Сретенский гамбит

-Так-то не май месяц, - поглядывает на дорогу бабушка с костылём в меховой шапке, похожей на шляпу из XVIII века. Все остальные стоят молча. - А слышали про ДТП? Это рядом с нами, с Нерчинском. Я как узнала, что двое детишек погибли, плакала. Господи, мы пожили, почему им-то не удалось?

Через 15 минут с автовокзала Читы должен отправляться большой автобус в Сретенск — рейсы с аварии, которая произошла 5 дней назад и в которой погибли 19 человек и 21 получил травмы, не прекратили. Для Сретенского района это единственный способ связи с Читой. Для этого нужно проехать больше 300 километров и потратить минимум 6 часов.

На улице минус 23 градуса. Начало третьего, автобуса до сих пор нет.

- ПАЗик будет, - уверяет бабушка, - средний такой.

В кассах обещали, что на Сретенск сегодня пойдёт большой комфортабельный автобус с откидными креслами, и я готовилась к тому, что можно будет снять унты, взять книгу, сесть поудобнее, фотографировать окрестности и подрёмывать между главами. В шесть минут третьего подъезжает маршрутка.

Салон полностью закрыт обшивкой, всю дорогу мы будем ехать в полумраке. Люди с огромными баулами толпятся у входа.

- Мы думали, большой будет! - несётся из толпы.

Бабушка с костылём первой запрыгивает в маршрутку и, как матрос на амбразурах, начинает биться за место для багажа. Самым спокойным оказывается водитель. Он чуть двигает в сторону бабулю, потом её сумку и ликвидирует затор у входа.

- Поехали навстречу смерти, - не унимается революционерка.

- Тьфу, - плюётся услышавшая её девушка с третьего ряда, которая едет до Нерчинска.

- Ремни безопасности пристегните все! - водитель стоит в проходе и контролирует, чтобы просьбу выполнили. У одного мужчины заклинивает ремень и его, кажется, привязывают.

- Сумку вот эту пока уберите сверху в проход, а то проверяют сейчас, - говорит водитель.

Багажа и правда много: люди рассчитывали на большую машину.

- Часто проверяют? - спрашивает кто-то из пассажиров.

- Часто, - звучит в ответ.

На часах 14.31. Мы отправляемся с задержкой в 16 минут. Наконец-то закрывают дверь, в салоне дикий холод. Такой, что я не чувствую ног.

Перед постом ГИБДД за Читой одна мадам поднимается и идёт в сторону водителя. Шагать сложно: проход к нему забаррикадирован сумками. Если что-то случится, нам - тем, кто сидит сзади, придётся лезть через эти баулы.

- Сядьте, к посту подъехали, - оглядывается на неё мужчина.

Она пятится.

Останавливаемся. Водитель берёт документы и уходит минут на 10.

Все ждут, что в салон зайдут проверяющие: со времени трагедии на мосту реки Куэнга прошло-то всего, и кто только за это время не обещал строжайшего контроля безопасности и проверок. Водитель возвращается, мы едем дальше - маршрутку никто не смотрит.

- Вы не могли бы остановиться, - подкрадывается к водителю всё та же желающая выйти.

- Да вы издеваетесь! Только что же на посту стояли, там туалет есть, - закипает он.

Но останавливается.

- Её вон качает. Понажрутся, а потом в транспорт лезут, - ворчит пенсионерка.

Справедливости ради сказать, что даму и правда штормит и на свою беду она наступает на бабулину сумку. Эх, костыль был далековато.

В салоне становится чуть теплее, и я снимаю шерстяные варежки плотной вязки.

Попить горячего чайку остановились под Нарын-Талачой и увидели, что из сумки пенсионерки тремя полосками течёт кровь: мясо растаяло.

- Бабка кого-то замочила, - хохотнул мужчина, у которого в Чите не застёгивался ремень безопасности, когда бабуля со спутником уминала в кафе пирожки. Шутить так при ней было опасно.

Минут через 5 все вернулись. Водитель включил свет и повернулся в салон:

- Все пришли-то?

Пришли все. Свет погасил, поехали дальше.

После Нарын-Талачи в салоне холодает так, что ноги снова становятся ледяными, как на улице.

- Наверное, сзади печку сумками заставили, - объясняет водитель. Но сумок на печке нет.

-Ты подними ноги, - советует дед завозмущавшейся бабке.

- Ну сейчас! Может, мне их ещё к потолку задрать? Я что, такие деньги платила, чтобы мёрзнуть?

Билет от Читы до Сретенска стоит 800 рублей — приличную часть прожиточного минимума, пенсии или любого из пособий. Теплее в машине от возмущений не становится. Толк появился только после того, как в салоне завозмущались все женщины - по ледяному полу медленно потекло тепло.

Мост, на котором погибли 19 пассажиров Сретенск - Чита, мы проскочили в темноте молча. В Кокуе на двух остановках вышли несколько человек, и из пассажиров мы остались втроём: я, вошедшая по пути бабушка и женщина в изумрудном пуховике. На часах 20.16.

Мы с водителем долго рассматриваем карту. Хвала 2GIS за то, что я легко смогла показать ему, к какому дому в Сретенске мне нужно - довёз прямо до ворот. С душевностью и заботой у водителей маршруток редко бывают проблемы. Наш сначала попробовал объяснить, куда мне идти в 5 утра, а потом махнул рукой: «Давайте номер, заеду в половине шестого, чтоб не мёрзла».

«Вы не забыли про меня?» - набираю в 5.33. Хохочет.

«Как бы я мог? Сейчас в больнице, потом сразу за вами», - и минут через 10-15 правда заезжает.

Через визит к врачу, который выпускает водителя на рейс, мы вчера, кстати, заканчивали маршрут, с него сегодня начинаем путь обратно.

Утром в машине уютно и тепло. Я сажусь сначала в кресло за спиной водителя, но потом, поняв, что ноги вытянуть тут не получится, а впереди 6 или больше часов пути, иду на второе одиночное, на котором ехала сюда - там просторнее, хоть и холоднее. В салоне темнота, в гостинице я успела выпить горячего чая со сливками и булочкой, поэтому начинает клонить в сон. В машине только я да один человек рядом с водителем.

- Какой автобус-то грязный, - на следующей остановке, в Кокуе, заходит пара.

Пол в маршрутке и правда такой: следы от потёкшего мяса из сумки пенсионерки так и остались, потеряв форму от влаги на полу. Скорее всего, это испарина.

- Так и будем ехать - как в темнице? - возмущается женщина, когда водитель гасит свет. Хочется ответить, что да, потому что солнце сквозь обшитые утеплителем окна не пробивается.

Судя по карте, мы вот-вот проедем мост, где произошла авария.

Смотрю через небольшое окошко в кабину водителя — тонкое ограждение вряд ли сможет остановить даже летящую легковушку.

Чем дальше - тем жарче становится в салоне.

- Водитель, выключи печку, - грудным голосом орёт женщина из Кокуя. И печку выключают. Совсем. Через 10 минут в маршрутке снова не расстегнуть куртку, все в шапках.

- Она или включена и вот так будет, или выключена, - говорит водитель.

Проблема в том, что включённая на всю мощность печь превращает часть маршрутки в филиал ада, выключенная - в историю про выживание Ди Каприо. До постоянной комфортной температуры печка не регулируется, градусника в салоне нет, распоряжений о температурном режиме при перевозке людей и контролирующих эти перевозки - тоже.

Снова останавливаемся в Нарын-Талаче. После посадки занят почти весь салон — людей набралось по сёлам около Сретенска. Водитель заходит и просит пристегнуться. С кресла, на котором вчера сломался ремень безопасности, уводит мужчину и пересаживает его вперёд.

На посту ГИБДД прямо перед Читой и правда тормозят. Как и по пути в Сретенск, водитель выходит с документами, но, в отличие от вчерашнего дня, в маршрутку заходит сотрудник ДПС. Он проходится до конца салона, внимательно разглядывая ремень безопасности у каждого. Из 367 километров нам осталось проехать что-то около 5, и это первая за всю поездку туда и обратно более или менее внимательная проверка того, как перевозят людей. То, что окна салона наглухо закрыты, гаишника не смущает.

На читинском вокзале мы выходим в яркое солнце, которое бьёт по глазам после половины дня в полумраке. У нас сегодня очень счастливый, несмотря на холод и темноту в маршрутке, день: мы доехали. Рядом стоит огромный Kia Granbird - едет в Борзю. Удачной поездки вам, ребята.

Сажусь в читинскую маршрутку. Водитель тройки, не дождавшись, пока сяду, давит на газ, и я чуть не впечатываюсь в заднюю дверь. Разговоры про то, что пора навести порядок на дорогах Читы, ведутся последние лет 15 — и ничего не меняется. После ДТП на Куэнге обещали постоянные проверки — и проверяют бумаги, люди же до сих пор ездят, как в стойлах. Да простят меня родные и близкие погибших, но краю не хватило 19 жизней, чтобы в мире маршрутных перевозок что-то поменять.