«Тайны истории»: Забытые вожди забытого периода Читинской области

В 2021 году сенатор Баир Жамсуев, с которым мы дружим много-много лет, подарил мне изданный в Москве в издательстве «Политическая энциклопедия» справочник, подготовленный Сергеем Филипповым, «Территориальные руководители ВКП(б) в 1934–1939 гг.».

Тираж у него, как сейчас водится, небольшой – 700 экземпляров, а вот объём приличный – 680 страниц. Даже на то, чтобы его просто пролистать, ушло много времени. Но зато удалось найти биографические справки тех партийных и советских руководителей нашего края, что на протяжении десятилетий были забыты. Их имён нет ни в одном советском издании «Очерков истории Читинской областной организации КПСС», ни в постсоветском издании «Энциклопедии Забайкалья».

Речь идёт о девятимесячном периоде первого существования Читинской области, образованной в составе гигантского Восточно-Сибирского края в 1934 году и в том же году ликвидированной. Вместе с тем и об этом периоде истории Читинской области известно не так уж и много. А это был если уж не совсем светлый, то достаточно неплохой этап в истории Забайкалья. Большинство иллюстраций взято из изданной в Чите в 1940 году книги «Советское Забайкалье».

5 марта 1934 года было принято постановление президиума Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК) о том, что в составе Восточно-Сибирского края создаётся Читинская область. В неё были включены 22 района Восточного Забайкалья и Чита, ставшая столицей новой области.

«В связи с этим, — как отмечалось в изданных в 1975 году «Очерках истории Читинской областной организации КПСС», — создано организационное бюро Восточно-Сибирского крайкома ВКП(б) по Читинской области, которое руководило формированием новых областных аппаратов, политической и хозяйственной жизнью области, возглавляло борьбу за претворение в жизнь решений XVII съезда ВКП(б)».

Этот съезд, первоначально вошедший в историю как «съезд победителей» и проходивший с 26 января по 10 февраля 1934 года, подвёл итоги первой пятилетки и утвердил планы на вторую, которая уже шла.

«Первая пятилетка, — говорится в тех же «Очерках», — преобразила облик промышленности Забайкалья. В строй вступили 16 новых крупных предприятий, таких как комбинаты «Балейзолото» и «Дарасунзолото», Черновская электростанция, Букачачинское рудоуправление и ряд шахт на Черновских копях, Читинский кирпичный завод, Нерчинский мясокомбинат и другие. Были реконструированы многие действующие предприятия».

Размах был такой, что и потребовал создания отдельной, пусть и подчинённой области. Во главе встали не только советские, но и, прежде всего, партийные руководители. Кого ЦК ВКП(б) направил на эту далёкую и не самую развитую территорию?

В первых числах марта появился и тандем в лице секретаря оргбюро Восточно-Сибирского крайкома ВКП(б) по Читинской области, позже избранного 1-м секретарём Читинского обкома партии, Семёна Тимофеевича Голюдова и председателя оргкомитета ЦИК СССР по Читинской области, одновременно заместителя секретаря оргбюро Восточно-Сибирского крайкома ВКП(б) по Читинской области Григория Тимофеевича Кормщикова. В августе того года к ним в качестве 2-го секретаря обкома партии добавился Иван Николаевич Морозов.

Они были сверстниками, родившимися в 90-х годах века XIX, вышедшими из самых низов общества. Семён Голюдов родился в 1896 году в семье бедняков в деревне Козлово Витебской губернии, Григорий Кормщиков – в 1898 году на станции Иланская Томской железной дороги в семье кочегара, ну а Иван Морозов – в 1894 году в семье батрака по найму в Казацкой слободе в Брянской губернии.

Именно Иван Морозов из них был самым образованным – он окончил не только двухклассную школу, но и учительскую семинарию и даже успел поработать народным учителем в начальной сельской школе. Кормщиков не только окончил железнодорожную школу на родной станции, но и четырёхклассное высшее начальное училище в Канске, а затем ещё три класса землемерного училища в Красноярске. Самым малообразованным был их лидер Семён Голюдов, у которого за плечами была лишь церковно-приходская школа, а второклассную ему пришлось бросить из-за отсутствия средств у родителей.

Зато он был из них самым высоким и физически здоровым. Именно поэтому его, когда призвали в армию, направили в гвардейский Литовский полк, расквартированный в Петрограде.

После Февральской революции молодой гвардеец пополнил своё образование, посещая митинги и учебные курсы, на которых слушал публичные лекции для народа, что устраивала в то время столичная профессура. В августе 1917 года Голюдова с командой связи отправили на Юго-Западный фронт, где гвардейца вскоре избрали в полковой солдатский комитет.

Перед Октябрьской революцией его командировали в Петроград с резолюцией комитета, в которой было требование прекратить войну и национализировать все фабрики. Подоспел он вовремя и успел поучаствовать в революционных событиях в столице. После чего поспешил в свой полк, в составе которого вскоре ему пришлось повоевать с поддержанными немцами гайдамаками гетмана Скоропадского. В начале 1918 года он заболел, лечился в Витебском госпитале и после выздоровления вернулся в родную деревню.

На родине односельчане вскоре выбрали бравого гвардейца-фронтовика делегатом на уездный съезд Советов. А там его избрали сначала членом исполкома, а через несколько дней за решительность и твёрдость председателем уездного совета. Так и началась его политико-административная карьера. Здесь же в Витебске Семён Голюдов в 1918 году стал большевиком.

Побывал на фронте во время Первой мировой войны и народный учитель Иван Морозов. Довелось ему служить рядовым в 278, 297 и 304-м пехотных полках на Юго-Западном фронте, где он после Февральской революции 1917 года, как сам он позже писал в различных справках, «работал в революционных армейских органах». Правда, в то время он поначалу «примыкал к партии эсеров-максималистов», но уже с октября 1918 года стал убеждённым большевиком.

Самый молодой из них Григорий Кормщиков пороху на Первой мировой не нюхал. Лишь в 1920 году он стал комсомольцем, а в партию был принят в марте 1920 года.

Интересно, что вся эта троица как-то умудрилась не участвовать в активных боях Гражданской войны, проведя это время в тылу.

В 1920 году ЦК партии направлял Голюдова то в Рыбинск, то в Рязань, то обратно в Рыбинск. Летом 1923 года ЦК впервые запросил характеристику на этого партийца. Он тогда находился в подчинении большевика с 1913 года Михаила Осиповича Разумова (Арона Иосифовича Арханцева), которому нравился бывший гвардеец.

И на запрос ЦК он ответил, что Голюдов пригоден для службы в центральных губерниях. Он правильно усваивает генеральную линию, энергичен, твёрд и настойчив. Однако Разумов подчеркнул, что Голюдов может быть незаменимым помощником только при условии взаимной сработанности, а среди недостатков была отмечена слабая марксистская подготовка.

В 1933–1937 годах именно Михаил Осипович будет 1-м секретарём Восточно-Сибирского краевого комитета ВКП(б), которому будет подчиняться 1-й секретарь Читинского обкома партии Семён Тимофеевич Голюдов.

А пока его продолжили перемещать с должности на должность, с одной территории на другую, пока осенью 1927 года не отправили на курсы марксизма-ленинизма при ЦК ВКП(б). После их окончания в марте 1929 года его отправили на работу в Казахстанский крайком партии. Там Семён Тимофеевич до 1931 года заведовал организационно-распределительным отделом, а затем стал секретарём крайкома, отвечавшим за всё его снабжение.

«Вероятно, — как отметил один из современных исследователей, — заведуя дефицитными мирскими благами, бывший гвардеец нажил немало врагов. На чистке 1933 года у Голюдова возникли какие-то неприятности, после чего он оказался рядовым участником политотдела (по другим данным, он был начальником этого политотдела – авт.) зерносовхоза «Гигант» в Северо-Кавказском крае. Вместе с тем, эти политотделы были чрезвычайными органами и подчинялись только ЦК. Поэтому уже в феврале 1934 года его назначили секретарём Читинского обкома».

Думаю, последнее предложение не верно или частично не верно. Скорей всего именно 1-й секретарь Восточно-Сибирского крайкома ВКП(б) Михаил Разумов посодействовал этому назначению.

Григорий Кормщиков с марта 1920 года тоже попал в обойму партийных и профсоюзных работников на железнодорожном транспорте и рядом с ним (например, он работал в партийных органах станции Зима и в Иркутске). В сентябре 1929 года он, можно сказать, окончательно перебрался в Иркутск, в котором жил и работал до своего назначения в Читу. Последней перед его новым назначением была должность ответсекретаря Восточно-Сибирского крайисполкома.

Иван Морозов после окончания Гражданской войны также стал профессиональным партийным работником. В конце 1920-х годов его, как и Голюдова, направили в распоряжение Казахского крайкома ВКП(б). Здесь он возглавлял ряд районных, городских и областных партийных органов. В 1933 году Морозов – заведующий отделом кадров Казахского крайкома ВКП(б), а затем его, как и Голюдова, явно понизили – перевели заместителем председателя Казахского краевого совета профсоюзов (Казкрайсовпрофа). И его переводу в Читу также кто-то (Разумов или Голюдов) поспособствовал.

Об этом отрезке нашей краевой истории известно крайне мало. Составители «Рекомендательного указателя литературы к 125-летию Читы как областного центра», изданного областной библиотекой им. А.С. Пушкина в 1976 году, в качестве основных событий того самого 1934 года выделены четыре события:

«13 июня в Читу прибыли проездом в Москву челюскинцы, лётчики – Герои Советского Союза. Прибыл весь экипаж экспедиции «Челюскина», за исключением его руководителя Отто Юльевича Шмидта, уже находившегося в Москве. Кроме них – лётчики, спасшие челюскинцев: тт. Каманин, Ляпидевский, Слепнев, Молоков, Доронин, Леваневский, Водопьянов. На вокзале состоялся митинг.

Сентябрь – открыта Читинская школа техников железнодорожного транспорта.

29 ноября – сдан в эксплуатацию Читинский мелькомбинат (началось строительство в сентябре 1933 г.).

1934 – в Чите организован аэроклуб».

В «Очерках истории Читинской областной организации КПСС», точнее в составленных их авторами «Хрониках», отмечена ещё пара событий. В 1-м издании (1975) сказано, что 26–27 июня в Чите прошёл областной съезд колхозников-ударников, а во 2-м (1986) не забыли, что с 20 ноября по 3 декабря в Чите проходила I конференция Читинской областной организации ВКП(б).

Но этого было явно недостаточно. В стране шла вторая пятилетка, которая сказалась и на развитии экономики Читинской области в 1934 году. С представителями разгромленной оппозиции тогда поступали ещё достаточно мягко. Более того, именно в это время многие осуждённые во время массовой коллективизации и раскулачивания начали выходить на свободу и устраиваться на работу на строительные и горнорудные предприятия, где в то время потребовалось большое количество рабочей малоквалифицированной силы. В колхозы они идти не хотели.

По данным на 1 января 1934 года, как подчёркнуто во 2-м томе «Очерков истории Восточного Забайкалья. Читинская область», изданных в Чите в 2007 году, «было коллективизировано 67,6% единоличных хозяйств, а к концу 1934 года – 75%. Оставшиеся индивидуальные хозяйства сельским трудом почти не занимались. Коллективизация в основном была завершена».

А вот в горнорудной отрасли продолжался бум, начатый ещё в первой пятилетке. В этот год продолжал радовать результатами комбинат «Балейзолото», который в это время возглавлял бывший первый секретарь ЦК комсомола Александр Иванович Мильчаков. Рос и город золотодобытчиков Балей.

В 1934 году на другом комбинате «Дарасунзолото» в строй вступили новая мощная обогатительная фабрика и завод для извлечения свинца и других металлов из комплексных дарасунских руд.

В том же 1934 году был образован трест «Верхамурзолото», объединивший прииски на востоке Читинской области (после Великой Отечественной войны большая их часть будет включена в состав Амурской области).

В результате всего этого Восточное Забайкалье по добыче золота вышло на второе место в Советском Союзе.

Именно в это время в Забайкалье возникла новая для нашей страны отрасль – оловодобывающая. В 1932 году началось строительство крупного предприятия – Хапчерангинского оловокомбината, набиравшего обороты в 1934 году. Возникло и крупное предприятие оловянной промышленности – Шерловогорское рудоуправление, позже ставшее Шерловогорским оловокомбинатом. Продолжалась добыча олова и на Оловяннинском руднике. Наш край в это время стал одной из основных баз СССР по добыче олова.

Кроме того, в 1933 году Наркоматом тяжёлой промышленности был создан Всесоюзный трест по разведке и добыче плавикового шпата – «Созплавик», который объединил рудники Калангуй, Абагайтуй, Солнечный и Наменга. В 1934 году на этих рудниках появились компрессоры, локомобили и другая техника.

Высокими темпами развивалась и угольная промышленность. Только Черновские копи в 1934 году удвоили добычу угля. Это стало возможным благодаря вступлению в строй новых шахт, на которых возросла техническая оснащённость. Возобновилась работа на Арбагарских шахтах, снабжавших углём Холбонскую электростанцию.

«Видимо, и тогда, в далёком 1934 году, происходила борьба мнений по поводу целесообразности строительства верфи в Кокуе, — пишут и авторы книги «Сретенский судостроительный», изданной в Чите в 2015 году. - Тем не менее окончательный вывод специалистов был однозначный. …Июльское постановление СНК СССР 1934 года предусматривало организацию Сретенской судосборочной верфи на р. Шилка. …Осенью 1934 года с приездом в Кокуй группы инженеров начинаются организационные работы по строительству верфи».

Так, в 1934 году в Забайкалье появилась ещё одна новая отрасль – судостроительная.

Все эти факты говорят о том, что молодая Читинская область в 1934 году развивалась достаточно динамично. Эти итоги были подведены на упомянутой I конференции Читинской областной организации ВКП(б).

«К этому времени (точнее на 1 октября 1934 года), — отмечалось в «Очерках» в 1986 году, — областная организация насчитывала 5 539 коммунистов (3 584 члена и 1 955 кандидатов в члены ВКП(б). Из них рабочих было 51,2%, крестьян – 36,3%, служащих и прочих – 12,5%. На конференции было отмечено, что под руководством организационного бюро партийная организация области проделала значительную работу по выполнению решений XVII съезда ВКП(б). Многие райкомы сумели добиться повышения роли низовых партийных коллективов, их боеспособности, что положительно сказалось на выполнении производственных планов. Конференция избрала областной комитет партии».

Никто тогда и подумать не мог, что этот интересный этап истории и в стране, и в крае уже заканчивается.

1 декабря 1934 года в Ленинграде был убит Сергей Миронович Киров, 1-й секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б), член Политбюро и секретарь ЦК ВКП(б). Именно это события многие историки считают начальной точкой репрессий 1930-х годов.

Наверное, и неслучайно и то, что 7 декабря 1934 года появилось постановление Президиума ВЦИК «О разукрупнении Западно-Сибирского и Восточно-Сибирского краёв и образовании новых областей в Сибири». В соответствии с ним западные районы Восточно-Сибирского края вошли в состав вновь учреждённого Красноярского края. Читинская область была упразднена, а её районы снова переданы в непосредственное подчинение Восточно-Сибирскому краю.

А что же стало с её руководителями?

Семёна Голюдова перевели вторым секретарём Красноярского крайкома ВКП(б), где он и проработал до 1937 года. На допросе арестованный в том году 1-й секретарь этого крайкома Павел Акулинушкин, как отмечают современные исследователи, сообщил, что «Голюдова рекомендовал ему иркутский секретарь Михаил Разумов». Семёна Голюдова арестовали в октябре 1937 года, в том же месяце его расстреляли.

Ивана Морозова он забрал с собой в Красноярск, где тот побывал и 1-м секретарём Красноярского горкома партии, а затем работал в крайкоме ВКП(б). Арестовали его в июне 1937 года, а расстреляли летом 1938 года.

Григорий Кормщиков, который был не из команды Голюдова, вернулся на знакомый ему железнодорожный транспорт. В 1937 году, когда его арестовали, он работал в Калуге на Московско-Киевской железной дороге в политорганах. Расстреляли его как троцкиста летом 1938 года.

В октябре 1937 года был расстрелян 1-й секретарь Восточно-Сибирского крайкома ВКП(б) Михаил Разумов. Всех (правых и виноватых) реабилитировали в 1950-е годы.

А к вопросу создания самостоятельной Читинской области вернулись в самый разгар репрессий в сентябре 1937 года.