12 смелых: Белое безмолвие егеря Петровича

Способны ли вы уехать в лес и прожить там две недели, не видя никого, кроме редких туристов или браконьеров? Работа егеря не для всех понятна. Прелести такого ремесла открываются тем, кто умеет слышать тишину степей и хребтов, понимает язык природы и не гонится за деньгами. Зарплата егеря Петровича всего 11 тысяч рублей, но это ему неважно. Его глаза горят, когда он собирается на работу в родную тайгу.

«12 смелых» - живущие и работающие в Забайкалье храбрецы, не побоявшиеся пустить в свою жизнь на целый день журналистов и фотографов, чтобы честно и искренне показать, каковы они есть в труде и отдыхе, какие мысли их посещают, какие одолевают сомнения, что за рингтоны звучат на их мобильных телефонах и кто им звонит. Журналисты таскались за ними в леса, убирали с улиц мусор, разрабатывали законы, осматривали пациентов, ездили на дальние чабанские стоянки, молились, чтобы читатели «Чита.Ру» смогли сделать то же самое рядом со смелыми.

Мы договорились, что Анатолий Петрович Немынов встретит нас на пути в Никишинский заказник и увезёт до своего кордона. Сам заступит на дежурство, а нам расскажет, как проходят его будни. Петрович ждал нас с полчаса и, увидев машину, саркастично улыбнулся: «Ну, быстро вы, уж думал не приедете».

Сумеречный лес освещал маленький костёр, который Петрович развёл, ожидая нас. Казалось, свет шёл вовсе не от пламени, а от улыбки егеря, такой, что любой голливудский актёр позавидует – искренняя и с задором.

Не теряя времени даром, я сажусь в машину Петровича, чтобы познакомиться поближе. Вразрез моим представлениям о работе в лесу, егерь ездит на крохотном внедорожнике «Suzuki Escudo».

«До этого у меня был ЛУАЗ, но я его продал недавно. Ещё в придачу отдал скопившиеся запчасти, из них точно ещё пару машин можно собрать, - рассказывает Петрович, немного стесняясь нового собеседника. Долго на «Луноходе» ездил, иной раз инспекторы смеялись, когда же я его уже продам? В нём-то так не поговоришь в пути – ревёт как бык. А «Эскудик» хорош».

- Может, дело не в машине, а в хорошем водителе?

- Нет, водила научится, а если машина не приспособлена к таким дорогам, на ней не проедешь. Я вот долго привыкал, что руль с правой стороны, габариты машины понять не мог сразу.

Петрович работает в Никишинском заказнике больше 30 лет. «Я нашёл себя здесь, знаешь, - вспоминает он, - родителей у меня не было – мать умерла, я фактически воспитывался братом. Он-то всё хотел, чтобы из меня военный получился, но это было не по мне. Всё же привёл брат меня в суворовское училище после 8-го класса. Я отучился, дальше в воздушно-десантное поступил в Рязани, но душа совсем к этому делу не лежала, хоть и учился хорошо. В тайгу тянуло».

Ещё в конце 80-х, когда Петрович только начинал работать, на кордоне было большое хозяйство – и молоко, и сметана, и даже масло удавалось взбивать. «Начальнику это понравилось и предложил он мне создать подсобное хозяйство. Я согласился сначала, а в итоге превратился в какого-то скотника. Поголовье уже насчитывало под 40 штук коров. Устал, говорю, Константиныч, надоело мне это. Он предложил перейти в оперативную группу, а вместо меня на кордон приняли другого человека, - рассказывает Петрович, ловко проезжая очередную кочку на своём шустром автомобиле. - В оперативке мы ловили браконьеров. Работа была очень интересная, но на грани фола – или тебя или ты. Исколесил я за год по области всё вокруг, но здоровье в таком режиме, когда толком не спишь неделями, сохранить нелегко. Пока я работал там, здесь кордон совсем развалился. Начальник как-то в управлении поймал и попросил вернуться обратно. И я снова оказался тут».

Мы неспешно поднялись на самую высокую точку хребта, устрашающе названную местными «Бог». Ходит поверье, что здесь живут духи, которые либо помогут тебе в лесу, либо погубят. Петрович ещё несколько лет назад сколотил здесь лавочки, столик, чтобы те, кто проезжает мимо, могли перевести дух и задобрить духов.

«Я охотиться здесь никому не разрешаю. Едут в заказник браконьерить местные жители - так называемые колхозники - их ещё можно понять, порой есть нечего. А едут же ещё и всякие богатенькие! Денег, как у дурака махорки, и думают, что всё им дозволено. Едут даже не для охоты, а, так, побаловаться. Сегодня совсем забыли культуру охоты - стреляют всё, что движется, не разбирая, матка это, детёныши или взрослая особь. Духов так гневить нельзя, накажут», - тихонечко произнёс егерь, пока раскладывал сигареты на столике.

Никишиха совсем близко к городу, но температура здесь ниже на 10 градусов. Перекусив бутербродами, половину из которых я скормила нашей попутчице – собаке Дашке, мы собираемся и едем дальше.

Вот и показались границы заказника, от них ещё шесть сложных, болотистых километров до кордона. Тут нужно включать пониженную, потому что слань из-за больших машин и бьющего под землёй ключа разбилась в щепки. Попасть в колею с первого раза сложно, неаккуратное движение и ты провалишься колёсами в болотину. Но «Эскудик» везёт нас без остановок, аккуратно пробираясь через тягучую грязь.

Долгожданный кордон показался на горизонте в застенчивом свете фонаря. Сторожевые псы, услышав нас, не спешат лаять, знают, что приехал хозяин. «А, что же вы молчите!» - с ухмылкой кричит им Петрович, выбираясь из машины. Голос его звонким эхом разносится на дальние километры заказника.

Нас встречает сын второго егеря. Сергей уже затопил баню, приготовил суп с фрикадельками и ждал гостей. Вместе с ним нас ждал кот Мартын – дикий, который пришёл из лесу сам. Так и живёт на кордоне.

Никишинский заказник – сложный опять же из-за своей приближённости к городу. Всегда здесь было много туристов, прессы или браконьеров. Вот и перед нами днём заезжали пожилые путешественники, о них Сергей сделал запись в дневнике.

Вообще, нынешнее поколение, по наблюдениям Петровича, думает, что заказники создают для высокопоставленных людей - охотиться с комфортом: «Порой бывает, приедут ночью несколько человек, видно, со злым умыслом. Переговоришь с ними мирно, чтобы ехали обратно, а сам уже зарядил ружьё, патрон в патроннике. По Забайкалью много случаев было, когда сторожил на кордонах убивали ни за что».

Основная задача Петровича в заказнике - заниматься наблюдением за животными, замечать что-то необычное в их поведении и фиксировать дневнике. «Раз взялся книжку писать. Сын привёз ноутбук, и я корячился одним пальцем, печатал. Много набил информации, один мой друг даже предложил помочь с печатью, говорит, ты только пиши. А потом у сына квартиру обокрали и ноутбук вместе со всем унесли. Расстроился я и попустился второй раз набирать. Да и кому это надо», - с тоской произнёс мужчина.

Оставив меня за подготовкой к ужину, Петрович спрашивает Сергея, как прошло дежурство. Они в рабочем порядке обсуждают, что нужно сделать по хозяйству на кордоне, куда съездить и что проверить, а молодой егерь делится впечатлениями, что почти не слышал рёва. Лось почему-то молчит.

Уютная изба, в которой живут егеря, впитала в себя запах табачного дыма, и похожа на небольшой музей. На стенах висят ковры, их кто-то привёз из дома. На полках лежат журналы по охотоведению, а на самом видном месте расположился старый механический календарь. В печи потрескивает полено, а сверху закипает чайник. Сходу и не скажешь, что здесь живут мужчины – дом уютный и располагает к домашним разговорам. Мы садимся за стол.

«Работа как раз и спасает, что с женой я не разбежался. Наскучаешься тут за 10 дней, вернёшься и ни ругаться, ни скандалить не хочется. У меня Наташа красивая», - ласково мурлычет Петрович, закусывая свой суп чёрной корочкой хлеба. Неделю душа в душу живём, готовлю дома обеды, ужины, хозяйственные дела решаю, вот, к свадьбе сына готовились. Но на вторую уже начинаю по лесу тосковать.

Муж дома не даёт Наташе скучать – купил лыжные палки, освоил скандавскую ходьбу и зимой поднимается с ней на Высокогорье: «Там народа много ходит по тропинкам, такие интересные – идут и здороваются».

Баня на кордоне светлая и чистая. Прошлая сгорела, и пришлось Петровичу делать новую, ведь без бани нельзя никак. «Когда Никишиха была ещё заповедной в 40-х годах, егеря оставили после себя землянки. Министр наш (Олег Поляков, министр природных ресурсов и промышленной политики – авт.) всё сетует, мол их нужно восстановить. Да я бы с удовольствием, давайте материалы. Баню пришлось самому восстанавливать - заранее заготовил лес на летнюю кухню, пришлось его истратить. Вот я люблю баню, это лучшее средство от всех болезней», - говорит егерь и отправляет меня мыться. Потом и сам после меня пойдёт в баньку попариться.

Петрович, помимо того, что работает на кордоне, ещё и рубит дома друзьям, знакомым и друзьям друзей по рекомендации. Говорит, что получается хорошо, а сам, как сапожник без сапог – участок есть в Карповке, а дом только начал строить. Вот и на кордоне практически всё построено руками мужчины.

Подъём на кордоне ранний. С 6 утра Петрович уже на ногах, тихонечко выходит на веранду, чтобы не разбудить гостей, протяжно курит. Лес вдали сонно шелестит ветвями, поддаваясь холодному ветру и первому снегу.

Завтрак должен быть плотным – впереди длинный день и громадьё планов. Первым делом я иду чистить зубы, а Петрович пьёт крепкий кофе. «Зубы чищу потом, а то кофейный налёт образуется. Утром я не ем давно уже, кофе выпил и до обеда мне этой энергии хватает», - объясняет егерь. Так вот он, секрет улыбки!

«Сейчас поедем проверять солонцы. Здесь недалёко - километров пять, но по кочкАм иногда проехать сложно. Зато живописно, местами даже голубичка ещё есть. Ох, а летом как тут красиво!» - приговаривает егерь, загружая в машину всё самое необходимое.

Мы берём с собою мешок соли, загружаемся в «Эскудик» и едем. Петрович на джипе медленно пробирается по очертаниям дороги, заросшим травой. Фауна в заказнике разнообразная, можно увидеть лося, здесь его больше всего, соболей, которые не боятся прибегать даже близко к кордону. Реже можно увидеть изюбря или кабаргу. Но в такую дурную, ветреную погоду вся живность спряталась, разве что тетерева летают вдоль горизонта, только успевай глядеть им вслед.

Солонец, к которому мы подъехали, огромный. По всему периметру черновины видны следы большого изюбря, а рядом и сохатого. «Бык-то какой большой, и следы свежие, сегодня был. Что же молчат они? Настроение, видимо, не подходящее», - шутит Петрович и идёт высыпать соль.

Пока мы едем дальше, егерь не даёт скучать и успевает рассказывать байки, которых за 30 лет накопилось немало.

- А нашли, кому будете весь свой опыт передавать?

- Я бы удовольствием. Вроде есть и молодёжь, кто хочет этим заниматься и природу любит, а как прокормиться на такую зарплату? Мне повезло, что я калымил много, хозяйство держал и жена хорошо зарабатывала. А сейчас на 11 тысяч рублей в месяц как прожить? Разве что ради души тут работать. Я пенсию получаю больше, чем зарплату.

Прокатавшись до кормушек, вдоволь наглядевшись на бескрайние поля заказника, мы так и не увидели крупных животных. Снежные, беспросветные тучи затянули небо, отчётливо давая понять, как сильная сейчас начнётся метель. Возвращаемся обратно на кордон.

Обед для гостей Петрович готовит по своему собственному рецепту - «Рожки по-перуански»:

- Когда был молодым, занимался каратэ. Мой тренер научил меня этому рецепту. Название уже потом смеха ради придумал, а оно привязалось. Так и называю по сей день.

Для приготовления понадобится:

- Кусок хорошего мяса

- Несколько головок чеснока

- Одна луковица

- Макароны – у нас были рожки

- Соль и перец по вкусу

Чистую сковороду нужно предварительно поставить на плиту, чтобы она раскалилась докрасна. В кастрюле поставить воду для макарон и отварить их привычным способом.

Мясо нарезается тонкими ломтиками, посыпается солью и выкладывается на сковороду, без добавления масла. В собственном соку не накрытые крышкой ломтики тушится достаточно быстро, главное, не пропустить момент, чтобы не пережарить их. Вместе с мясом тушим лук.

Пока можно мелко нарезать чеснок, он потом уже жарится в масле на другой сковороде отдельно, чтобы не спутать вкус.

Чеснок едва зазолотился и к нему уже пора засыпать макароны. Немного потушить, чтобы рожки перемешались со вкусом чеснока и можно добавлять к готовому мясу. А на стол рожки «по-перуански» подавать с вкусным «купеческим» чаем.

«Даже каблук сапога можно приготовить за 15 минут, не говоря уже о мясе. Никто не верит поначалу, спорят и проигрывают», - шутит Петрович.

После такого плотного обеда хочется лечь спать. Но в первый день дежурства Петрович обычно смотрит, что пора починить во дворе, и продумывает себе план хозяйственных работ. Нужно дрова подготовить, напилить, сложить аккуратно поленницу. Смастерить крыльцо, починить конюшню и подрезать копыта коню. Вроде мелочь, а времени требует немало. Главное же – охрана животного мира.

«Сейчас съездим на кормушку, там надо проверить корыта, – вспоминает егерь. - На зиму оставляем там веники берёзовые солёные. Зайцы в первую очередь бегают туда, косули не очень. Корыто для соли сделал без единого гвоздя, чтобы животных не пугать. В итоге добился, что косули стали появляться, они всю соль подъели и даже корыто выгрызли».

Мы снова тянемся по заваленным снегом скользким склонам, забывая, что где-то там за ними есть город, живущий в другом ритме. Там не поймёшь, что такое белое безмолвие, не прочувствуешь его тоскливого одиночества, в котором хотелось бы раствориться.

Перед нашим отъездом снежная буря разыгралась не на шутку. В этот день Забайкалье замело снегом. Чтобы не застрять в тайге и не замёрзнуть по пути домой, пришлось уезжать в середине дня. Петрович проводил нашу машину до начала заказника, а потом по-отцовски так обнял и со словами «приезжайте почаще» отпустил в город. Ему предстояло вернуться на кордон, где поджидал верный кот Мартын.