«Я не боюсь выступить иноагентом». Главный коммунист Забайкалья Гайдук — о единороссах, СВО и проблемах края

Юрий Николаевич Гайдук — 75-летний депутат, почти 50 лет из них он является коммунистом. Начав с работы слесарем, он стал первым секретарем крайкома КПРФ и членом Законодательного собрания Забайкалья двух созывов. Гайдук часто притягателен своей четко выраженной, отличающейся от большинства позицией. Он прямолинеен и смел в высказываниях, умудряется наводить шороху и поднимать обсуждения на молчаливых комитетах и пленарных заседаниях закса и даже публично критиковать губернатора. Бесследно это не проходит: микрофон депутата заглушили на отчете губернатора, а недавно суд оштрафовал его на 50 тысяч за агитацию против Осипова. Но симпатию коммунист вызывает далеко не у всех: нередко его позицию называют лишенной конструктива, а иногда даже — «Баба-яга против».

Мы поговорили с Гайдуком о России современной и прошлой, полезности депутатов, об СВО, о том, куда мы идем, и о нем самом.

— Вы не боитесь стать иноагентом?

— Во-первых, я всегда выражаю точку зрения не только свою, но и точку зрения и бюро краевого комитета партии, и фракции нашей. Негоже выступать именно от своего лица и выражать только свое мнение, все-таки мы, перед тем как что-то серьезное принять, обязательно это обсуждаем и с некоторой корректировкой принимаем решение. Дают слово выступить мне, конечно. Я не боюсь выступить иноагентом даже потому, что все-таки мы выступаем в правовом поле и мы не критикуем ни государство, ни правительство, ни даже самого Осипова. Мы рассматриваем социально-экономическую ситуацию в Забайкальском крае и даем ей оценку. Мы видим, что всё не совсем так, как хотелось бы.

После того как утвердили на заксобрании заместителей-председателей правительства, у меня был разговор по социально-экономическому положению непосредственно с Кефером, перекинулись парой слов, я говорю: «Андрей Иосифович, вы правильно говорите, что наполняемость бюджета растет, это никто не отрицает. Но почему, когда Осипов пришел, было мало денег, мы были на 67-м месте в рейтинге социально-экономического развития регионов России, а через 5 лет у нас и бюджет растет, но мы оказались на 86-м месте, практически на последнем? Так, может быть, надо пересмотреть пути расходования тех финансовых средств, которые поступают?» В принципе, Кефер согласился.

— Чувствуете ли вы, что в чем-то мы возвращаемся к Советскому Союзу?

— Вы понимаете, на сегодняшний день уже история показала, что тот курс, который взяло правительство, не только Забайкальского края, но и курс правительства России, он на сегодняшний день показывает, что в некоторых моментах более прогрессивного управления экономикой, чем было в Советском Союзе, практически нет. Здесь вот я бы хотел привести пример, может, даже выразить слова благодарности губернатору Осипову. В одно время он мне дал книгу «Кристалл роста». Я ее всю исчеркал, столько сделал пометок. Там написано, что это российское чудо. Это не российское чудо, это советское чудо становления экономики. Жизнь сама показала, что без государственного регулирования в некоторых вопросах экономики невозможно добиться какого-то прогресса.

Понимаете, то, что, допустим, пирожки стряпают, — да слава богу, если их пирожки пользуются спросом, ну и пусть их стряпают. Или там парикмахерская. Но основные промышленные предприятия и производства должны работать планово.

Когда будет плановая экономика, тогда будет проще заниматься всеми вопросами, а тем более оборонно-промышленный комплекс, как показала история, он должен быть государственным.

— Ну, в общем, пока не возвращаемся?

— Нет, а вы понимаете, понемножку даже уже и сам президент про это сказал, что капиталистическая система зашла в тупик. Это слова Путина. А капиталистической системе альтернатива только социалистическая система. Рано или поздно мы придем к этому. Сколько мы говорили, что ЕГЭ надо отменять. ЕГЭ взят с Запада, это форма экзаменов для детей, которые словами не могут выразить тот или иной ответ. Вот эта вот угадайка и есть, а у нас была нормальная система, и президент тоже говорит это. Уже пошли некоторые моменты.

— Насколько сейчас КПРФ преемник КПСС? Что сохранилось, а что кануло?

— Вы знаете, трудно рассуждать о том, что КПРФ преемник КПСС. По крайней мере, я без двух лет как 50 лет в партии. Вступил в КПСС в 76-м году. И уставные требования остались одни и те же.

И нужно сказать, что перед ликвидацией или перед запрещением КПСС КПРФ уже была создана. У нас в советское время во всех республиках была компартия: компартия Украины, компартия Белоруссии, компартия Литвы — и только компартии России не было.

И вот уже в конце 89-го года была создана Коммунистическая партия Российской Федерации. Ну а когда уже развалили Советский Союз, КПРФ осталась так же, как и была создана. Да, ее запрещали, но мы по суду восстановили правомочия этой партии, продолжаем работать, поэтому мы не разделяем на сегодняшний день КПРФ и КПСС.

— Каково вам работать в парламенте, который почти полностью состоит из единороссов? Чувствуете ли вы себя там значимым и полезным при таком составе?

— Если анализировать состав Законодательного собрания третьего созыва, то есть 2018–2023 годы, то там работать было гораздо интереснее. Почему? Потому что по численности там фракции были довольно серьезные — и ЛДПР, и КПРФ. У «Единой России» побольше было, но, так сказать, конституционного большинства там не было. Было очень много полемик, часто спорили о правильности или неправильности того или иного вопроса и принимали, в конце концов, взвешенные решения по тому или иному вопросу.

Когда было необходимо, мы шли в какой-то мере для принятия решения на компромисс. К примеру, тот же закон о детях войны: мы не могли сами, потому что у нас не хватало голосов, но когда возник вопрос уже серьезный, то да, пусть в усеченном порядке, но он все-таки принят. Мы юридически в Забайкальском крае признали эту категорию людей. Скажу, что сейчас мы вновь готовим изменение в закон о детях войны для того, чтобы ну как-то увеличить те пособия. Они, конечно, крохи — ну что мы на сегодняшний день выплачиваем по 700 рублей только тем, кто не имеет никаких льгот?

Ну люди же не виноваты. Но вот сейчас мы готовим законопроект, чтобы все дети войны — а их осталось у нас очень и очень мало, всего 21 тысяча в Забайкальском крае — для того, чтобы решить этот вопрос.

Ну а так мы выступаем, мы протестуем, но на сегодняшний день, конечно, принимает все решения парламентское большинство. Даже вот последняя сессия по утверждению вице-премьеров. Ясное дело, мы, трое депутатов от КПРФ, при собеседовании четко высказали свои позиции, тем более мы высказали позицию на сессии по отчету губернатора. Мы дали оценку работы и губернатора, и правительства, что она неудовлетворительна, но и логично при утверждении правительства, а правительство практически не поменялось, мы тоже дали им оценку, мы не стали их утверждать. Но самое-то интересное, получилось так, что коммунисты открыто высказали свое мнение, но откуда еще взялось пять человек к коммунистам, которые промолчали? Что вы не можете высказать свою позицию?

— Третий созыв был лучше в этом плане?

— Да, гораздо лучше. Как говорил Михаил Сергеевич Горбачев, «плюрализм мнений».

— Вы не согласны с этими утверждениями Кона, губернатора, что вы в прошлом созыве занимались болтологией, а сейчас, наоборот, консолидированное заксобрание?

— Нет, ну, как оно консолидировано… Вот в том-то вся и беда, что это совершенно неправильно, это не болтология, это обсуждение тех или иных проблем. В Государственной думе кто-то из депутатов сказал, что площадка Госдумы — это не место для дискуссий. Извините, а где дискутировать-то? Когда я прихожу на наши комитеты, меня сразу предупреждают: «Так, Юрий Николаевич, у нас времени нет. Вы, пожалуйста…»

— У меня был вопрос, чувствуете ли вы себя значимым и полезным в таком заксобрании, вот теперь я его немножко перефразирую: а чувствуете ли вы в целом, что заксобрание — значимый и полезный орган?

— Ну, я полагаю, что так или иначе, заксобрание должно выполнять свою основную функцию — это улучшение благосостояния населения Забайкальского края, а вот как будет это выполняться, вот это вот очень и очень большой и больной вопрос. Почему? Потому что да, вот я слушаю и смотрю и на «Чита.Ру», и другие публикации, «Единая Россия» говорит, что на сегодняшний день мы делаем рывок. Вот у меня вопрос, а куда же вы рвете-то всё-таки? В каком направлении?

Помните, что на инаугурации губернатор Забайкальского края, вступая в должность, сказал, что у нас средняя заработная плата поднимется к 2030 году до 120 тысяч, построим к 30-му году десятки предприятий, ну и наша фракция задала вопрос: «Александр Михайлович, поясните, пожалуйста, где, как, в каких отраслях будет наблюдаться повышение заработной платы?» Вчера я получил этот ответ. Вы знаете, там нет средней цифры, — может быть, до 120 и дотянет, но нас-то больше интересует, а где будет повышаться? А повышаться будет в горнодобывающей отрасли, в перерабатывающей отрасли и тому подобное. Ясно и понятно. Здесь вопрос, а в чем и какова тут роль правительства Забайкальского края? В работе «Удоканской меди», «Быстринского ГОКа», других горнорудных предприятий. Да ноль! Нет никакой роли. Еще написали, что будет увеличение МРОТ и тому подобное, — извините, а вы-то с какого боку здесь? Увеличение МРОТ — это по указу президента, вы его обязаны выполнять, почему вы берете это за свою заслугу? Здесь и получается, что большой-то заслуги именно правительства Забайкальского края в увеличении заработной платы нет. Конечно, мы сейчас будем анализировать все эти цифры, мы выступим с этим делом. Это один поворот.

Еще задали вопрос: «Пожалуйста, распишите нам по годам, до 2030 года, какие предприятия будут строиться и организовываться». Общие слова, мыльный пузырь, конкретного ответа нет. Мы задали вопрос, так как наш край все-таки сельскохозяйственный: «Как будет развиваться сельское хозяйство?» Да, заместитель председателя правительства пишет, что наш край сельскохозяйственный, но то, что он будет развиваться как сельскохозяйственный, наши предложения, допустим, хотя бы в каждом районе сделать ферму, где-то в пределах 800−1000 голов крупного рогатого скота, хотя раньше это было в каждом селе, чтобы можно было и переработку вести, и молоко доить, чтобы людям что-то было, а этого нет. Там написано: «Да, будет создано два комплекса по 2000 голов». Ну ведь понимаете, комплексы эти где будут создаваться? Тем более написали, что комплекс будет птицеводческий, в Краснокаменске. Это не даст развития сельского хозяйства ни в коей мере до тех пор, пока мы непосредственно в районах не будем создавать эти предприятия.

А то, что говорят, что будут увеличиваться посевные площади, — ну мы видим, как они увеличиваются. Приезжают заезжие, садят рапс, садят подсолнечник, садят лён. То есть те культуры, которые можно ввести на экспорт и не более того. Да, может быть, у нас рискованное земледелие, но можно заниматься животноводством, нужны кормовые культуры. Ведь у нас свиноводство-то тоже практически загублено в крае, не говоря уже о том, что в советское время практически в каждом районе была птицефабрика. В каждом районе!

— Что вы думаете о том, что ЛДПР отстранила от руководства Шилина после выборов?

— Я Георгия Федоровича знаю давно. Несмотря на то что мы представители различных политических партий. И здесь надо разделять политические партии и личные взаимоотношения. Мы с ним были знакомы с тех пор, как только он приехал в Забайкальский край, он еще даже не занимался никакой политикой. Это опрометчивое решение руководства ЛДПР. Во-первых, опрометчивое решение, что они его решили выдвинуть на кандидата в губернаторы. На мой взгляд, это было явно провальное решение. А это решение только для того, чтобы участвовать в выборах, но это не совсем правильно. И конечно, когда Георгий Федорович сосредоточился и вся их машина была сосредоточена на выборах губернатора, они упустили муниципальные выборы. Ну и, во-первых, за одного убитого двух небитых дают, а во-вторых, он считался на хорошем уровне, и зря они это всё сделали, зря Слуцкий это сделал.

— Вы как-то ощутили на себе за годы работы, поменялось ли отношение общества к депутатам?

— Поменялось.

— В худшую или лучшую?

И когда к нам приходят люди со своими жалобами, со своими проблемами, а мы порой не можем решить те вопросы, которые ставят перед нами избиратель. Вот не можем решить. Наглядный пример — Шерловогорская поликлиника, люди пишут, затратила поликлиника полмиллиона на проектно-сметную документацию, и 3 года уже добиваются, чтобы 10 миллионов им выделили на капитальный ремонт этой поликлиники, а я не могу добиться. Я тыкаюсь к Немакиной (министр здравоохранения Забайкальского края. — Прим. ред.), Немакина говорит: «Да, вот они такие-рассякие, кто их заставлял».

Обращаюсь к Антроповой в министерство финансов, на что Антропова мне отвечает: «Вы понимаете, у них проектно-сметная документация устарела». И то, и другое, и третье, и пятое, и десятое.

И всё это неверно, потому что, для того чтобы войти вот в эти программы, национальные проекты, по крайней мере надо иметь проектно-сметную документацию. Люди сделали, затратили деньги, а на сегодняшний день мы не можем пробить никак ремонт. Поэтому в большинстве своем — да, получается решить где-то мелкие вопросы, но глобальные вопросы не получается решить. Поэтому я еще раз повторяю, что отношение населения к парламенту Забайкальского края меняется в отрицательную сторону.

— Приходится ли вам в вашей работе идти на сделки с совестью? Если да, то в каких случаях?

— (Гайдук некоторое время думает, потом смеётся.) Вопрос! По большому счету нет. Некоторые мелкие компромиссы, конечно, есть, но это только для пользы дела.

— Почему в заксобрании и в гордуме так мало коммунистов?

— В одной из школ, когда была встреча, я уже не буду говорить фамилии, там говорят: «Вот кандидат в депутаты приехал, подарил нам компьютер. А вы что нам подарите? А вот до этого нам депутат подарил, окна вставил. А вы нам что-то дадите?» И это зачастую повторяется. А дать-то мы не можем, потому что мы-то идем с другой целью. На сегодняшний день идет подкуп. И смотрите, если брать состав Законодательного собрания, состав городской думы, там же в основном бизнесмены, практически рядовых рабочих-то там и нет, потому что сегодня вот эта наша нищета привела к тому, «хоть что-то да мы получим, а так мы не увидим ничего». Вот в этом я вижу результат. Хотя вы сами прослеживаете, когда читаешь отзывы на наши позиции, люди-то на нашей стороне. А вот по факту получается несколько наоборот.

— Раньше региональное отделение КПРФ было больше, там были Коростелев, Берг, Мерзликин. Почему растеряли людей, растеряли молодежь?

— Во-первых, нет, молодежь мы не порастеряли. Вы понимаете, я уже вам сказал, что через два года у меня будет 50 лет, как я в партии. У меня очень большой опыт партийной работы, я на ней практически с 1976 года, тоже 50 лет, но с перерывами. Тем не менее когда партию закрывали, я всё равно эту работу не бросал, всё равно я занимался партийной работой. Сейчас есть устав партии, у нас есть такой принцип демократического централизма, то есть демократия во время обсуждения, а после обсуждения при принятии решения начинается централизм: каждый член партии обязан выполнять решение партии. Если ты не выполняешь решение партии — извини, а стоит ли быть тебе в этой партии? Может, ты ошибся в этой партии? Даже вот недавний случай, наш суд. Кто подал иск на нас? Господин Коростелев. Тот, кто с помощью партии приподнялся несколько, все-таки партия его приподняла, а не сам он приподнялся. И вот тут он почувствовал себя великим политиком, и я глубоко сомневаюсь в искренности, что он самостоятельно выдвинулся кандидатом в губернаторы. Поэтому мы не растеряли.

Да, на сегодняшний день у нас молодежь есть. Допустим, юрист у нас, могу привести, показать. У нас люди-то молодые, это я старый. Я уже неоднократно в центральном комитете говорил, что, для того чтобы не ассоциировали КПРФ со старостью, вы меня переизберите, пожалуйста. Помогать буду, но нужно, чтобы человек был молодой, это все-таки лицо партии. Но пока вопрос не решается. В этом году будет отчетно-выборная конференция, может, решится.

Поэтому еще раз говорю, когда человек нарушает устав партии, уже коллегиально решается, а быть ему в этой партии или не быть ему в этой партии, поэтому здесь у нас нет тех, у кого какие-то былые заслуги и тому подобное. Ты не выполнил решение партии — ты ответил. Не хочешь отвечать — ну, извини.

— А вы уже наметили себе какого-то преемника?

— Вы понимаете, у нас какая ситуация, у нас, когда идет отчетно-выборная кампания, мы в повестке дня предлагаем вопросы, просим выдвигать кандидатуры на первого секретаря, второго, третьего, а потом уже, когда дело подойдет к конференции, когда обобщатся эти кандидатуры, эта кандидатура сама проявится. Я, конечно, обязан готовить, и я учу молодежь, но это одно мое мнение, и я не хочу, чтобы мое мнение доминировало, я хочу, чтобы доминировало мнение всех местных отделений.

— Что для вас самое интересное в работе?

— Самое интересное — это всё-таки работа с людьми. Ты набираешься от них опыта, и положительного, и отрицательного. Наверное, это будет самый правильный ответ.

— Видите ли вы какие-нибудь плюсы работы Осипова? Или только минусы?

— Плюсы есть. То, что Александр Михайлович старается привлечь деньги, — это, конечно, плюс. То, что он заставляет чиновников, чтобы они участвовали во всех этих программах, которые издает Москва, — это тоже плюс. Это стремление привлечь деньги в Забайкальский край. С другой стороны, опять-таки, как они привлекаются и как они используются — вот это вот уже совершенно другой вопрос. То есть как плюс я вижу привлечение денег, а в расходовании этих денег я вижу очень-очень много минусов.

Я уже вам сказал про Кефера: деньги растут, а почему благосостояние-то падает? Почему мы ниже? Вот это вот очень и очень плохо. Ну и, конечно, кадровая политика. Она у нас ни к черту.

— Я на комитетах часто слышал, что ваши коллеги называют ваш подход «Баба-яга против». Не кажется ли вам эта концепция непродуктивной? И вообще, как бы сами вы назвали свой подход?

— Наш подход прагматичный. Мы же не всегда голосуем против. Там, где есть рациональное зерно, мы голосуем за. А там, где нет рационального, мы, конечно, голосуем против. И у нас уже есть позиции по многим вопросам, которые рассматриваются в Законодательном собрании, где мы выступаем категорически против. Мы выступаем против бюджета, мы вносим предложения в бюджет, но наши предложения не рассматриваются, мы видим, что идет нерациональное использование денег, поэтому мы предлагаем, нас не слушают, мы голосуем против. Мы выступаем против создания муниципальных округов, потому что в этом мы видим нарушение демократического начала.

Не будет советов — я не знаю, как будет жить население, потому что будет не к кому обратиться у них, главы не будет общеизбранного, глава будет назначен главой района, и как это будет выглядеть? Он, конечно, будет работать больше на отчет, чем на население.

— Вот эти слова других депутатов про «Баба-яга против» — вас это не оскорбляет?

—  Нет, не оскорбляет. У нас есть своя позиция, а потому, если вы хотите нас переубедить, вы приведите серьезные аргументы к этому. А если вы не можете привести аргументы, ну… Говорите да говорите. У нас есть своя позиция. И мы этой позиции не изменим.

— Какая, на ваш взгляд, главная проблема края, на которую нужно обратить внимание?

— На главную проблему края обращают внимание. Это отток населения. Но ничего для того, чтобы задержать население, умного, по крайней мере на мой взгляд, не делается. Наоборот, делается всё против того.

В 2023 году отменили 20% забайкальских (речь идет об отмене районного коэффициента, позволившей поднять зарплаты основной массы бюджетников. — Прим. ред.), — конечно, люди поехали отсюда.

До этого, значит, увеличили пенсионный возраст, где мы выступали категорически против.

До этого отменили присвоение звания «Ветеран труда Забайкальского края». Ведь сейчас для того чтобы получить это звание, нужно иметь какие-то поощрения от губернатора или от Законодательного собрания. А где простой чабан или простой водитель эту благодарность возьмет? А раньше было просто: мужчина отработал в Забайкальском крае 35 лет, и он автоматически становится ветераном, женщина — 30 лет. И это было оправданно, это задерживало людей, тем более что они надбавки к пенсии получали здесь. И очень, я еще раз говорю, очень и очень много сегодня делается, на мой взгляд, необдуманного для того чтобы вот задержать население.

Я приводил цифры, что до прихода Осипова у нас население края на 6−8 тысяч человек в год уменьшалось, а во время руководства Осипова регионом — на 16,8 тысячи. Это очень страшно. Даже вход в Дальневосточный федеральный округ положительных результатов не дал.

— Могли ли мы как общество построить коммунизм? Или это было изначально невозможно?

— Я думаю, что да. Принцип коммунизма — от каждого по способностям, каждому по потребностям. Принцип социализма — от каждого по способностям, каждому по труду. И в принципе-то мы вот этого благосостояния в пределах 80-х годов добились. Да, у нас не было роскошных машин и тому подобного, но общество было совершенно другое. На сегодняшний день многие вспоминают тот же БАМ, ту же Великую Отечественную войну, ведь понимаете, она была выиграна в большинстве своем не оружием, у Гитлера оружия было гораздо больше, она была выиграна силой духа и сплоченностью, а на сегодняшний день у нас этой сплоченности нет.

Поэтому то, что сказали Маркс и Энгельс, — это на перспективу будет. Я опять возвращаюсь к тому вопросу, что Путин сам сказал, что капитализм исчерпал свои возможности, а альтернатива только социализм. Будет развиваться социализм, хотя в 80-е годы мы уже признали, что у нас в стране был развитой социализм.

И всё равно будет это развиваться. Да, проблемы были, я уже говорил об этих проблемах, что, допустим, когда я в высшей партийной школе учился, мне было невдомек, и я спорил по тем же столовым, таксистам и тому подобным, но если ты зарегистрировался, если ты платишь налоги — да слава богу, ну ты не можешь в коллективе работать, ну работай частником. Но это у нас, к сожалению, всегда пресекалось. Хотя в 1920 году Владимир Ильич Ленин видел эту ситуацию, что чрезмерное администрирование тормозит развитие экономики, ведь была создана новая экономическая политика, и, кстати, согласно вот этой концепции, Дэн Сяопин, китайский экономист, взял за основу эту новую экономическую политику, и, пожалуйста, — мы видим, на каком уровне развития на сегодняшний день Китай.

— Кстати говоря, про Китай. Нравится ли вам Китай? Только если не говорить про его экономику и всё прочее, хотели бы вы там быть гражданином?

— Ну, во-первых, я гражданин России. Я не представляю себя гражданином какого-то другого государства.

— Ну, представим, что как будто бы вы человек без гражданства.

— Многие вот эти гражданские постулаты, которые имеются в Китае как в государстве, я бы хотел видеть и у нас в России.

— Например, какие?

— У меня недавно в подъезде живет паренек, он учился в Москве, и его отправили доучиваться в Китай. Я его спрашиваю, как дела, он говорит: «Во-первых, там строгая дисциплина». Там нет такого, как у нас сегодня… Читаешь, то одного порезали, то другого. Говорит, что ночью может спокойно ходить. Там надо работать, там надо уважать человека труда и там надо в самом деле трудиться — именно всё поставлено у них на труде и на заботе о развитии общества, именно китайского общества, и они в этом добились очень и очень много. Я не хочу представлять себя жителем Китая, но многие вот эти гражданские институты китайские я бы хотел видеть в нашем государстве.

— До какого возраста, на ваш взгляд, можно эффективно управлять всеми государственными процессами?

— Возраст, конечно, это уже физиологическое понятие. Некоторые в 60 лет уже становятся недееспособными, а некоторые в 80 лет имеют достаточно светлые мысли и светлую голову. Поэтому здесь уже дело каждого, но здесь надо сочетать жизненный опыт и молодое поколение. Конечно, допустим, мне бы предложили и предлагали, кстати, баллотироваться на губернатора.

Но я понимаю, что в силу физиологического здоровья, все-таки 75-й год идет, я не смогу столь успешно заниматься делами, потому что там день и ночь надо. Но, имея богатый жизненный опыт, я могу в некоторых случаях давать советы. Поэтому у меня есть к этому случаю такой фразеологизм: «Надо очень четко прочувствовать, когда возрастная мудрость переходит в старческий маразм» (смеется).

— Ну, 75 лет — это ведь всего на несколько лет старше, чем наш президент?

— То есть здесь вот дело такое. В Советском Союзе руководители все были молодые, когда посмотришь, даже Горбачев в 50 лет стал генсеком, секретари райкомов партии где-то в пределах 40 лет становились секретарями.

А ведь секретарь райкома партии — на нём висит весь район. Все были молодые, все были энергичные. Все не задумывались — ночью так ночью, а в возрасте ты уже можешь как-то анализировать, подсказывать, но той уже физической энергии у тебя не будет, для того чтобы именно заниматься этим. Да это и видно. Это и видно по всем тем, которые у нас в возрасте.

— Что вы думаете про СВО?

— Еще в 2014 году наша партия настаивала на признании этих регионов, там они провели у себя референдумы, чтобы мы их признали. Это была большая ошибка. И эту ошибку признал, мне кажется, и президент. Но когда над нашими людьми… Там же исторически российские регионы, раньше, видимо, и не думали о том, что у нас получится такой развал нашей великой страны, отдали незаконно в другие республики. Ну то есть это защита российского населения, и на сегодняшний день у нас другого пути совершенно и нет.

— Что бы вы хотели сделать за свою депутатскую службу, чтобы уйти с чувством, что всё это было не зря?

— То, что я делаю, то и буду продолжать делать.

— Может быть, какая-то конкретная задача, которую вы перед собой ставите?

— Единственное — это добиться в конце концов справедливости и именно демократических начал в нашем обществе, и не более того.

— Нужна ли нам идеология?

— Обязательно. И я еще раз говорю, вот обращаясь к военному времени, ведь победило не оружие, победила идеология. И почему на сегодняшний день так серьезно украинцы отошли от русских, потому что там внедрили совершенно другую идеологию. «Кто не скачет, тот москаль». То есть там уже со школьных лет вбивали в мозги ребятишек отторжение от России.

И то, что случилось, это сработала та идеология, которая была у нас в Украине. И если бы у нас была идеология в тот же момент, если бы мы пошли туда со своей идеологией, а мы же не пошли туда со своей идеологией, мы-то ближе к ним, чем американцы, но не пошли. И получили то, что получили.

— А цензура нужна?

— Вы знаете, в какой-то мере не то чтобы цензура, но надо нам смотреть, как и на каких примерах воспитывать людей, ведь на сегодняшний день очень много всяких этих квадроберов. Ведь это же тоже идеология, ведь ее же тоже внедряют, поэтому здесь надо ограничивать вот эти поступления, надо опережать эти события, говорить о том, что это неправильно совершенно. Поэтому не в том смысле, что цензура, конечно, но жить в государстве и оскорблять это государство, ну, извините меня, как бы ни было, мы с вами жители России, это наше государство, нам жить в нем, поэтому всякие нападки на наше государство надо отсекать просто.

— Лучший руководитель государства на вашей памяти?

— Иосиф Виссарионович Сталин.

— А из тех, кого вы застали тогда?

— А я Сталина застал! Мне было 2 года (смеется). Вон у нас бюст его стоит, правда, пока загорожен телевизором. Именно от четкой, твердой позиции руководителя государства зависит и развитие государства. Здесь есть такая теорема без доказательств: когда руководят государством сильные люди, тогда государство продвигается. Когда руководят государством слабые люди, тогда государство разрушается, но при разрушении государства опять появляются сильные личности, которые не согласны с этим разрушением, и эти сильные личности вновь становятся у руля государства. Вот есть такой оборот.

Ведь царей много было, а кого мы знаем? Ну, знаем мы из этих царей: Петра I, который продвинул государство, допустим, Ивана Грозного, мы знаем Екатерину II — и мы знаем с вами Сталина, который сделал рывок. Когда Сталин умер, Черчилль сказал, что Советскому Союзу повезло с ним. Сталин — это тот человек, который принял Россию с сохой и оставил с атомной бомбой.

— Перед финальным вопросом я бы хотел завершить небольшим блицем. Вам нужно будет выбрать один из двух вариантов. Постарайтесь долго не думать. Сталин или Хрущев?

— Сталин.

— КНДР или Южная Корея?

— Ни то, ни другое.

— Осипов или Гениатулин?

— Гениатулин.

— Железный занавес или глобализация?

— Ни то, ни другое.

— Пугачева или Шаман?

— Пугачева.

— Последний вопрос. Оказавшись перед Лениным, что бы вы ему сказали?

— Я бы ему не сказал, может быть, ничего. Я бы ему поклонился низко-низко и сказал бы: «Прости, Владимир Ильич».

— А за что?

— За то, что мы на сегодняшний день в этой ситуации находимся.

***

Уже после интервью мы с Юрием Николаевичем немного побеседовали. Уже об отвлеченном, но все-таки в тему обсужденного. Он рассказал, что за всю жизнь колени у него дрожали только дважды: когда женился и когда вступал в партию. Рассказал, как сложил в морфлоте, как увидели в нем лидера старшие товарищи, прошедшие Отечественную войну. Он говорит, что никогда не пренебрегал доверием, даже если это было в ущерб ему:

— Когда переехал из Кыры в Читу, работал директором, в общем-то, серьезной базы, серьезная работа была. Но когда ко мне как к представителю партии пришли руководители потребительских общин и сказали: «А вы, коммунисты, куда смотрите, ведь воруют!» Да, я поднял этот вопрос. И меня уволили с работы. Я не мог иначе поступить, потому что люди мне доверились — те, которые жизнь прожили, прошли войну. И этим доверием надо не то что гордиться, но оправдывать его.

В конце, продолжая тему последнего вопроса интервью, Юрий Гайдук вспомнил фрагмент из повести Чингиза Айтматова «Буранный полустанок».

— Там из людей делали манкуртов. Манкурт — что это такое? Человека обривали наголо, и ему на голову надевали сырой бараний желудок, и когда волосы начинали расти, они росли не вверх, а росли в голову, и человек терял рассудок. Этим человеком уже легко управлять. Не хотелось бы, но, к сожалению, в некоторых случаях видно, что часть нашего общества просто превращается в манкуртов.