Большие вожди маленького округа. Кто правил в Сретенске в 20-е

— Округ наш дефицитный, но намечаем ряд мер к повышению доходов. Предполагается приобретение электростанции от райсоюза, открытие кирпичного завода и лесопилки. С весны будем строить окружную больницу на 120 коек. Округ наш преимущественно сельскохозяйственный. Сельскому хозяйству уделяется первое, главное и основное внимание. Однако не забываем и о промышленности. Чтобы снабжать мукой хотя бы ближайшие к Сретенску районы, предполагается расширить две госмельницы. Имеющаяся в нашем округе кожевенная промышленность находится в частных руках. Так, завод Андоверова в Сретенске работает с нагрузкой всего в 30 процентов. Выдвинут проект образования с участием Окрисполкома акционерного предприятия, и кажется, гр. Андоверов склонен пойти на это. Тогда явится возможность загрузить завод на все 100 процентов и расширить предприятие, — делился планами в интервью, опубликованном 25 января 1927 года в газете «Забайкальский рабочий» (с подшивкой этой газеты я ознакомился в Государственном архиве Забайкальского края), председатель Сретенского окружного исполкома Советов Владимир Бородавкин.

Именно Бородавкин с момента образования и почти до его ликвидации был главой Сретенского округа.

В отличие от многих своих сверстников и соратников по партии большевиков, Владимир Александрович Бородавкин прожил долгую жизнь: не стало его 28 августа 1974 года, когда ветерану шел 85-й год. Он даже успел написать мемуары о Гражданской войне на Дальнем Востоке. Его книга «Годы грозовые» вышла во Владивостоке в 1964 году.

Родился Владимир Бородавкин в 1890 году в Вятской губернии в семье сапожника. Семья была большой — пять сыновей и три дочери. Поднимая детей, родители его в самом прямом смысле просто надорвались. Сначала от чахотки умерла мать, а потом не стало и отца. К началу 1905 года, когда Володе было 15 лет, дети стали сиротами. Потому-то и школу он оставил рано, а свои «университеты» проходил на различных предприятиях. Трудился масленщиком на заводе, ямщиком на почтовой земской станции, молотобойцем…

Несколько раз попадал в поле зрения полиции. И не дожидаясь, когда посадят, сам в том же 1905 году уехал в «каторжное» Забайкалье, где скрывался старший брат. Тот под чужой фамилией жил на станции Шилка, работая токарем в депо. Туда-то и устроился Владимир сначала учеником токаря, а потом токарем. Эта специальность стала его основной на долгое время. В 1907 году вместе с семьей брата переехал во Владивосток, где стал работать токарем в военном порту. Здесь, еще не вступая в ряды партии большевиков, начал выполнять их отдельные поручения. Как-то попался и по требованию жандармов уехал из Владивостока в Никольск-Уссурийский, где стал трудиться в железнодорожном депо. В этом городе в 1909 году его приняли в ряды РСДПРП(б). К тому времени 19-летний Владимир Бородавкин был уже настоящим пролетарием, малообразованным и закаленным в ненависти к правящим классам.

В 1911 году его впервые арестовали, но за недостаточностью улик отпустили, благо пришло время служить в армии. И отправили его, теперь уже в военной форме, снова во Владивосток, где зачислили в 4-й Владивостокский крепостной артиллерийский полк. Здесь он трудился токарем на ремонте различной военной техники. В 1913 году его демобилизовали (по болезни), но с началом Первой мировой войны снова призвали в армию и вскоре отправили в Петроград на Путиловский завод. Там большевик Бородавкин и встретил Февральскую революцию. Был принят в ряды народной милиции, участвовал в охране Финского вокзала во время приезда Владимира Ульянова (Ленина).

Вскоре он, «вооруженный» апрельскими тезисами Ленина, был направлен в текстильную Кинешму, где у родных жили его жена и сын. Потом «нестроевой старшего разряда слесарно-кузнечного дела» Бородавкин вернулся в свою роту во Владивостоке. А затем его, как и многих других, закружил вихрь революции и Гражданской войны.

В Забайкалье он снова оказался весной 1918 года, когда на маньчжурской ветке шли бои с Особым Маньчжурским отрядом (ОМО) атамана Григория Семенова. По призыву большевиков в городах Сибири и Дальнего Востока формировались отряды для борьбы с атаманом. Такой отряд из рабочих и моряков был сформирован и во Владивостоке, возглавить его поручили Владимиру Бородавкину. По прибытии на станцию Адриановка, где располагался штаб командующего Даурским фронтом Сергея Лазо, Владивостокский, Хабаровский и Благовещенский отряды свели в один — Первый Дальневосточный социалистический отряд. Командиром вновь избрали Бородавкина.

Воевали недолго, уже в мае ОМО был отброшен в Маньчжурию, и отряд вернулся в Приморье, где обстановка тоже накалялась. Летом Бородавкин сражался с отрядами атамана Ивана Калмыкова и японскими интервентами на Уссурийском фронте. Тогда познакомился с председателем Далькрайкома Александром Краснощековым. В том году красных на всех фронтах разбили. Пришлось переходить на нелегальное положение. И почти два года Владимир работал в подполье и воевал в партизанских отрядах Приамурья, где создал отряд «Защиты Октябрьских завоеваний», сражавшийся с казаками атамана Ивана Гамова и всё теми же японцами.

Неплохой оратор, убежденный большевик, он вскоре был направлен на службу в агитсостав политотдела Народно-революционной армии ДВР. И боевой опыт, и характер новой службы, заточенной на непримиримую борьбу с белыми и их «попутчиками», как большевики презрительно называли представителей других социалистических партий (эсеров, меньшевиков, народных социалистов и других), навсегда сформировали его политическую позицию. Идею создания «буферной» республики и необходимость совместной работы с «попутчиками» он принимал с большим трудом. Вот лишь маленький, но очень характерный фрагмент из его воспоминаний: «В состав приморской и читинской делегаций пролезли лжесоциалисты. Тут Бинасик и Ахметов — меньшевики, Мансветов и Трупп — эсеры. В общем, всякий сброд, который мечтал о создании „самостоятельного демократического государства“, созданного на долгие годы».

С этим «сбродом» ему пришлось работать в составе Учредительного собрания ДВР, куда его, известного в Приамурье партизанского командира, избрали по одному из крестьянских списков в Амурской области. Так он и стал представителем крестьянства. А в «парламенте» ДВР Владимир Бородавкин стал одним из руководителей крестьянской фракции большинства, был избран в состав президиума Учредительного собрания, став товарищем (то есть заместителем) председателя. Вскоре ему снова пришлось повоевать. В мае 1920 года во Владивостоке произошел переворот. Белые при поддержке японцев снова взяли власть в Приморье в свои руки. ДВР опять стала сражающейся республикой. Его отправили в Приамурье, где он сначала сражался с белыми в партизанском отряде, а потом там же был начальником милиции. Ну а затем Бородавкин возглавил Сретенский окрисполком.

«Отношения с соседним Читинским округом, страдавшие некоторой шероховатостью после районирования, теперь более нормальны и тесны, — рассказывал он в интервью начала 1927 года. — Некоторые недочеты во взаимоотношениях, напр., в части снабжения нас с.-х. инвентарем — Чита неаккуратна, мало дает и т. д., — эти недочеты, конечно, в самом ближайшем будущем должны быть и будут устранены».

Период его правления начинался достаточно спокойно и даже оптимистично, но к финалу ситуация крайне изменилась. Но об этом речь пойдет чуть ниже.

После Сретенска его отозвали на работу в Москву, где он работал в центральном аппарате органов милиции, вероятно, не на самых высоких постах, так как репрессии 1937–1938 годов, жертвами которых стали многие его коллеги, Бородавкина обошли стороной.

Во время Великой Отечественной войны Владимир Александрович вновь на фронте, был начальником тыла дивизии и кавалерийского корпуса. Участвовал в боях за Крым, был тяжело контужен и после госпиталя демобилизован. Стал кавалером орденов Ленина и двух орденов Красного Знамени — Боевого и Трудового. После войны жил в Москве. Был пенсионером союзного значения. Долгие годы являлся членом Всесоюзного Советского комитета ветеранов войны и председателем бюро Дальневосточной секции историко-литературного объединения старых большевиков.

В годы, когда Владимир Бородавкин был главой советской власти в Сретенском округе, его соправителями стали по очереди три ответственных секретаря окружкома ВКП(б).

Известно о каждом из этих лидеров сретенских большевиков и сегодня крайне мало. К слову, биографические справки ни об одном из них не попали в «Энциклопедию Забайкалья».

Первым после образования округа во главе окружной организации ВКП(б) был назначен неизвестно откуда присланный Алексей Агеевич Мадеко — белорус, родившийся в 1893 году в Могилевской губернии. Членом партии большевиков он стал в августе 1917 года, когда ему было 24 года.

Где и кем он был в годы Гражданской войны и в первый период после ее окончания, неизвестно. Есть сведения, что в 1925 году он был избран делегатом (с совещательным голосом) 14-й конференции ВКП(б), которая запомнилась тем, что на нее впервые не был избран Лев Троцкий, а Иосиф Сталин на ней ни разу не выступил. Вместе с тем борьба в партии уже обострялась. В 1927 году, когда в стране отмечалась 10-я годовщина Октябрьской революции, схватка между правящей группировкой, во главе которой уже стоял Иосиф Сталин, и оппозицией во главе со Львом Троцким шла почти весь год по всей стране.

Выступая на II окружной конференции ВКП(б), проходившей в Сретенске в марте 1927 года, Алексей Мадеко заявил, что «окружная партийная организация при проработке всех решений дала должный отпор всем зарвавшимся (так он называл оппозиционеров. — Прим. авт.)». На III окружной партконференции в ноябре того же года была принята резолюция, в которой от предстоящего 15-го съезда партии сретенцы потребовали, чтобы был положен конец «меньшевистской (так назвали тогда троцкистов. — Прим. авт.) фракции в рядах ВКП(б), не останавливаясь перед исключением не подчиняющихся ленинской дисциплине лидеров оппозиции».

15-й съезд прошел в Москве в декабре 1927 года. Алексей Мадеко участвовал в его работе, будучи избранным в Сретенске делегатом с решающим голосом. В Забайкалье, вероятно, он больше не вернулся. Кем он служил следующее десятилетие, пока неизвестно. Но в 1937 году Алексей Агеевич работал заведующим городским земельным отделом во Владивостоке. Там он и был арестован 14 августа того года, а 27 апреля 1938-го Военной коллегией Верховного суда как враг народа приговорен к высшей мере наказания и в тот же день расстрелян. Реабилитировали его 30 мая 1957 года.

На посту ответственного секретаря окружкома партии его сменил Самуил Тевелевич Хавкин. Интересно, что он так же, как и его предшественник, родился в Могилевской губернии в том же 1893 году. Но, в отличие от Мадеко, прожил долгую жизнь, немного не дожив до 85-летия. До вступления в ряды партии большевиков он работал швейником. В 1911 году стал членом Полесского комитета РСДРП. После Февральской революции 1917 года Хавкин стал членом Киевского комитета большевиков. В Гражданскую войну работал в подпольных организациях на Украине и в Белоруссии. В 1922-м и 1923 годах его избирали делегатом 11-го и 12-го съездов партии. В 1925–1926-м он числился в аппарате ЦК ВКП(б), затем его отправили на Дальний Восток, сначала в аппарат Дальневосточного крайкома партии, затем — в Сретенск, где в 1928–1929 годах он и стал ответственным секретарем окружкома ВКП(б).

После Забайкалья Хавкин много лет работал в партийных органах, в том числе и в Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б). При этом его дважды избирали делегатом 16-го и 17-го съездов партии. С 1939 года и до ухода на пенсию в 1957 году он был на административно-хозяйственной работе. Награжден орденом Ленина.

Сменил Хавкина в 1929 году Зиновий Кузьмич Зоркий, член партии большевиков с августа 1917 года, о котором в настоящее время известно менее всех.

Пока точно ясно лишь, что он, как и Мадеко, стал жертвой репрессий 30-х годов. Арестовали его в Луганской области на Украине, приговорили к высшей мере наказания и 12 сентября 1938 года расстреляли.

Именно при нём в Сретенске шла массовая коллективизация, вызвавшая целую серию крестьянских восстаний, которые были жестоко подавлены. Тысячи забайкальцев, в том числе и жители Сретенского округа, стали жертвами политики «раскулачивания», затронувшей не только так называемых кулаков, но и многих середняков и даже бедняков, в том числе и тех, кто в Гражданскую войну сражался за советскую власть.