«Мир за Байкалом»: Сокровища генерала Семёнова

Мы с фотографом Ксенией Зиминой не знали, на что подписались, отправляясь в двухдневную командировку к границе России и Китая. Выдохнув в первый день после двухчасового спуска в Соктуй-Милозанскую пещеру, утром второго дня мы не подозревали, что впереди — десятки километров по просёлочным дорогам, единственная в Забайкалье старообрядческая церковь со стенами из потемневшего тёса и... ещё одна пещера.

«Чита.Ру» совместно с правительством Забайкальского края представляет новый познавательный проект «Мир за Байкалом», в котором будет рассказывать о самых красивых местах региона. Мы объедем весь край, чтобы показать — мир за Байкалом стоит, чтобы увидеть его, и достоин того, чтобы полюбить.

В 8 утра выдвигаемся из города, мелкий дождь идёт уже несколько дней, на улице холодно, и спасти могут только тёплые жилетки, да и то не совсем. Но пока в машине тепло. Заезжаем на заправку — только тут становится понятно, какой маршрут нам придумал руководитель туристического клуба «Чиндачи» Владимир Стрельников.

Конечная точка нашего маршрута — село Доно Калганского района, до которого от равнин с невысокими, в основном пологими сопками близ Краснокаменска ехать и ехать.

История села Доно начинается в первой половине XVIII века. В исторических хрониках говорится, что здесь осели бежавшие от церковной реформы староверы и ссыльные участники восстания Емельяна Пугачёва.

В 1745 году здесь открыли Донинский (или, как его ещё называли, Никольский) прииск, а в нескольких километрах от них, за горой, было поселение тунгусов. Со временем село разрослось до 500 домов, 19 мельниц на речках, двух школ и пяти купеческих лавок. Построили здесь и две церкви — по одной на каждую веру. В сентябре 1866 года из Кадаи в Александровский Завод везли ссыльного писателя, учёного и философа Николая Чернышевского. Короткая остановка этого обоза была в Донинской станице.

Сопки по пути становятся как будто крупнее, шире, с глубокими падями и крутыми оврагами. То и дело на лобовое стекло нахлёстывает дождь, мы иногда дремлем, иногда смотрим по сторонам, но в основном слушаем Владимира Ивановича — кажется, столько, сколько про эти места знает он, не знают в музеях. С улыбкой отмахивается: родные ж места, с детства.

Доно начинается тогда, когда кажется, что дорога будет бесконечной. Чуть в стороне — одно из кладбищ, которых в селе несколько. Это — староверов. Ещё одно кладбище — по левую сторону от дороги, где хоронят членов семей нескольких донинских фамилий. Есть и общее.

Поворачиваем, не доехав, кажется, до середины села. Дорога превратилась в хлябь, пробираться по которой нужно медленно и осторожно. Сливаясь с иссиня-серым, нависшим над степью небом, упираются в брюхо тучам шпили Никольского храма — одной из трёх в России сохранившихся с тех времён старообрядческих церквей.

Эти стены, где-то свежевыкрашенные, а где и затёртые резные наличники, окна, запечатанные деревянными ставни и замки видели многое: звенящее лёгкостью человеческое счастье, горечь прощания навечно с любимыми, предательства Гражданской войны и десятки замученных семёновцами в те времена.

Во дворе церкви есть могила первого её настоятеля-старообрядца отца Козьмы и его сына Агафангела, которых семёновцы расстреляли за помощь красным во время Гражданской.

- Крестный ход вокруг православной церкви обычно идёт как: против или по часовой стрелке? А вокруг старообрядческой? — прищуривается Владимир Иванович.

Идём по стрелке. Ледяной ветер забирается под кофту, но всё равно останавливаемся, чтобы рассмотреть шершавые ступени на крыльце, поднять голову к куполам, увидеть жмущихся к крыше голубей, которые, как и мы, продрогли.

Это место, где история слилась с безвременьем и ты чувствуешь это каждой клеточкой себя. Это земля и огромная, необъятная жизнь, в которой ты — её закономерная частица, особенная и в то же время повторяющая поколения до тебя.

- А тут, — машет Владимир Стрельников, — какой-то дурак заехал и памятник снёс.

Мы уехали от церкви и поднялись к старообрядческому кладбищу, за оградой которого — старинный памятник хорунжему Аргунского полка Владимиру Колчину, родившемуся в 1883-м, кажется, году и скончавшемуся в 1909-м.

И было бы понятно, если бы памятник установили революционеру, а какой-нибудь антикоммунист в 90-х не сдержал копившийся гнев, так просто — саданул техникой в монумент, на котором товарищи погибшего задолго до революции выбивали надпись руками, и был таков.

Недалеко от села Доно почти на вершине одной из сопок находится пещера, которую местные зовут Донинскими галереями и про которую сложено немало легенд, среди которых — тайный ход, закрытый еле приметной дверью и сокровища царской России, которые якобы спрятал здесь генерал Семёнов перед тем, как бежать в Китай.

Впервые в 1898 году статью «О донинских подземных галереях» в «Известиях Русского географического общества» написал статью сотник 2-го Забайкальского казачьего батальона А.Мещерский. По свидетельствам конца XIX — начала XX века, пещера уходит глубоко внутрь сопки и состоит примерно из 8–12 помещений. Всего этого мы, прошедшие порядка 7–8 гротов в Соктуй-Милозанской накануне, не знали.

Владимир Иванович ставит машину у подножия сопки: дальше ехать не имеет смысла, по мокрой траве и булыжникам автомобиль вести опасно.

Ксюша надевает высокие, припасённые Стрельниковым сапоги и куртку, мне дают ботинки с протекторами почти как у трактора. Первую половину пути мы идём сносно, хоть и тащимся в хвосте группы, но как только каменистый склон начинает резко подниматься, а ветер спихивать вниз, почти останавливаемся.

Глядя под ноги, думаешь, что нам очень не повезло с погодой, но стоит поднять глаза, открывается вид, при взгляде на который забываешь про ветер и дождь.

Саму пещеру те, кто оказался здесь впервые, вполне могут не заметить, но нам повезло с проводниками.

Сегодня Донинские галереи — это большой грот, в который проходишь, как в комнату, по небольшому тоннелю и грот с более узким тоннелем параллельно ему. И если в первом на стенах можно найти крохотные, размером в миллиметр — два капли воды на стенах, то во втором у стены слева иней, а в углу под ногами — лёд.

- Все годы, сколько мы сюда детьми не бегали и после, этот колодец был подо льдом,— рассказывает Владимир Стрельников, — а сейчас начал отступать.

Уходящий лёд начал открывать круглое отверстие в полу, очень похожее на каменный лаз. И кто знает, что скрывает эта ледяная пробка: по свидетельствам обследовавших больше 100 лет назад эту пещеру казаков, они спускались вниз как раз по такому лазу, и как раз тогда не смогли добраться до самого дна пещеры и всех её гротов, потому что она казалась бездонной. Такой же, как тайны Донинских галерей.