, Надежда Александровна.

Постоянных подопечных немного, но помощь нужна гораздо большему числу людей.

— Сейчас авторитета у пожилых, как раньше, нет. Молодёжь считает, что все равны, и никого не надо специально выделять. На каждом углу говорят о патриотизме и воспитании. Но если ты сначала разрушил, как было в 90-е, а потом пытаешься всё вернуть — это сложно.

— Первое время мне было очень тяжело. Я в себя всё это вливала. Казалось, что это мои родные люди. Потом привыкла. Но до конца привыкнуть всё равно невозможно. Человек всю жизнь работал, всю жизнь старался для чего-то, растил детей. Ладно, если случилась беда, а вот если есть дети...

Но позитива гораздо больше! Когда видишь их улыбку, слышишь «спасибо», или когда они называют тебя «доченька» — это самое дорогое, что может быть. Ты уходишь и знаешь, что ты хоть что-то для этого человека сделал, он почувствовал себя немножечко нужным.