Чита. Центральный рынок. В тридцатом бутике всё по-старому. Ашот Амзян, будущий наследник родительского бизнеса, сидит за столом в ожидании покупателей. Вот уже два десятка лет он помогает отцу Микаелю продавать их товар — головные уборы всех дизайнов и сортов. В углу, примостившись к шапкам, на небольшой табуретке сидит Маргарита Геральдовна Переводчикова — мечтательная женщина с пепельным каре, консультант и просто талисман магазина, вносящий в однообразные торговые будни нотку экстравагантности своей темпераментной натурой. Судьба связала её с бутиком чуть позже, чем Ашота, и всё-таки она тут приличный срок — вот уже 17 лет. Маргарита бывала здесь и в юности — тогда на месте салона головных уборов находился хозяйственный магазин... И всё же ни она, ни владельцы бизнеса не знали или просто не помнили более раннюю историю этой точки, хотя обстоятельства её всё это время находились у них перед носом.

Кажется, все эти годы Маргарита Геральдовна ждала, чтобы на этих 80 рабочих квадратных метрах произошло нечто экстраординарное. Вот и сейчас, уже в сотый раз с начала года осматривая высокие стены, от пола до потолка покрытые разноцветными пятнами шапок, она сидела в своём уголке и загадочно улыбалась, когда в дверном проёме показался объектив моей камеры. А затем и сам я. В противовес её приятной взволнованности младший хозяин выглядел флегматично, но всё же оказался благосклонен. На моё пояснение, ЧТО я ищу, позволил заглянуть за решётку у стены в смежном торговом зале и даже собственноручно отодвинул оттуда все коробки с товаром. ОНО было там… Вернее, ОНИ…

Последний раз я видел их в конце 80-х годов. Их было шестеро: пять женщин, один мужчина. Каждый день они встречали посетителей на крыльце крытого рынка, стоя возле трёх дверей под большими буквами «Р», «Ы», «Н», «О», «К». А когда пришло время расширяться, хозяева здания просто замуровали их в стены — обнесли коробом из ГВЛ и пристроили новые бутики.

Сейчас две женские фигуры в длинных платьях — те, что всегда стояли у среднего входа, под буквой «Н», — осторожно выглядывали из укрытий, которые не выбирали. На их серые лица впервые за долгое время упал холодный электрический свет. Они застыли в выученном положении. Сильные руки одной из них держали тяжёлую вазу с цветами и пышный букет окаменевших ромашек. Её дородная подруга, прикованная к соседней стене, обеими руками протягивала каравай навстречу теперь уже редким гостям. На мгновение показалось, что уголки её губ сложились в улыбку Моны Лизы, когда я направил на неё свою камеру. Но это была лишь игра света и тени.

Маргарита Геральдовна воодушевилась: наконец-то в их бутике происходит что-то из ряда вон выходящее! Она подобралась к фигурам и стала ощупывать их твёрдые лица, плечи, руки. Несколько лет назад, когда она впервые увидела этих женщин, она была поражена, но выяснять у владельца рынка подробности этой загадочной истории не стала. Как и хозяева бутика. Просто повезло, что однажды часть короба, скрывавшую тайну прошлого, в этом месте убрали, объединив смежные торговые залы и заодно освободив две центральные фигуры. Работники тридцатого бутика даже не догадывались, что ещё четверо так и остались заточёнными в междустенье: колхозница в сарафане с растущими рядом пшеницей и подсолнухом, огородница с овощами-переростками в руках и другим урожаем под ногами, женщина с корзиной яиц в окружении гуся и курицы и рыбак с его сетью позади, несущий с озера здоровенного сазана.

Мог ли подумать безымянный скульптор, дрожащей рукой насаживая слои бетона на арматуру и пытаясь вылепить из него нечто, похожее на людей, что его творения в один день перестанут украшать крыльцо крытого рынка? А может, дело в их внешнем виде? Может, это наказание для шестерых — за их неказистые формы, за неровную поверхность, за блаженные взгляды? Может, поэтому скрыли фигуры от посторонних глаз и решили больше никогда не показывать? Возможно, им нашептали причину заточения перед тем, как закрутить последний шуруп в стену. Вот только они никогда не смогут поделиться с нами ответом.

Младший хозяин салона Ашот снова заложил тайну Центрального рынка коробками, задвинул торговой сеткой. Каменные лица барышень скрылись за невесом из мужских меховых шапок. Жизнь в тридцатом бутике начала возвращаться в своё неторопливое течение, а железобетонные женщины, на мгновение вернувшиеся из небытия, вновь погрузились в сон. Теперь посетителей рынка встречают другие фигуры, похожие на людей. Почти в каждом бутике. Уже из пластика.