«Вова, надо с 6 утра отработать» — как забайкалец попал в фильм Бондарчука

Оператор Владимир Оверин переехал из Забайкалья 11 лет назад, после нескольких лет работы на телеканале «Альтес». Говорит, что повиновался неисчезающей жажде посмотреть мир и в поисках приключений на свою голову. Теперь работает оператором на канале «Россия-1», со съёмками объехал полмира и даже успел сам сняться в кино — в двух фильмах Бондарчука. Он рассказывает о съёмках в Африке под прицелом ружья местного жителя и работе на киношной площадке. А ещё об улыбчивом Шварценеггере, необычных актёрах и единственном городе на свете, где он испытывает такие глубокие эмоции — Чите.

— Расскажите о своей работе. Знаю, что вы много стран объехали. Логичен вопрос — как?

— В командировках, собственно. Где какая-нибудь заваруха — в России и в мире в целом — нас туда. Бывает, выходной, ночь на дворе, спокойно бреешься, готовишься завалиться спать. Звонок: «Через три часа вылет из Шереметьево». А я на другом конце города. Говорю: «У меня только полморды побрито». «На месте добреешься». И всё - в таком виде и погнали.

— Какой-нибудь интересный случай с работы вспомните?

— Случаев, конечно, хватает. Однажды в африканской Уганде снимали в далёкой деревне местный колорит, как там хижину из глины лепят, матоки — национальное кушанье из мелких, недозрелых бананов — толкут и варят (по мнению угандийцев из посольства, очень похоже на картофельное пюре, при этом они мечтательно поднимают взгляд к небу и улыбаются, так как картофель у них не растёт и большой деликатес, но по мне так больше похоже на клейстер) и прочую африканскую экзотику.

Всё идёт нормально, жителям за каждый эпизод даём по маленькой денежке, они довольны до безобразия, а на заднем плане, тяпкой наяривает себе один крестьянин. Пошёл его подснять, он руками машет, мол нет, нет, нельзя. Прошу нашего сопровождающего из посольства, чёрного как смоль, с глазами навыкат Чарльза, узнать в чём там дело. Он уходит, возвращается, говорит, мол местный то ли из чёрных копателей-золотодобытчиков, то ли из банды, коих здесь хватает, несёт что-то про то, что ты у него душу забираешь, в общем сниматься не хочет. Ну ладно, нет так нет, шарахаемся по деревне дальше, работаем.

Вроде всё сняли, корреспонденту понадобилось снять стендап напоследок, это когда он в кадре что-то рассказывает зрителю. Залезаю в хижину, прошу аборигенку толочь матоки, делаю «отъезд» от чашки, плавно, спиной выбираюсь из дверного проёма, по задумке из-за угла хижины появляется корреспондент и говорит на камеру.

Но боковым зрением смотрю, из-за угла вылетает наш Чарльз и бежит с выпученными глазищами, а за ним корреспондент, и Чарльз вопит во всю глотку: «Донт шут! Донт шут плииииииз!». Думаю, донт шут, не стреляй, что ли? Высовываю свою репу за угол хижины и вижу, на нас идёт этот упёртый чувак, которого снимать нельзя, с автоматом Калашникова на нас направленным, затвор передёргивает, целится и орёт что-то благим матом.

Тут уже у меня глаза округляются, молниеносно разворачиваюсь и несусь вслед за коллегами просто как вихрь, ищу на бегу канаву, куда бы прыгнуть, если начнётся пальба. А нас предупредили перед отъездом в джунгли, смотрите под ноги, там водится Чёрная мамба, если наступите, укус смертелен, и ох как не хочется наступить на бегу и улечься в канаву вместе с ней. А этот гад орёт как резаный. Но, благо, вроде бы палить не начинает, мы в джип с разбегу — прыг — и уматывать.

Оказалось, когда стендап снимали, он подумал, что в его сторону камеру направили, хотя про этого дурачину все давно забыли и стоял он за хибарами метрах в тридцати. Но кукушку, видимо, свернуло, и понеслось. Колотнуло немного, конечно, неизвестно же что в голове у человека с автоматом на тебя направленным творится, одно движение пальцем и приехали. Спрашивали потом у посольских, мог бы выстрелить? Говорят — конечно. Нереально повезло, что не сильно пьяный был, там принято глушить местную банановую самогонку — вараджи, от этих парней вообще жди всё, что угодно, потом шмыг в джунгли, и даже полиция искать не будет, так как бесполезно.

— Как так случилось, что снялись в фильме Бондарчука «Вторжение»?

— Телеканал «Россия» выступает информационным партнёром фильма. Вызывают меня как-то в координацию съёмок, мол, Вова, надо с шести утра завтра отработать. Говорю: «Чего снимаем»? — «Не снимаем, а снимаешься. Ты у нас парень на подъём лёгкий, а то тут устанешь народ упрашивать. Ну и вперёд».

— Расскажите о самом процессе съёмок – как это происходило?

— Приехал с полной выкладкой оборудования на площадку, дело происходило в Moscow City, там уже, как водится, ждали киношный гримваген, вагончик с кинокормом, туалетваген и прочие трейлеры с оборудованием. Мы работали в этой сцене с коллегой, ведущим Сергеем Брилёвым. Сначала лёгкий грим, ну и без особых церемоний на крышу небоскрёба, который, если посмотрите на «Сити», такой, изумрудно-зелёный.

Поднялись, на улице октябрь, на крыше ветрюган дикий, на нас накинули специально подготовленное костюмерами утепление — пуховые аляски, иначе бы там дуба дали сразу. Ну и началось... ожидание. Кино, как известно, искусство ожидания, съёмка длится какое-то мгновение, а вот подготовку к сцене ждать можно часами. У вертолёта была погода нелётная, а по задумке нужно было, чтобы он пролетал над нами.

Подходит режиссёр, мол, нужно бежать навстречу техникам, которые на другой стороне крыши, как это обычно у вас, телевизионщиков, делается? Ну, говорю, если корреспондент хороший, то он со штативом, я с камерой. «Сергей как, хороший?» Говорю — он, да. А Брилёв, надо сказать, всегда помогает на съёмках, (группа ведь обычно обвешена железом, как вьючные животные). И дверь придержит, и со штативом поможет — без проблем.

Ну и носились там, сдуваемые лопастями от вертолёта, сквозь брызги от луж, зависшие в воздухе, несколько дублей, просто чуть в положение лёжа не бросаясь, когда он делал очередной манёвр над головами, но пилоты-ювелиры, своё дело знали.

— А расстроились, что вставили только кадры спиной?

— Да ну что вы, это же просто хохма была, я в Facebook (запрещённая в России экстремистская организация) написал, что, мол, блин, снимали со спины, как же так, никакой мировой славы. Какая уж там слава от роли в миниатюрном эпизоде.

— С кем из актёров удалось пообщаться на съёмках?

— На самом деле, профессиональным актёрам на съёмках, особо не до общения. То у себя в вагончике читают сценарий, то обсуждают с режиссёром роль, то снимаются.

— Со звёздами кино часто пересекаетесь?

— Всех, кого зритель видит на экране во время фестивалей, премьер, интервью, снимают как раз операторы, и у меня тоже случаются подобные съёмки, звёзд Голливуда в том числе. Из тех, кого помню — обаятельный весельчак Арнольд Шварценеггер, скромный и чуть стесняющийся от такого к себе внимания Киану Ривз, совершенно обворожительная Хелен Миррен.

— А до этого где-нибудь снимались?

— Да вот навскидку в «Притяжении», как раз фильме, предшествующем «Вторжению». Там тоже активно снимал новости во время беспорядков в Чертаново, куда, собственно, летающая тарелка и рухнула.

По задумке: жуткая катастрофа, население осталось без электроэнергии и воды, оголодало и рассвирепело, вывалило на улицы, начался дебош. Войска оцепили забором с колючей проволокой место падения НЛО, но возмущённых жителей это не останавливает, и они лезут на полицейских с дубинаторами, невзирая на возможную взбучку. Тут же конная полиция влетает на вороных конях в толпу, начинает всех дубасить и раскидывать, особо ретивых волокут в каталажку, и так кряду с 6:30 утра и до заката, а на улице дождь, дымовые шашки жгут не переставая, и слёзы текут ручьём, искусственный пепел летает в воздухе, в общем, жуть.

Стоим, значит, общаемся с коллегами с другого канала между дублей, подходит парняга, который второстепенную, но заметную роль играет такого отмороженного хулигана, который кидает булдыган полисмену из оцепления прям в голову. Говорит, мол, — чуваки, вы же с телика, нужны съёмочные прибамбасы? Перечислил, там всякое добро по мелочи, батарейки, накамерный свет, микрофоны. Говорю — где взял-то? Отвечает степенно: «Где взял там уже нет». Смотрю, его в крови перемазали, снимается сцена, как полиция по воронкам всех растаскивает.

Стоим в перерыве, проходит мимо, разговаривает по телефону и громко отмазываться: «Да не могу я сейчас, в кино снимаюсь у Бондарчука, да трезвый я, ну хотите сами приезжайте, меня не отпускают». Через полчаса на площадке появляется пара бритых, суровых личностей и администратор киношников, почуяв неладное, им говорит — нет такого на площадке, они говорят — как нет, он сам с нами разговаривал, адрес назвал. В итоге показали красные корочки. Оказывается, приехали забирать гаврика, так как он под подпиской [о невыезде] и должен в реальной, а не в киношной каталажке сидеть. Вот что значит правда жизни при подборе актёров.

— Каково это — чувствовать себя по ту сторону камеры?

— На самом деле, достаточно непривычно, но от этого как раз интересно.

— А сам фильм посмотрели?

— Посмотрел, это такой добротный визуальный аттракцион. Понравилась мысль, что ведь действительно с современными гаджетами нас можно облапошить всех, разом смоделировав всё, что угодно — и текст, и голос, и внешность. Идея о силе воды очень мощная и здорово воплощена в спецэффектах. Но главное, когда после просмотра мы вышли из кинозала, я спросил у своего 12-летнего сына, — что тебе больше всего понравилось? Он сказал: «Наши военные. Они круче, чем звёздный десант».

— Владимир, такая насыщенная у вас жизнь. А всё-таки по Чите скучаете?

— Скучаю по чувству ни с чем не сравнимого сердцебиения, которое испытываю, лишь приезжая в родной город. Стоило покататься по миру, чтобы узнать, что нигде я таких глубоких эмоций не испытываю, как в одном единственном городе на свете.