«Теперь власть — сплошное грязное пятно». Кто правил Забайкальем после Революции

Продолжаем рассказывать о правителях Забайкалья, оказывавшихся во главе региона после революционных потрясений 1917 года.

Местные органы власти, будь то Комитет общественной безопасности (КОБ) или областные Советы рабочих, солдатских, крестьянских, казачьих и бурятских депутатов, в подавляющем большинстве Октябрьскую революцию в Петрограде не приняли. После того как последний областной комиссар Временного правительства Михаил Богданов отправился в Петроград на заседания Учредительного собрания, членом которого он был избран, в области, по сути дела, начался политический кризис, продолжавшийся почти 12 месяцев.

Год после падения Временного правительства и установления в России власти Советов, а точнее большевиков, в октябре 1917 года и до октября 1918 года, когда к власти в Забайкалье пришел атаман Григорий Семенов, был для жителей огромной Забайкальской области со столицей в Чите одним из самых тяжелых.

И дело не только в том, что власть тогда менялась с почти калейдоскопической быстротой, подобно тому, как это было в советской кинокомедии «Свадьба в Малиновке» (12+), также посвященной Гражданской войне. Если за большевиками закрепилось понятие «красные», то представителей социалистических партий (эсеров и меньшевиков) можно считать «розовыми». С белыми всё понятно, так же как и с зелеными. Но количество авантюристов всех мастей (серо-буро-малиновых) было большим и у белых, и у красных.

Стоит только представить, что в качестве денег тогда одновременно ходили романовские (то есть дореволюционные) купюры и золотые монеты, а также керенки, советские дензнаки (самостоятельно выпускавшиеся в разных местах от Иркутска до Владивостока), бумажные деньги Сибирского (белого) временного правительства, серебряные монеты соседнего Китая, японские иены, франки, фунты стерлингов, доллары (причем не только американские, но и мексиканские). Но главным, понятно, был товарообмен между горожанами и селянами, когда вещи меняли на продукты.

В этом хаосе, сопровождавшемся еще и репрессиями, а также мобилизациями в армии и боевыми действиями, выживать было крайне сложно. Но другого выхода у большинства забайкальцев тогда не было.

Поначалу власть сохранилась в руках «розовых», то есть социалистов разных мастей. Забайкальский КОБ, в котором после отъезда Богданова так и не смогли найти ему замену, по сути дела, развалился. Ускорить этот процесс помог атаман Григорий Семенов. Создав Особый маньчжурский отряд (ОМО), он в декабре 1917 года вторгся в пределы Забайкалья со стороны Маньчжурии.

Как только об этом стало известно в Чите, президиум областного КОБа по предложению меньшевиков-интернационалистов, среди которых были и немногочисленные большевики, обратился за помощью в советский Иркутск. После этого было созвано совещание всего КОБа, и 24 декабря большинством голосов «розовые» отменили это решение красных. В знак протеста меньшевики-интернационалисты (с большевиками) и левые эсеры вышли из КОБа, лишив его демократического кворума.

На место развалившегося КОБа тут же попытался встать Читинский Совет рабочих депутатов, в котором у левых (большевиков, левых эсеров и анархистов) было большинство. 26 декабря этот Совет постановил «считать КОБ распавшимся» и предложил исполкому взять власть в свои руки до созыва областных съездов Советов. Но исполком струхнул, власть брать не стал, занявшись лишь организацией съездов.

28 декабря в Чите открылся 2-й Съезд сельского населения Забайкальской области, на который прибыло 216 депутатов, большинство из которых находилось под влиянием эсеров (кто левых, а кто и правых). На первом заседании делегатам была зачитана телеграмма, отправленная в Читу есаулом Григорием Семеновым: «К большевикам! Сознательные и несознательные изменники Родины! Устыдитесь, что вы продали Россию, открыли фронт, затеяли Гражданскую войну. Требую разоружения красногвардейцев, а лидерам — оставить Забайкалье. Если же эти требования не будут выполнены, то заставлю силой оружия…»

Уже в этом послании атаман показал, что дипломат он никакой, что скажется в будущем и на его политической судьбе. На съезде, к которому он обратился, по сути дела, с угрозами, большевиков почти и не было. А потому вины своей большинство депутатов и не чувствовало, а к атаману отнеслось как к авантюристу и выскочке. И 29 декабря этот съезд принял резолюцию, резко осудившую выступление Семенова, в которой потребовал атамана арестовать. Вместе с тем этот съезд, так же как и проходивший в эти же дни Областной съезд городских дум и уездных КОБов, заявил о непризнании власти, утвердившейся в Петрограде. А в качестве местной власти съезд предложил создать Народный Совет.

30 декабря начал свою работу 1-й Областной съезд Советов рабочих депутатов. Собравшиеся на него 30 делегатов представляли рабочих Читы, Верхнеудинска (ныне Улан-Удэ), ряда золотых приисков и угольных шахт. Идею создания Народного Совета и этот съезд поддержал.

31 декабря на совместном заседании всех трех областных съездов был утвержден (своих представителей каждый съезд избрал отдельно) состав нового органа областной власти — Народный Совет в составе 50 членов. Председателем Нарсовета — высшего представительного органа — был избран меньшевик Матвей Абрамович Ваксберг. Председателем областного комиссариата, как назвали исполнительный орган власти, избрали левого эсера Ивана Афанасьевича Бутина.

«Политическим казусом, — писал про власть Народного Совета историк Владимир Василевский, — стало отсутствие у нее вооруженной силы. Красной гвардией распоряжался Исполком. На ОМО и Читинский добровольческий офицерский отряд Народный Совет опереться не решался. Формально в подчинении Народного Совета оказалась только милиция, которая была занята охраной общественного спокойствия».

Ситуация изменилась с прибытием с фронта в ночь на 17 января 1918 года 1-го Читинского казачьего полка, сумевшего сохранить не только вооружение, но и прежнее командование. В результате переговоров полк занял Читу без сопротивления со стороны красной гвардии, а иркутский отряд красногвардейцев, прибывший в Читу для оказания помощи в борьбе с Семеновым, в тот же день отправился обратно.

Командир полка полковник Николай Михайлович Комаровский, как оказалось, стоял на тех же «розовых» позициях, не принимая ни большевиков, ни реакционеров типа есаула Семенова. Таким образом, он стал третьим в правящем триумвирате, при этом он обладал реальной военной силой. Итак, познакомимся с триумвиратом поближе.

Родился Матвей Ваксберг 24 июля 1889 года в еврейской семье в городке Радом, что находился в Царстве Польском, бывшем тогда в составе Российской империи. Семья была небедной, и он смог поучиться на юридических факультетах сначала Киевского университета, а затем Томского. Стал адвокатом и одновременно занимался политикой. Сначала был социал-демократом (меньшевиком), потом — членом трудовой партии, затем вернулся к меньшевикам.

Февральскую революцию 1917 года адвокат Ваксберг встретил в Чите. В июле того же года его избрали в состав правления Забайкальского союза кооперативов. От этого союза его избирали на различные съезды, которых в тот год было большое количество. Авторитет адвоката рос. И когда встал вопрос о том, кого же избрать областным комиссаром Временного правительства после отъезда в Петроград Михаила Богданова, предложили Ваксберга, и 22 октября 1917 года он был избран на этот пост. Однако Матвей Абрамович, понимая, что эта власть разваливается на глазах, от него отказался.

А вот отказываться от поста председателя Народного Совета он не стал. Вся его деятельность в этой должности отметилась только проведением переговоров. Сначала — с 1-м Читинским полком, потом — с ОМО Семенова, которого удалось тогда отговорить от попытки взять Читу. Он понимал, что казаки-фронтовики — это не мало на что способные красногвардейцы.

Договориться с другими казачьими полками, вскоре прибывшими в Читу, ему уже не удалось. 16 февраля 1918 года Народный Совет был распущен, была установлена советская власть.

Ваксберг не пропал. Он на самом деле был хорошим юристом. И, перебравшись в Иркутск, где его не знали как политика, он до 1920 года работал юрисконсультом общества потребителей и рабочих и служащих, потом трудился в Иркутском совете народных судей и в Иркутском губернском отделе юстиции. С 1922-го до августа 1926 года там же, в Иркутске, преподавал в университете.

Затем уехал в Москву, где о его политических пристрастиях молодости вообще никто не знал. Немного поработал в правовом отделе Всероссийского кооперативного банка и снова устроился в вуз — Московский зоотехнический институт, в котором преподавал с 1927-го по 1937-й.

В 1937 году его арестовали, но Ваксберг по сравнению с другими репрессированными в то время отделался очень легко. Его лишь приговорили к ссылке на 5 лет в Казахстан. В том же году он устроился секретарем артели имени Сунь Ятсена в Семипалатинске, потом с 1938-го по 1942 год ссыльный трудился юрисконсультом Восточно-Казахстанского областного отдела торговли.

Прошло пять лет его ссылки, и Ваксберг переехал в столицу республики — Алма-Ату, где поработал несколько лет начальником отдела организации торговли и арбитража Наркомата торговли Казахской ССР. После чего снова занялся любимым делом — преподавательской работой в вузах: сначала — в Институте советской торговли им. Ф. Энгельса, в 1946–1959 годах — в Алма-Атинском юридическом институте, а в 1959–1968 годах — на юридическом факультете Казахского государственного университета.

Умер Матвей Абрамович там же, в Алма-Ате, в 1982 году, немного не дожив до своего 100-летия.

Его старшему в 1917–1918 годах товарищу, председателю областного комиссариата Ивану Бутину повезло гораздо меньше. Но обо всём по порядку.

Родился будущий революционер 7 октября 1886 года в казачьей семье в селе Дая Копунской станицы Забайкальской области.

Образование у него было не столь блестящим, как у Ваксберга, но всё же для того времени неплохим. Бутин окончил церковно-приходскую школу, потом в 1902 году — двухклассное Нерчинское уездное училище. Вскоре Иван поступил в Томскую учительскую семинарию, откуда перевелся в Петербургский учительский институт, который он окончил в 1906 году.

В стране бушевала Первая русская революция 1905–1907 годов, которая не могла не втянуть в себя и молодого учителя, который стал преподавателем в Сретенском горном училище. Арестовали его за революционную пропаганду в 1908-м. Иван Афанасьевич бежал, но его поймали, полиция тогда работала неплохо, и сослали в Енисейскую губернию.

После ссылки Бутин некоторое время жил и работал в Москве, где окончательно стал членом партии социалистов-революционеров (эсеров), некоторое время он был даже редактором крестьянского проэсеровского журнала «Новый колос». После Февральской революции 1917 года, когда многие ссыльные из Забайкалья ринулись в центр страны, он, наоборот, вернулся в родное Забайкалье, где быстро выдвинулся в число политических лидеров, став после раскола партии эсеров на правых и левых (союзников большевиков) в ряды последних.

Полтора месяца вместе с Ваксбергом и полковником Комаровским он был одним из правителей огромной Забайкальской области, возглавляя исполнительную власть.

Удивительное дело, но вскоре после роспуска Народного совета на 3-м съезде Советов рабочих, крестьянских, казачьих и бурятских депутатов первым председателем Забайкальского областного исполнительного комитета (облисполкома) избрали всё того же левого эсера Ивана Бутина. Когда под ударами сибирских белогвардейцев и белочехов красные покинули Читу и их руководители собрались 28 августа 1918 года на станции Урульга на конференцию, где приняли решение перейти к партизанской борьбе с противником, именно Иван Бутин потребовал обсудить вопрос об ограблении Читинского банка, приписываемого исключительно анархистам.

«Самый больной вопрос, — сразу подчеркнул он, — кто принимал участие в ограблении. Оно наложило грязное пятно на наше знамя, надо признать, что наиболее ответственные товарищи явились главными организаторами и вдохновителями преступления, разрушив тем наши планы… Преступники перед революцией, они оттолкнули от нас рабочие массы, которые стали обвинять во всём комиссаров. В их глазах теперь советская власть — сплошное грязное пятно… Поэтому все мы поставлены перед необходимостью не только возвратить золото, но и реабилитироваться».

Затем он выдвинул целый ряд предложений. В частности, заявив, что «некоторые ответственные работники не должны скрываться, они должны выступить с открытым забралом, чтобы осветить все события перед массами, и если это не удастся, то хоть посредством суда, чтобы даже своею смертью засвидетельствовать, реабилитировать самую идею революции».

Наивный романтик, он тогда не подозревал, что белые никаких публичных судов проводить не будут. За его поимку атаман Семенов объявил отдельную награду. И долго находиться на нелегальном положении бывший председатель облисполкома не смог. Его арестовали в Благовещенске и отправили в Читу. Оттуда он попал в застенок на станции Маккавеево. Его казнили 17 июля 1919 года. Это была месть за разгоравшееся тогда в Забайкалье партизанское движение красных.

Именно имя революционера, левого эсера, председателя Забайкальского областного комиссариата и первого председателя Забайкальского облисполкома Ивана Афанасьевича Бутина и было присвоено одной из центральных улиц Читы, о чём сообщает мемориальная доска, находящаяся у входа в городскую мэрию.

Надо сказать, то, что во главе 1-го Читинского казачьего полка в момент его прибытия был не какой-нибудь избранный казаками вахмистр, прапорщик или есаул, а целый полковник, было для того времени делом удивительным. Казаки-забайкальцы этого полка доверили своему полковнику довести их с оружием от фронта до самой Читы. Кем же был этот самый полковник?

Николай Комаровский родился 30 марта 1882 года далеко от Забайкалья: по одним данным, в городе Тихвин Новгородской губернии, по другим — в городе Череповце в семье потомственных дворян.

В 1901 году Комаровский окончил реальное училище и в том же году пошел на военную службу, поступив в Алексеевское военное училище. По окончании училища в 1903 году его направили служить в 1-й Верхнеудинский казачий полк Забайкальского казачьего войска (ЗКВ). С этим полком он участвовал в Русско-японской войне 1904–1905 годов, был пять раз ранен и несколько раз отмечен боевыми орденами. Начав войну в звании хорунжего, закончил подъесаулом.

Уже после этой войны, в 1908 году, ему присвоили звание есаула, а в 1910 году Комаровский окончил офицерскую кавалерийскую школу. Служил в 1911 году начальником конвоя при русском консульстве в Монголии (в Урге). С 1912-го по 1914-й был участником Монгольской экспедиции. А потом началась Первая мировая, или, как ее называли современники, Вторая Отечественная война. Николай Михайлович рванул на фронт, не дожидаясь, когда туда отправят казаков-забайкальцев. И до 1916 года есаул Комаровский командовал эскадроном в 3-м уланском Смоленском полку.

В 1916 году он всё же добился возвращения в родной 1-й Верхнеудинский казачий полк. В тот же год получил звание войскового старшины, а на следующий год — полковника. И на той войне он был ранен и награжден боевыми орденами.

Как уж так получилось, что именно он привел в Забайкалье 1-й Читинский, пока загадка.

Он, так же как и руководители Народного Совета, не признал Октябрьский переворот и власть Советов, то есть большевиков, но и авантюру есаула Семенова тоже не поддержал.

Его полк в момент прихода в Читу был грозной силой, с которой тягаться не могли ни красногвардейцы, ни семеновцы. Однако за месяц властвования триумвирата ситуация начала меняться. Казаки его полка потихоньку разбегались по домам, а офицеры на средства местных предпринимателей гуляли в ресторанах, преимущественно в гостинице «Селект».

О том, как прибывшим в Читу казакам 2-го Читинского полка удалось провести переворот и установить власть Советов, в книге «Партизанские отряды занимали города», изданной в Иркутске в 1980 году, делился воспоминаниями активный участник тех событий Яков Павлович Жигалин.

«В это время, — писал он о событиях 16 февраля 1918 года, — командир 1-го Читинского полка и начальник гарнизона полковник Комаровский с женой вышел на свою обычную утреннюю прогулку. У реального училища его задержали казаки 2-го Читинского полка. Он громко возмущался и грозил им арестом. Но ему сказали, что они казаки 2-го Читинского полка и подчиняются только своему командиру. Он был крайне удивлен, узнав, что 2-й Читинский полк прибыл в Читу… В гостиницах "Даурия" и "Селект" было арестовано несколько десятков офицеров, которые беспечно спали после ночных кутежей».

Вскоре был распущен и Народный Совет, оставшийся без военной поддержки. «Красный террор» еще не наступил, офицеров вскоре отпустили, Комаровский отправился в Маньчжурию, где некоторое время был комендантом в городе Хайлар. Потом он участвовал в заговоре против атамана Григория Семенова, поддержав в конфликте с ним адмирала Колчака. И увел к адмиралу 2-й Забайкальский казачий полк из Троицкосавска. Адмирал присвоил ему звание генерал-майора.

Потом были и другие должности, тяжелые бои, Комаровский был ранен, потерял ступню левой ноги. Повоевал он под командованием генерала Дитерихса в Приморье, а потом эмигрировал в Китай. Там он вновь стал убежденным монархистом, либеральные взгляды остались в прошлом. До Второй мировой войны жил и работал в Харбине, а потом перебрался во Францию. Последние годы проживал в Русском доме в Сен-Рафаэле, где 4 сентября 1969 года в возрасте 87 лет и скончался.

***

«Розовый» Народный Совет при опоре на 1-й Читинский казачий полк проправил чуть больше одного месяца. Понятно, что тогда даже члены правящего триумвирата понимали, что их власть в регионе крайне ограничена. Где-то у власти в уездах и станицах всё еще находились КОБы, а то и станичные атаманы, где-то установилась власть Советов, а где-то к власти пришли просто сильные и нахрапистые мужики, которым любая власть за пределами их территорий была по барабану.

16 февраля 1918 года начался красный период в истории политической власти в Забайкалье, но и он был далеко не однозначным.