«Дайте нам хоть ящики для патронов делать» — репортаж из Кокуя, где закрылся судостроительный завод

Железнодорожный путь, идущий вдоль Сретенского судостроительного завода, зарос травой, местами даже скрывающей шпалы. Здесь еще ходят поезда — и пассажирские, и с углем для местной котельной, но редко. «Разве могли бы такое допустить во времена, когда завод работал?» — с тоской произносят местные. И эти вздохи не с оттенком наигранной ностальгии «вот раньше было лучше», а констатация факта. Предприятие умерло, сердце поселка городского типа Кокуй остановилось, запустив необратимые процессы угасания окружающей его действительности.

Мы побывали в Сретенском районе в конце лета 2022 года и поговорили с самыми разными людьми, чья жизнь, действия, поступки и даже решения так или иначе связаны с заводом. Прикоснулись к настоящей трагедии классического моногорода, коих в России насчитывается более 300. Но не всем из них, к несчастью для жителей, суждено сохранить свои градообразующие предприятия.

Вторая Одесса

В Кокуй, если едешь из Читы, можно свернуть с трассы, не доезжая Сретенска, но мы не могли не посетить город с многовековой историей. Первое впечатление Сретенск производит неоднозначное. Обжитые постройки здесь слишком часто соседствуют с заброшками, в центре источают дух старины и величавости здания, прежняя роскошь которых потускнела и немного спряталась под облупившейся краской. Официально — это город, но он всё же больше похож на поселок, раскинувшийся вдоль берегов как бы зажатой в этом месте, но всё равно широкой и впечатляющей своей полноводностью Шилки.

— Когда-то Сретенск называли второй Одессой из-за большого количества жителей-евреев и наличия речного вокзала. В свое время он был настоящим портовым городом, где заканчивалась железная дорога, а товары с поездов дальше перегружались на баржи и сплавлялись вниз по Шилке. У нас родился космонавт Владимир Титов, здесь служил будущий маршал Советского Союза Константин Рокоссовский. Сретенск когда-то был по-настоящему коммерческим центром. Посмотрите, сколько на одном пятаке работало банков: Русско-Китайский, Банк взаимного кредита (там сейчас расположена администрация Сретенского района — Прим. автора), Сибирский банк, — с упоением рассказывает местный предприниматель Анатолий Шайдуров, выкупивший около 5 лет назад на аукционе старинное здание Русско-Китайского банка и открывший в нем гостиницу «Шустовская» — названа так в честь купца Иннокентия Шустова.

Гостиница эта заслуживает отдельного обзора, но скажу лишь, что она реально может потрясти сознание проезжего гостя своими интерьерами и тем, как зафиксирован исторический антураж. Чего только стоят сохранившиеся с тех времен двери банковского хранилища, гиперболическая толщина которых стабильно собирает восторженные «Вау!».

Невероятно богатый, с огромным количеством торговых домов, купцов (в основном сосланных в Сибирь предприимчивых евреев) Сретенск свернул в своем развитии куда-то не туда с приходом к власти казаков. Во времена Советов в городе были и промышленные предприятия, стояла дивизия, где помимо военнослужащих работало много вольнонаемных, но при этом так и не появилась коммунальная инфраструктура. В Сретенске и по сей день нет того же централизованного водоснабжения, канализации. Комбинаты схлопнулись, военных вывели, а что осталось? Богатейшая история да речной вокзал, где временно (на момент нашего визита) было остановлено сообщение катера «Шилка» — капитана для него властям пришлось вербовать в другом городе за пределами Забайкалья, он вот-вот должен был переехать в Сретенск.

И еще тут на горе есть уникальнейшее иудейское кладбище, где мурашки бегут по затылку от того, насколько старые захоронения, какие мощные и традиционные для евреев надгробные сооружения и в каком ужасном состоянии всё это находится сейчас. Говорят, ближайший такой погост есть только в Польше.

Не мне раздавать советы, но, кажется, вот эти моменты — старинные здания, кладбище, речной вокзал — главные козыри современного Сретенска, которые при должном подходе можно конвертировать в масштабный и успешный туристический проект. Коль нет уже промышленности и военных, что еще остается? Да, зачатки туристической инфраструктуры прощупываются, но пока этого явно недостаточно.

Из социализма пошли в капитализм

Поселок Кокуй, что примерно в 20–30 минутах езды от Сретенска, похож на город гораздо больше, чем сам райцентр. Здесь многие живут в многоэтажках, есть даже целые микрорайоны многоквартирных домов, напоминающие, к примеру, поселок КСК в Чите. Даже Центральная районная больница расположена в Кокуе, а не в Сретенске, да и по численности населения поселок выигрывает — около 7 тысяч против 5. «Потому Сретенск всегда нам и завидует», — с довольной ухмылкой шепчут местные. Секрета в том, как получилась такая разница в качестве коммунальной инфраструктуры (здесь есть котельные, очистные, центральный водозабор) и масштабах застройки, никакого нет. В развитие поселка долгие-долгие годы вкладывалось мощнейшее предприятие — Сретенский судостроительный завод (ССЗ).

Еще до поездки в Кокуй, чтобы погрузиться в контекст, в Чите я встретился с Валерией Асламовой, чьи родители, а также их родители работали на ССЗ. Да и сама она после окончания института начинала трудиться именно на заводе, став вскоре главным бухгалтером предприятия. Символично, что работать моя собеседница начала в 1985 году — в год 50-летия завода. С тех времен у нее даже сохранилась раритетная юбилейная книга — ее вручали отцу Валерии.

— Ничего не предвещало беды, мы уверенно смотрели вперед. Были новые проекты, которые воплощали в жизнь. Собирали траулеры, военные корабли, артиллерийские катера, сейнеры. Интересный факт — когда мы делали анализ в отделе труда и заработной платы, порядка 70% всех сотрудников завода имели среднее, среднее специальное и высшее образование. То есть очень высококвалифицированные работники были. И поскольку это было оборонное предприятие, туда специалистов после институтов отправляли со всего СССР. И они привозили в поселок свою культуру, свое отношение к жизни, — с нескрываемой гордостью вспоминает Валерия Асламова.

По ее словам, практически весь поселок работал на заводе. И необязательно в цехах: детские сады, система ЖКХ, подсобные хозяйства — всё это входило в единую систему. Соответственно, и завод делал так, чтобы всем было хорошо и комфортно жить: начиная от дорог и заканчивая жильем (завод сам его и строил). Уделялось немалое внимание образованию в поселке, а те, кто уезжал за знаниями в крупные города, даже не сомневались, что всё равно вернутся работать домой, на родной завод.

— В конце 80-х всё изменилось. Мы остановили производство, когда был введен хозрасчет — каждое предприятие должно было само себя окупать. А там огромные эллинги (помещения, в которых собирались корабли — Прим. автора). Насчитали такой налог на имущество неразумный, что выжить с этим было просто невозможно. Нам блокировали счета, а мы пытались их открыть, чтобы выплатить зарплаты. Я понимаю, что для всех это было новое: и для завода, и для государства, и для налоговой. Тот этап, когда мы из социализма пошли в капитализм. Строительство кораблей посреди Забайкалья, чтобы потом на понтонах тащить их до Амура, а потом до Охотского моря, а потом понтоны возвращать обратно, вдруг стало никому не нужно.

Кажется, появление столь большого предприятия в этом месте изначально было экономически не оправдано, но создавали завод, чтобы у людей в регионе была работа, чтобы они закрепились, обустроились, жили. Баржи и катера, да, имеет смысл создавать для речного флота. Но, наверное, не нужно было такие огромные эллинги строить [под большие корабли], которые нужно отапливать. Когда начали считать, оказалось дорого, — рассказывает Валерия.

В начале 90-х она покинула малую родину и отправилась жить в Читу. Но и по сей день приезжает в родной Кокуй, гостит у одноклассницы, с которой крепко дружит.

— У меня такая ассоциация: когда я росла, поселок рос и завод рос. А сейчас я старею, и завод тоже, и поселок стареет, он стал совсем другим. Теперь там живут другие люди, в основном из сёл перебираются. Работы нет. А высококлассные специалисты оказались просто никому не нужны, подавляющее большинство из них сейчас на пенсии. Но всё равно поселок родной, однако мало кто верит, что что-то будет, как прежде.

Одна чрезвычайная ситуация за другой

Председатель совета ветеранов поселка Кокуй Галина Степановна Тонких (она подчеркивает, что на общественных началах) выныривает из-за угла местного Дома досуга и идет навстречу гостям из Читы. Бывшая учительница — она помогла нам организовать встречу со старожилами и руководством населенного пункта. Сама расскажет мне совсем немногое, предоставив слово тем, кто погружен в проблемы Кокуя и закрывшегося не так давно завода. Только лишь разведет руками, как и многие здесь, произнеся: «Золотое время было». И заключив: «Вернуться теперь к судостроению невозможно».

— Нет людей, нет кадров. Старые — все на кладбище, молодые — уехали. А те, кто остались, так трудно живут, семьи распадаются, потому что мужья работают на вахте. Сколько знаем таких историй, — пристально вглядываясь в глаза, говорит Галина Степановна и добавляет, — еще обязательно напишите, что у нас дороги плохие.

Дороги в поселке и правда не очень — местами совсем плохи. Но не сказать, что катастрофа. Недавно избранная (в марте 2022 года) глава городского поселения «Кокуйское» Наталья Пыхалова утверждает, что на будущий год предстоит ремонт нескольких улиц, проекты защитили. Но выдохнуть никак не дают чрезвычайные ситуации, буквально обрушившиеся на Кокуй в последнее время.

— Мы всю зиму здесь тонули от грунтовых вод, летом паводки были и в прошлом году, и в этом уже три раза. И мосты у нас тут смывало. Когда Шилка поднималась, в огородах стояла вода. А здесь по поселку речушка течет маленькая, так она валом шла через мосты, в многоквартирных домах вода стояла в подвалах. А где-то под домами ключи забили. Сколько люди тут живут, не помнят, чтобы такое было, — рассказывает миловидная женщина, которая совсем не соответствует образу стереотипного главы поселения.

Один из тех многоквартирных домов, что в прошлом году пострадал от подтопления, расселили этим летом, отключили от коммуникаций. А чуть позже его подожгли подростки — как раз накануне нашего приезда. От Дома досуга — совсем рядом.

Последствия паводков видны и на поселковом стадионе, который недавно реконструировали, но вода болотом стоит на поле. Стихия разрушила и дороги при въезде в Кокуй, а их не так давно перед этим ремонтировали. Жалуются и местные, и глава поселения на работу регоператора по обращению с ТКО «Олерон+». Мусоровозы никак не хотят вывозить скошенную траву, превращающуюся в горы посреди жилых микрорайонов. Власти Кокуя даже обратились по этому поводу в прокуратуру.

О заводе, опустевшие проходные которого тут совсем рядышком, Наталья Пыхалова рассказывает спокойно, но с нотками надежды. Она верит, что власти района или края все-таки смогут найти инвестора. Например, в лице АО «Ново-Широкинский рудник», что в соседнем Газимуро-Заводском районе. Якобы мощности завода можно было бы применить для нужд горнодобывающего предприятия и изготавливать необходимое для этой сферы оборудование, те же вагонетки. Но пока дальше разговоров дело не заходит. И каких только инвесторов не сватали ССЗ, даже приезжали представители Объединенной судостроительной корпорации — крупнейшей в России. Да так никто и не решился забрать себе завод, попробовать вдохнуть в него вторую жизнь.

— На заводе сейчас одна лишь охрана, разрешить доступ туда может только конкурсный управляющий. Действительно, достаточно много людей пострадали после того, как завод закрыли. Большинство теперь работает вахтами. Сегодня для молодежи в Кокуе это главный способ заработка. Еще есть воинская часть, где служат контрактники, и бюджетные учреждения: школы, детские сады, больница, ДЮСШ, училище, коммунальная сфера. В поселке 54 многоквартирных дома. Один из микрорайонов отапливает котельная завода, она работает — ее специально вывели из состава предприятия, чтобы сохранить, — объясняет глава городского поселения.

Губернатор разрешил

— В 2004 году мы действительно вывели все коммунальные службы с завода, чтобы они продолжали функционировать независимо от предприятия, — вводит в курс дела подоспевшая на встречу заместитель директора по общим вопросам ООО «ССЗ-Управление» (управляющая компания) Нина Черных. — Проблемы у завода начались сразу с перестройки, а в 1992 году нас в добровольно-принудительном порядке заставили приватизироваться. Мы стали никому не нужны, сами по себе. Хотите — выживайте, ищите сами заказы и работу.

Нина Борисовна работала на Сретенском судостроительном заводе с 1975 года, по образованию судостроитель-корпусник. Была даже заместителем директора завода по сбыту. После создания в 2004 году ООО «ССЗ-Управление» возглавила это коммунальное предприятие, а с 2015 года занимает должность зама там же. И хоть она сегодня и занимается коммунальной сферой, но о заводе по-прежнему говорит «у нас».

— Сейчас у нас идет третье банкротство. С первых двух мы вроде как выкрутились. Например, в 2002 году советом директоров методом замещения активов ОАО преобразовали в ООО. И по-новому начали работать. Но ситуация никак не изменилась. Все эти годы, начиная с 2002-го, ко всем губернаторам края мы ездили и обращались, чтобы нашли инвестора, чтобы завод просто не остался в руинах. Да, эллинги уже стоят с побитыми стеклами, но основная производственная группа цехов сохранена в нормальном состоянии, станки сохранены. Поэтому мы везде пишем, особенно в настоящей ситуации, когда идет специальная военная операция — ну дайте нам хотя бы делать какие-нибудь ящики для патронов. Хоть что-нибудь, какой-нибудь госзаказ, — молит Нина Черных.

По ее словам, раньше Сретенский судостроительный завод был стратегическим предприятием в оборонно-промышленном комплексе страны. Но сейчас этот статус снят, поэтому процедура банкротства проходит по обычному законодательству. Если бы статус сохранился, то предприятие можно было бы реализовать только одним лотом. А так — оно было разделено. По трем лотам продажи уже проведены — конкурсный управляющий Александр Верниковский на вырученные деньги погасил долги по зарплате перед последними сотрудниками предприятия. Дальше, как минимум до августа 2022 года, процесс продажи остановился.

Дело в том, что, по данным нашего источника в Сретенском районе, знакомого с ситуацией, министр экономического развития Забайкальского края Александр Бардалеев несколько раз договаривался с конкурсным управляющим о моратории на продажу предприятия. Но на одном из последних совещаний в августе 2022 года при губернаторе региона Александре Осипове Верниковский получил от главы края карт-бланш — принципиальное согласие на продажу лотов завода. Всё, безусловно, в рамках закона. Просто ожидание инвестора сильно затянулось, а кредиторы, которые ждут возврата долгов от ССЗ, в полном праве требовать причитающееся. Говорят, Верниковский очень обрадовался такому решению. Оно и понятно, такова его задача — завершить процедуру банкротства, проведя необходимые торги и погасив задолженность.

В ответе на запрос «Чита.Ру», направленном в Минэкономразвития региона, ответили очень просто: «Продолжается поиск инвестора». А запрос на имя губернатора края Александра Осипова с просьбой прокомментировать будущее ССЗ был опять-таки перенаправлен в Минэкономразвития. Пресс-секретарь главы региона Любовь Чистякова после этого обещала попробовать получить личный комментарий Осипова, но позже перестала отвечать на сообщения в мессенджере. Правда ли, что Александр Михайлович дал отмашку Верниковскому, официально выяснить не удалось. Но о встрече с участием губернатора и предстоящих совещаниях с привлечением конкурсного управляющего в своем telegram-канале в июле 2022 года сообщал глава Сретенского района Алексей Закурдаев.

— Мы надеемся, что Александр Верниковский все-таки кому-нибудь продаст производственную группу одним лотом. Может, кто-то купит не на металл, а для работы. Это наши надежды. А еще у нас — бывших руководителей завода — предубеждение к прессе, потому что, когда начнешь вам что-то рассказывать, открывать душу, в конечном итоге выходит статья, где написано, что мы такие-сякие, довели завод до банкротства. Но никто не хочет понять, что мы его сохраняли и тянули, как могли, но у нас отняли юридические и финансовые возможности. Сегодня без помощи государства, без помощи инвесторов мы просто ничего не можем сделать. Предприятие вот-вот уйдет с молотка, это очень-очень печально. Но зато нам удалось сохранить производственные цеха, оборудование — нельзя этому просто так пропасть. Кто-то должен нас услышать, — резюмировала Нина Черных.

«Доступ инвесторов ни в коем случае не закрывается»

На территорию завода конкурсный управляющий Александр Верниковский нас не пустил. В телефонном разговоре он был раздражен и заявил, что нечего там журналистам делать. «А вы чё хорошего-то сделали за это время, кроме как нас грязью поливать?» — высказался Верниковский и бросил трубку. После чего редакция направила в его адрес официальный запрос (ответ чуть ниже).

Встретиться с главой Сретенского района Алексеем Закурдаевым также во время командировки не довелось — на тот момент он находился в отпуске перед выборами. Поэтому вместо него собеседником выступила управляющая делами администрации Сретенского района Анна Гордеева.

— Конкурсный управляющий сказал, что на сегодняшний день процедура [банкротства] необратима и будет доведена до логического завершения. Вопрос, который остро интересовал главу района Алексея Закурдаева, чтобы в случае завершения конкурсного управления никак не пострадало население Кокуя, часть которого получает тепло от котельной, ранее входившей в состав предприятия. Также было принято решение, что доступ инвесторов ни в коем случае не закрывается. Идеальный вариант его дальнейшего существования — это перепрофилировать вид деятельности предприятия. На сегодня есть потенциальные инвесторы, но пока их не можем назвать, потому что вопрос еще прорабатывается, — прокомментировала Гордеева.

Она также подтвердила, что на уровне губернатора летом 2022 года было проведено два совещания, где обсуждалась дальнейшая судьба завода. Там же присутствовали энергетики и налоговая, перед которыми сохраняется долг предприятия. Управделами заверила, что статус моногорода с Кокуя не снят, а район продолжает вкладывать средства в развитие поселка. Например, выделили деньги на реконструкцию стадиона, отремонтировали школу № 1.

Неоднократно, о чем заявлял публично, судьбой Сретенского судостроительного завода интересовался и депутат Госдумы от Забайкальского края Андрей Гурулёв. Спросили у него о том, какая работа проделана на депутатском уровне.

— Проблемой Сретенского судостроительного завода плотно начал заниматься уже в статусе депутата Госдумы. Мною были направлены депутатские запросы министру промышленности и торговли РФ Денису Мантурову, а также руководству Объединенной судостроительной корпорации. Генеральный директор АО «ОСК» ответил, что они с 2013 года регулярно рассматривают вопрос о включении Сретенского судостроительного завода в Группу ОСК, но не видят в этом экономической целесообразности.

В Минпромторге же готовы рассмотреть предложения правительства Забайкальского края по улучшению социального-экономического развития ООО «ССЗ». На совещании с губернатором Александром Осиповым и главой района Алексеем Закурдаевым решили, что оптимальным решением будет преобразование завода с вхождением инвестора в лице Ново-Широкинского рудника. Для рудника это тоже необходимость, так как им просто необходимо импортозамещение в изготовлении тех же запчастей для иностранной техники. На заводе есть достаточно рабочих цехов, в том числе литейных. Поэтому сейчас просто надо так или иначе жизнь в завод вдохнуть, а людям дать рабочие места и заработную плату, — развернуто ответил Гурулёв.

А вот ответ на официальный запрос от конкурсного управляющего пришел уже после нашего возвращения из Кокуя. Из него следует, что в реестр требований кредиторов ООО «Сретенский судостроительный завод» включена задолженность в размере 68,1 миллиона рублей, она не погашена. Кроме того, налоговая предъявила в Арбитражный суд Забайкальского края требования о взыскании с предприятия 174,7 миллиона рублей, иск должны были рассмотреть в сентябре.

«За счет взыскания дебиторской задолженности, услуг по аренде, реализации части имущества должника погашена задолженность перед работниками предприятия в общем размере 15,9 миллиона рублей», — говорится в сообщении.

Верниковский указывает, что как только расчеты со всеми кредиторами будут завершены, он будет обязан представить в арбитражный суд отчет о результатах проведения конкурсного производства. После чего в случае выполнения всех требований производство по делу о банкротстве будет прекращено.

Ни о потенциальных инвесторах, ни о планах по сохранению предприятия в ответе конкурсного управляющего, конечно же, речи не идет. Повторюсь, у него и задачи другие. Надо полагать, что до поры до времени Верниковский шел на уступки, но долго возиться с одним из ряда обанкротившихся предприятий вряд ли кто-то захочет.

100 золотых помощников

Я подчеркиваю, для конкурсных управляющих работа с предприятиями, находящимися в финальной стадии банкротства, — по сути, рутина. Потому Сретенский судостроительный завод может быть «одним из» именно в этом контексте. Но только не для тех, чья судьба неразрывно связана с предприятием на берегу Шилки, не для тех, кто видел его расцвет и застал его угасание, конвульсии, крах. Пока я готовился писать этот текст, со мной связывались люди из разных городов России. Когда-то они работали на заводе и до сих пор сохраняют теплые воспоминания, а также взывают к совести властьимущих.

— Родители, братья и многие родственники работали на заводе. По гудку почти весь поселок шел на завод. […] Вся жизнь людей была связана с предприятием, и не только у них, а у их отцов, дедов. Нужно что-то делать, нужно возрождать завод. Новая политика президента о своем собственном производстве [импортозамещении] поможет перепрофилировать завод на изготовление чего-то другого. Ведь есть водный путь, железная дорога, главное — есть цеха. Болит душа у меня и у многих земляков, которые связаны корнями с поселком, — поделилась со мной переживаниями живущая в Кемеровской области Ольга Сидорова, которая когда-то работала секретарем комитета комсомола завода.

— Каждый спуск корабля на воду — всегда был праздником. Работникам со своими детьми и женами разрешалось зайти на завод, чтобы наблюдать, как судно ехало по стапелям, спускалось в воду, все хлопали. Корабль — это штучное производство. Когда его сдавали, как говорил мой отец, там было всё, даже портфель для капитана, — вспоминала Валерия Асламова.

Последним, с кем удалось пообщаться в Кокуе, стал директор местного краеведческого музея Евгений Вологдин. И это, на самом деле, просто удивительный, с горящими глазами и разорванной в клочья от переживаний за любимый завод душой человек. Такой же удивительный, как и музей, в пяти залах которого собраны уникальные экспонаты, отражающие ушедшую эпоху.

Музей когда-то создавался группой энтузиастов завода в 1980 году и открылся аккурат на день ВМФ. До 1992 года он был заводским, а после стал филиалом Сретенского краеведческого музея. В 2007 году музей в Кокуе обрел самостоятельность и стал муниципальным. Теперь каждые 5 лет Евгений Вологдин со своими помощниками открывает новый зал. Еще и добился, чтобы музею присвоили имя Аральда Павловича Лайда — главного инженера ССЗ, положившего начало сбору экспонатов.

— Нет дня, чтобы кто-то что-то не принес. Каждый день поток. Вчера приехал с экспедиции, а у меня в гараже уже уникальных экспонатов штук 20. В музее один бьюсь, но около 100 золотых помощников у нас, мы без них — ничего. Мне задают коллеги с Нерчинска, Сретенска вопрос: «У нас-то почему такого притока нет?» А я нашел только одно объяснение. У меня музей бесплатный. А у них все платные. Меня пытаются обязать, чтобы собирал деньги с людей, пытающихся постичь историю. Но я не сдаюсь. Бери деньги — будешь жить богато. А я смотрю, никто же богато не живет. Но как только я начну брать деньги, мне точно никто ничего бесплатно не даст, будут требовать оплату. А сегодня знают, что я бессребреник. Потому приток огромадный. Сегодня у меня помимо пяти залов два запасника, полных экспонатов, — начинает импровизированную экскурсию Евгений Вологдин.

И чего в этом музее только нет. И модели кораблей, и первые компьютеры с кинопроекторами, и спасательный плот, и даже мотоциклы. Некогда музей завода уже давно превратился в собранное под одной крышей свидетельство прошлой благополучной жизни. Есть даже зал мебели, которую изготавливал завод, — многие образцы с тех времен до сих пор можно встретить в квартирах кокуйцев.

— Люди смотрят на модели и не могут поверить, что на нашем заводе 700 кораблей построено. Бывало, спускали на воду по два корабля в месяц, как пирожки горячие. Весь Амур военными кораблями обеспечили. У завода было 900 поставщиков. Эшелоны шли сплошняком: краска, металл, вооружение, ДВП, ДСП. Несколько месяцев назад депутат Гурулёв приезжал, я его водил, всё ему показывал. Он был поражен сохранностью завода — зашел в 10-й цех, а там 500 метров станков, которых нет за Уральским хребтом: 200-тонные прессы, станки токарные по 50 метров, которые валы могут точить. Рассказал ему, что на заводе когда-то выпускались понтонно-мостовые парки для армии.

А сегодня кинулись, а их нет, не хватает. А что теперь? Конкурсный управляющий эти выверенные до градусов постели специальные, где велись сварочные работы, режет. Мобрезерв завода распродал [у оборонного предприятия он должен был быть], 32 портальных крана они собирались уничтожать, подкрановые пути собирались вырезать. Этому управляющему счастье привалило — распродавай не хочу, — разволновался Евгений Вологдин.

Мужчина очень эмоционален. Он недоволен нынешней властью, которая, по его мнению, никак не пытается сохранить уникальные мощности. Он возмущен тем, как легко распродается то, что создавалось и завозилось, а потом сохранялось годами.

— Я молчал, когда тащили сретенский мясокомбинат, промкомбинат. 32 промышленных предприятия в районе было. Остался один завод. Что я, должен молчать? Я смотрю на своих детей, особенно на внуков, но мы будущего-то им не оставляем, это страшно, — отрезает Вологдин.

После общения с ним остается двоякое чувство. То, что он говорит — неприятная, но отрезвляющая правда. То, как он рассказывает о своем музее, о людях — воодушевляет, разжигает лампадку надежды, что вот на таких людях еще держится периферия, где, кажется, уже нет осязаемых перспектив, но жизнь всё равно продолжается. Не хочется говорить вопреки, но так оно и есть.

Кокуй — это не какая-то дыра. Да, глубинка вдалеке от федеральной трассы, но наполненная личностями, которые не готовы сдаваться, не готовы мириться с тем, чтобы на их глазах уничтожались остатки великого промышленного прошлого. После выхода на «Чита.Ру» новости о том, что губернатор Александр Осипов дал добро на распродажу мощностей завода, стало известно, что кокуйцы направили в адрес главы региона письмо, подписали которое 600 человек. В очередной раз они попросили о помощи. Правда, какой-либо публичной реакции на обращение не последовало.