«Тайны истории»: Громкий процесс о кровавой трагедии

Сто лет назад в Чите, в высшем политическом суде Дальневосточной республики (ДВР), что тогда размещался во 2-м общественном собрании, что находилось в доме Шумова на улице Большой (в настоящее время здесь, на улице Ленина, находится Управление ФСБ по Забайкальскому краю), проходил открытый судебный процесс, подробно освещавшийся в ведущих газетах республики. С подшивками газет «Дальневосточная правда» и «Дальневосточная республика» удалось познакомиться в Забайкальском краевом краеведческом музее им. А. К. Кузнецова.

Слушалось дело об убийстве в городе Троицкосавске, что находится недалеко от границы с Монголией, более тысячи заключённых в период с 27 декабря 1919 года по 8 января 1920 года. По завершении процесса и вынесении приговора суд обратился к Учредительному собранию ДВР с просьбой объявить 8 января днём государственного траура республики по погибшим в Троицкосавской тюрьме, признавая тем самым особую исключительность этого дела.

Председателем на этом процессе был лично председатель политического суда ДВР Евгений Михайлович Матвеев. Из семьи забайкальских казаков (родился в 1886 году в станице Богдать Нерчинско-Заводского уезда), он сумел до 1917 года получить отличное образование (горное училище, общественно-юридический факультет Московского городского народного университета имени А. Л. Шанявского, высшие кооперативные курсы при университете). Февральскую революцию встретил меньшевиком, но во время Гражданской войны перешёл к большевикам. Сражался в партизанском отряде.

Уже после этого процесса, в мае 1921 года, его назначат министром внутренних дел ДВР, потом через год вплоть до ликвидации «буфера» он будет возглавлять высший кассационный суд ДВР по политическим делам. С 1924 года и до 1938 года будет жить и работать в Москве, а умрёт в Новосибирске в 1943 году.

Членами суда были: Похвалинский, Боровинский и Васильев. Обвинителями выступали члены Учредительного собрания ДВР. Белов и Лехов от крестьянской фракции большинства (она всегда поддерживала фракцию коммунистов и ими же возглавлялась) и Величанский от фракции сибирского союза эсеров. Защитниками выступали известные в Чите юристы Ваксберг, Векман, Калашников и Минский.

Всего по делу обвинялись 95 человек. Однако на скамье подсудимых было лишь 14 из них. Как было сказано, часть была убита партизанами, часть китайцами в Маймачене, когда те пытались сбежать в Китай. Начальник Троицкосавской тюрьмы Пашкевич при аресте застрелился. Но значительная часть всё же сумела скрыться в Маньчжурии и Монголии.

Из тех же, что предстали перед судом, только половина (семь человек) были отнесены к активным палачам. Их приговорили к 20 годам заключения (общественным работам, как говорилось в решении суда). Смертная казнь в ДВР тогда была отменена. Двоих приговорили к 10 годам (причём одного — условно?), одного наказали высылкой… из ДВР. Ветеринарного врача, отказавшегося выдать палачам яд для умерщвления заключённых, на год лишили избирательных прав. Троих оправдали.

Ещё в 1918 году, после того, как в Забайкалье под ударами белочехов и белогвардейцев пала Советская власть, в Троицкосавске и его окрестностях арестовали всех сколько-нибудь активных большевиков и их сторонников. Их, около 300 человек, разместили в так называемых Красных казармах. Как удалось выяснить местным краеведам, из 44 членов Троицкосавского Совета были арестованы и расстреляны белыми 24 человека; 17 сумели скрыться, троих позже освободили из тюрьмы партизаны.

Но затем до середины лета 1919 года в Красных казармах было относительно тихо. Заключённых было немного. Охрана о них особенно не беспокоилась. Но вот 13 июля 1919 года на имя начальника штаба атамана Семёнова полковника Сергея Зубковского пришёл запрос от начальника мобилизационного отдела штаба адмирала Колчака о том, насколько возможно размещение в Забайкалье группы заключённых из тюрем Урала и Западной Сибири, которые армия Верховного правителя под ударами 5-й Красной армии спешно оставляла.

Ответили сразу. В Забайкалье, а именно в Красных казармах Троицкосавска, готовы принять до 2 500 человек. При этом было оговорено, что у атамана нет своих караульных команд, потому вместе с заключёнными должны прибыть их же тюремщики.

И до середины сентября партия за партией (их поездами доставляли до Верхнеудинска, оттуда на пароходах до Усть-Кяхты, от которой 30 километров до Троицкосавска они шли пешком) доставили 1 270 человек. Из них, как в наше время удалось выяснить историку и краеведу из Бурятии Павлу Кургузову, только 529 заключённых имели дела, а остальные не имели вообще никаких документов — только подорожные листы. Вместе с ними прибыли их тюремщики из Златоустовской, Челябинской и Тобольской тюрем.

Главная большевистская газета ДВР «Дальневосточная правда» 5 марта написала об этом факте предельно кратко: «Во время отступления колчаковских войск в город Троицкосавск было эвакуировано из Западной Сибири свыше 1 000 человек арестованных, обвиняемых в «причастности к большевизму», в «поддержке Советской власти» и так далее».

Официальная «Дальневосточная республика» 4 марта писала более развёрнуто, хотя тоже без лишних детализаций: «Любопытно, что среди эвакуированных Колчаком в Троицкосавск с далёкого Урала и Сибири заключённых добрая половина не имела прямого отношения к Советской власти, в огромной своей массе это были даже не революционеры и коммунисты, а просто люди, служившие в 1918 году на западе России в различных советских учреждениях. Колчаковская юстиция так и отмечает подавляющее большинство из них, как «служившие у Советской власти». По свидетельству той же юстиции только небольшая группа заключённых «оказала содействие большевикам»...».

По словам Павла Кургузова, «среди них много было воров и другого криминального элемента, но были и военнопленные красноармейцы, которые сидели в тюрьмах Западной Сибири и Урала. По социальному составу заключённых 80—90% были крестьяне, а красноармейцев, попавших в плен, было не более 20%. По приёмной книге всего было отправлено 1 113 человек, среди них было 20–30 советских работников высшего звена — например, там сидели начальник чрезвычайной комиссии (ЧК), председатель Совета депутатов и так далее».

Часть имён была указана в воспоминаниях одного из выживших в той бойне, красногвардейца Новикова, которые в Челябинском архиве обнаружил исследователь Алексей Яловенко. Среди им названных были председатель Златоустовского ревкома Василий Пономарёв, начальник Златоустовской ЧК Иванов, руководитель большевиков Веткинского завода Мельников, поручик в колчаковских войсках, большевик Нейман и другие. Их расстреляли одними из первых.

И ещё, часть и находившихся в тюрьме (условия в которой были ужасными), и тех, кто прибыл в 1919 году, умерли от различных эпидемий ещё до кровавой драмы, также став жертвами белогвардейского режима.

«По моим подсчётам, — утверждает Павел Кургузов, — погибло 728 человек, и эта цифра подтверждается разными источниками. Это страшная трагедия, причём неважно, красные это или белые — это просто люди, и это жертвы тех людей, которые не слышат другого мнения, а готовы лишь террором или дубинками решать проблемы».

К слову сказать, бывшего лейб-гвардейца, ставшего первым комендантом Екатеринбурга, который вёл расследование расстрела императорской семьи, Николая Шереховского, чекисты расстреляли в апреле 1920 года. Другой бывший лейб-гвардеец, Сергей Зубковский, за мужество в боях награждённый в 1915 году «Золотым» георгиевским оружием, поверивший в объявленную амнистию и вернувшийся из Маньчжурии в СССР, был расстрелян в 1937 году.

То есть в Троицкосавской тюрьме к концу 1919 года большинство как заключённых, так и сотрудников тюрьмы были людьми не местными. Последним повезло в том, что они путь будущего «ледяного похода», совершённого армией адмирала в конце 1919 года — начале 1920-го, а также массой беженцев, удалось проделать, можно сказать, с комфортом. А вот многим их родным и близким так не повезло. Десятки тысяч на этом пути погибли от пуль бойцов Красной армии и красных партизан, от болезней и морозов. С каждым месяцем ненависть тюремщиков к узникам только росла.

И когда пришёл приказ о «ликвидации» тюрьмы, он был понят однозначно. Стоит отметить, что в других местах его поняли по-другому — там расстреляли лишь наиболее активных противников белого режима, остальных либо распустили, либо просто оставили в тюрьме, которую сами (или большинство) покинули. 24 декабря 1919 года в Красные казармы пришёл приказ всё того же полковника Сергея Зубковского проверить дела заключённых и выделить наиболее политически активных.

Стоит подчеркнуть, что приказа об уничтожении всех заключённых не было. Правда, и либерализация режима атамана Семёнова, начатая после того, как в начале января 1920 года адмирал Колчак передал ему всю полноту власти в «Российской Восточной Окраине», ещё не стартовала.

Однако руководство Троицкосавской тюрьмы, а также офицеры находившегося в городе Отдельного конного дивизиона имени генерала Крымова (казачий генерал Александр Крымов застрелился в августе 1917 года, когда понял, что их с генералом Лавром Корниловым предал глава временного правительства Керенский, к которому на выручки они вели в Петроград войска) поняли приказ по-своему. Часть офицеров дивизиона прошли «школу» у барона Унгерна, среди них был и 23-летний сотник Саломаха.

5 марта в газете «Дальневосточная правда» в статье «Дело о Красных казармах» были рассказаны страшная хроника и статистика троицкосавских событий. Приведём эти данные полностью:

«Сначала были преданы военно-полевому суду 19 человек — 2 из них умерло, судилось 17 человек; все они были приговорены к расстрелу, но в сущности они были просто зарублены шашками, заколоты штыками в подвале одной казармы, кроме этого ещё были зарублены в тот же вечер другие 6 арестованных… (в «Дальневосточной республике» в статье «Суд» 4 марта добавляли, что «кроме этих 17 узников были зарублены в этот же вечер 5 других заключённых»).

Активную роль в этой расправе играл председатель суда Саломаха. После кровавой расправы в подвале дело «ликвидации» тюрьмы пошло ускоренным темпом. Военные власти решили взять тюрьму в своё ведение; военными властями был издан приказ выдавать арестованных Саломахе по его требованию. Саломахе было приказано «очистить» тюрьму.

31 декабря 1919 года по требованию Саломахе было выдано из тюрьмы 47 заключённых, которые были частью расстреляны, частью зарублены.

1 января 1920 года было убито 278 заключённых. 5 января 1920 года было взято из тюрьмы 203 заключённых, которые в тот же вечер были отведены в лес и там были убиты. Расстреливали заключённых партиями по 55 человек, раненых добивали шашками по голове, закалывали штыками в живот. Из нескольких сот расстрелянных спаслось случайно только три человека.

Под кровавый разгул попадали вместе с арестованными их родственники. В тюрьме оставалась рабочая команда в 50 человек и 125 человек больных — в тюремной больнице. Сначала было решено отравить больных, но ввиду отсутствия цианистого калия решено было их зарубить. Это было сделано вечером 8 января и 9 января с невероятной жестокостью. Ватага пьяных надзирателей ворвалась в заразное отделение и бросилась на полуживых больных; больных избивали прикладами и шашками, во время избиения раздавались голоса палачей: «у меня приклад сломался», «я шашкой бью».

На другой день раненых, которые не умерли за ночь, убивали шашками и закалывали штыками добровольцы-казаки. Взятые из больницы, убитые в количестве 101 человек были сброшены в колодезь и сверху засыпаны навозом».

Кроме того, как сообщалось в той же статье, когда началась «ликвидация» в тюрьме, «были арестованы 7 граждан города Троицкосавска, которые были потом зверски убиты».

В ночь на 27 декабря группа рабочих в 8 человек была расстреляна («Дальневосточная республика» сообщила, что из них «четверо каким-то чудом остались в живых»). Палачи, как это часто бывало, одновременно были и мародёрами, обирая убитых ими без суда и следствия людей, бахвалясь друг перед другом, а потом «топя» опять же друг друга.

Вне всякого сомнения, это было одним из самых чудовищных преступлений, совершённых белогвардейцами в Забайкалье. Ужаснулись даже представители местной гражданской власти.

13 января 1920 года было проведено экстренное заседание Троискосавской городской Думы. Гласные — как тогда называли депутатов — Думы прекрасно понимали, что после одной «кровавой бани» их может ждать другая, когда город займут красные и покарают за гибель товарищей всех виновных и невиновных. И они решили в этой ситуации обратиться за помощью к китайским военным, благо в находившемся через границу Маймачене имелся большой китайский гарнизон.

Китайцы дали добро и ввели в город свои войска. 14 января их представитель провёл переговоры с партизанами, те вроде бы дали согласие в город не входить. Но в самом Троицкосавске подпольным военно-революционным комитетом, во главе которого был меньшевик Кравченко, 18 января было поднято восстание. Им удалось занять ряд важных пунктов и 22 января организовать массовую манифестацию, по которой китайцы открыли огонь. Семь человек было убито, 30 ранено, из них 14 — тяжело. Кто-то из организаторов вновь ушёл в подполье, но большинство — к партизанам.

Китайцы находились в городе 11 месяцев, передав власть только органам ДВР и покинув город 16 ноября 1920 года.

«Погибшие в Красных казармах, — рассказывал историк Павел Кургузов, — лежали до апреля — китайцы не давали их хоронить, в конце концов трупы стали таскать собаки. 101 труп, который вытащили из колодца, смёрзся в один кусок — тогда поставили большие котлы и кипятком отлепляли людей друг от друга».

Кровавого сотника Саломаху, бежавшего за границу, китайцы в том же 1920 году арестовали и расстреляли.

Только после процесса в Чите на месте трагедии был возведён скромный памятник.

«И до сих пор мы слышим жуткий стон свыше тысячи загубленных человеческих жизней, — писал в 4 марта 1920 года в статье «Кровавый пир семёновщины» в газете «Дальневосточная республика» бывший боец еврейской роты атамана Семёнова, ставший большевиком Исай Абрамович. — Этот стон проникает в самую глубину сердца… и осторожно содрогается оно… Свыше тысячи загубленных жизней стонут в пустынных туманных полях Троицкосавска и требуют отмщения. Свыше тысячи жизней. 8 и 9 января должны стать днями нашей величайшей скорби, нашего революционного траура по убиенным».