«Для нас дальше не будет легких времен». Гурулев рассказал, что России предстоит сделать после СВО и когда она может закончиться

Когда может закончиться СВО? Кто сейчас союзники России? И какие испытания предстоят России после спецоперации? Об этом редактор «Чита.Ру» Андрей Козлов побеседовал с депутатом Госдумы, генералом-лейтенантом запаса Андреем Гурулевым в «Редколлегии». Самые главные цитаты политика собрали в этом материале.

— С Министерством обороны сильно было всё непонятно, а вот потом стало понятно. То есть, наверное, те даже выступления мои, где я говорил правду о том, что происходит, они были катализатором того, что поменялось руководство Министерства обороны, и дальше там все остальные меры приняты силовиками. Но самоцель была не с ними разобраться, а войска обеспечить. И на сегодня, я скажу, это происходит. Вот, к примеру, там система материально-технического обеспечения и система управления сильно поменялись, потому что война совершенно другая. Многое поменялось. Есть минусы? Есть. Но, если вы заметили, последний год я особо боевые действия не комментировал. Знаете почему? Потому что надо всем блогерам немножко прикрыть рот, когда особенно пишут: продвинулись туда, продвинулись сюда, еще, еще, карты рисуют. Противник в том числе мониторит все ресурсы и эту информацию забирает.

— Видимый конец [СВО] уже есть — 25 процентов территории Украины в составе Российской Федерации, основная промышленная зона у нас. Теперь второй момент. Переговорный процесс — это не одномоментный какой-то разговор, и на этом дело закончилось. Я думаю, что он еще приличное количество времени будет идти, дай бог, что в этом году всё это завершится, но это не факт. Есть стремление в том числе американской страны, но есть момент — на сегодня интересы совпадают, и там, где совпадают, вполне можно идти вместе. Они совпадают по Украине, по самой концепции завершения.

— На сегодня [нужно] выполнить условия, о которых говорит президент. А это четко освобождение четырех новых российских регионов в объемах административных границ, никак по-другому, без их переделки. Следующий серьезный момент — это денацификация, демилитаризация. Третье — не вступление [Украины] в НАТО. Четвертое — вывод войск НАТО с Восточной Европы.

— Гражданская власть не будет меняться снизу. Она должна меняться сверху. А чтобы сверху она менялась, надо поменять основной закон страны — Конституцию.

— Президент наш сказал, что «ребят, я не хочу, чтобы мы шли тем же путем, что мы шли до 2022 года». А куда мы должны идти? Сегодня, понятно, идет война. Когда война закончится, что-то надо делать. Почему? А тот путь был какой? Либеральный. Нам, чтобы перейти на другой путь, надо понимать, с чего начинать. А начинать надо с Конституции Российской Федерации, которая написана под либеральную экономику, со всего законодательства. Система управления страной заточена под зарабатывание денег. Вот здесь собака-то зарыта. Я думаю, что следующим этапом после того, как будет понимание об окончании СВО, будет ломка. Не переделка, не перестройка, ломка этой системы. Потому что по-другому стране надо выходить вперед. Мы прекрасно понимаем те проблемы, которые у нас обнажились во время СВО. И это хорошо, что они обнажились и стали токсичными. На них стали обращать внимание и начали принимать решения. И многие решения уже сегодня приняты, но это только верхушка айсберга. А вот дальше копать-то придется очень долго.

— Когда говорят, что у нас всё хорошо, это замыливает глаза. У нас же есть такая позиция у многих: давайте мы будем говорить хорошо, чтобы народ не будоражить. Но народ сам будоражится, потому что есть проблемы. Людям просто надо объяснять, что вот так получилось, но мы приняли решение, мы выйдем из этой ситуации, это, может быть, по щелчку не получится, но за 10 лет да.

— Мы должны понимать цели и задачи. Если мы говорим, что шли не туда, мы сегодня должны понимать, куда мы должны идти — куда, как, с кем, в какой последовательности, по рубежам, месту и времени. Я больше вам скажу. Первое, самое главное — «рынок всё рассудит» — улетело. Нам нужно стратегическое государственное планирование и орган, который этим делом занимается. По сути, Госплан. И когда мне говорят, что это элемент плановой экономики, ничего подобного. То есть государство по нему ставит себе цели и задачи и потом делает планы, как к этому прийти. Это нормальное явление. А дальше создают условия, чтобы наши капиталисты всё то, что необходимо сделать, сделали. У нас сегодня каждое министерство программу пишет, потом бежит в Минфин, а там ребята говорят: вот на это денег дадим, на это денег не дадим. В Госплане совершенно по-другому. Ребята будут просто бухгалтерами: вот вам план, будьте добры, обеспечьте. Можешь — молодец, не можешь — свободен. Вот и всё.

— Надо чётко понимать, где враги. У нас вообще союзников только два. Это армия и флот. Это незыблемая ситуация, но мы не живем в вакууме. Мы не можем закрыть границы от всех. Так в свое время Япония делала, кто еще историю знает немножко. И это ничего доброго не принесло им. Есть страны и руководство, с кем нам на сегодня по пути. И вот там надо сотрудничество развивать. Если мы говорим про Трампа, то сегодня главная угроза — это его ликвидация, потому что Трамп находится под сильнейшим ударом. У меня большое ощущение, что его будут стараться уничтожить физически. Потому что это препятствие на пути глобалистов, они сегодня немножко растерялись. В Америке он не может постоянно быть на людях. Он постоянно на собраниях, на всём остальном. И там неадекватов тоже вполне полно. То, что его не пристрелили чудом, когда ему ухо оторвало, это я не знаю, какое счастье.

— Трамп сегодня четко идет. Вот он почему говорит: «Я хочу сделать Америку снова великой»? То есть сегодня Америка невеликая, даже для американцев. Если бы она была великая, то уж точно никто бы в Западной Европе «мяу» не мог сказать против президента Соединенных Штатов Америки. А сегодня такие попытки есть, и Трампу приходится с этим бороться.

— Сегодня пытаются развести эскалацию. Франция для чего пытается войска отправить на Украину? Чтобы мы по ним вдарили. Даже если не отправят, то замысел совершенно другой — блокада Калининграда и выход на него. Для них глобальная война — это продолжение глобальной политики. Трамп понимает, что на сегодняшний день проще договориться. Со всеми — с нами, с Китаем и так далее. Если мы говорим про многополярный мир, то один из полюсов — Россия. Как бы там ни относились, это страна с самым большим ядерным потенциалом, с самым мощным оружием и на сегодняшний день самый боеспособной армией. Для нас дальше не будет легких времен. Мы прекрасно понимаем, что ситуация может измениться. Нам придется дальше укреплять Вооруженные силы, поднимать экономику, заниматься перестройкой, то есть строить страну заново, потому что в новом технологическом рывке, а это основа, которая на сегодня есть, мы не должны остаться сзади, иначе мы проиграем.

— Не секрет, что у нас самолеты иностранных марок возились беспошлинно. Как наша авиация может конкурировать в такой ситуации? Потому что объем выпуска несоизмерим. Ни Boeing, ни Airbus сейчас не скрывают, что за поставку самолетов не только нам, но и в другие страны они четко платили откаты или давали взятки. Нам в любом варианте придется с ними сотрудничать, потому что сегодня основной авиационный парк — это именно Boeing и Airbus, частично Embraer бразильские, хотя это, по сути, тоже «Боинг», только вид сбоку. Почему? По поставкам запчастей хотя бы. Конечно, мы где-то сделали ошибки в прошлом, пошли на поводу у Запада. Если бы мы это не сделали, Ту-154 летал бы до сих пор. Неубиваемая машина, честно говоря, на нем было покомфортнее. Он летел быстрее, он тяжелее «Боингов», и у него крыло туполевское, с которым самолет меньше болтает в турбулентности. И от Читы до Москвы больше 6 часов не летели, а сейчас можно и 7 полететь. Поэтому «тушка» — это отдельная машина. Самарский завод, кстати, сейчас пни, и он пойдет работать и выпустит их.

— На данном этапе первое, самое главное — 214-й в серии (Ту-214 — российский пассажирский узкофюзеляжный самолет, разработанный ОАО «Туполев» на базе семейства Ту-204. — Прим. ред.). То есть уже пошло массовое строительство, первые машины на этот год будут. Но понимаем, что они должны были быть два года назад. К сожалению, мы утратили не то что компетенции, ведь производство — это самое главное люди, а в авиастроении — это профессиональные люди. Слесарь, который обрабатывает лопатки [двигателя] со своим клеймом, получает клеймо допуска через 15 лет работы, штучный товар вообще. Понятно, что сегодня другие технологии, пятикоординатные станки, 3D-принтеры, но есть вещи, которые незыблемые. К сожалению, делать это придется, особенно для стратегов. Мы восстановили производство двигателей для стратегических бомбардировщиков. И из гражданской авиации выберемся. Да, болезни были, есть и будут. Я не верю в то, что наш самолет будет на 100% импортозамещенным, всё равно там какие-нибудь защелки, заколки будут импортные. В стране этого просто нет, а организовывать производство априори невыгодно, проще купить, и это нормально.

— У нас в компании Red Wings был 204-й, тот же 214-й, но с небольшими изменениями, модернизированный. У нас выпускал их Ульяновск, была версия 204−300, которая из Владивостока до Москвы спокойно, до Сочи даже летала без посадки. Но вследствие волюнтаристских решений все стенды полностью распилили и производство 204-го в Ульяновске закрыли. Были уже выпущены две машины в версии Ту-204СМ, это машина с двухчленным экипажем.

— Я не хочу гадать на кофейной гуще, но сегодня задача гражданского авиастроения — это одна из первейших тех задач, которые ставит наш президент.