«Они же отстояли там, мужики-то» — как село в Забайкалье отбилось от частичной мобилизации

Иргень — небольшое село, которое находится в Читинском районе. Здесь пока никого не мобилизовали. Часть мужчин отказалась самостоятельно приходить за повестками, а другая их так и не получила. В Иргени, как и в соседнем Беклемишево, возникло много вопросов к тому, как был организован процесс частичной мобилизации. Сёла муниципального образования тесно связаны друг с другом не только географически и административно — у иргенцев есть родные в Беклемишево и Шакше, семьи здесь перемешаны, и все друг про друга знают. В первую же ночь в воинскую часть под Читой двумя рейсами отправились беклемишевские мобилизованные — в Иргени были возмущены тем, что первую партию забирали без повесток, и решили, что сами без них никуда не отправятся.

В самом селе живут около 300 человек. Молодых мужчин немного — местные говорят, что после объявления частичной мобилизации их пытались записать добровольцами, потому что повесток не было. Насчитали чуть больше 20 человек. Все, кого в первые дни коснулась частичная мобилизация, начали обвинять администрацию поселения и ее главу. Но глава в самом процессе не участвовала, хотя и рассылала сообщения о начале сборов в сельский чат. Занималась этим специалист военно-учетного стола — действовала женщина по командам, которые поступали из военного комиссариата.

В Беклемишево считают, что Иргень отбилась от повесток. В селе на это смотрят иначе — здесь ждали, что представители военкомата через органы муниципальной власти разнесут повестки или отдадут лично в руки. В Иргени есть люди, которые готовы участвовать в специальной военной операции. Но даже у них нет желания самостоятельно бегать за повестками — все хотят, чтобы их вручили как положено.

Мы отправились в село 25 сентября, на четвертый день после объявления частичной мобилизации. Иргень — небольшая, здесь есть брошенные дома, свой магазин, по дворам раз в несколько дней собирают молоко для комбината в Чите. От Беклемишево — самого крупного пункта в поселении — село находится в 30 минутах езды.

Утром здесь ветрено, люди попрятались от непогоды, но несколько человек согласились рассказать, как проходила мобилизация в первые дни.

— Ни одной повестки не было. В чате написали, чтобы мужчины в 15:00 21 сентября явились в клуб. Не все, но некоторые пришли — не все же в чат смотрят (в Иргени проблемы со связью, по словам местных, ее может не быть по три дня. — Прим. ред.). Но глава администрации-то не приехала, — здесь более словоохотливые люди.

Беклемишевцы после начала мобилизации перепугались и говорить для публикации отказывались. Среди первых «призывников» там оказались и «вэшники» — так их называют в местной администрации. Кто-то сразу начал пытаться вызволять родственников и ездить в части, куда свозили мобилизованных. Другие пробовали выяснить, как вернуть родных, через горячую линию Минобороны и звонки в военкомат.

Иргени повезло — добраться до нее сразу было чуть сложнее. Но и само село приняло мобилизацию без страха, даже с некоторым вызовом.

— Почему они должны были идти, если никакой повестки не было? — три женщины сдают молоко воскресным утром и между делом рассказывают, как их поселение узнало о частичной мобилизации. По их рассказам, мужчин просили прийти дважды — 21 сентября и 22-го. Но когда утром второго дня мобилизации иргенцы пришли, из администрации снова никто не приехал. Списки составляли сами местные.

— Потом им сказали, чтобы они подошли в клуб на следующий день, но пришло сообщение, что мобилизация приостановлена.

— Расстроенные, конечно, — говорят они про мужчин. — Призовут, куда деваться.

— Пока спим, но не знаю.

На одной из улиц встречаются двое мужчин.

— Мы ходили в клуб, никого не было. Я 1978 года, не служил. Если повестка придет — пойду. Алексей Владимирович меня зовут. Всё, вперед — лишь бы дети наши не погибали, — говорит один.

— Все пойдут. Мне вот 59 было в августе, я и то пойду. Я интернациональный долг выполнял в МНР, уже знаю эту кухню. Я служил, присягу принимал. Лучше я пойду, чем эти необстрелянные ребятишки. Я охотник, считай, 40 лет. Профессионал. Лучше меня отправьте, чем ребенка. Я-то хоть жизнь прожил, мне-то [...]. Как говорится, и терять нечего. А им еще свое потомство надо. У мужчины должно быть свое потомство.

Дальше по улице стоят молодые парни. Повестки им обещали привезти в понедельник-вторник (26 или 27 сентября. — Прим. ред.).

— Пока тишина, ну у нас каво здесь, по списку приблизительно 22 человека — это кто способен. Лучше бы не звали [в клуб] — никого не было из военкомата. Не положено же, правильно? Почему мы должны идти безо всяких повесток? Они нас добровольцами записали. Список создали, обещали забрать, мы даже согласились, но снова никто не приехал]. У некоторых в селе есть щит (бронь. — Прим. ред.). Вы только никуда, ничего говорить не надо. Нам вообще сказали, что вы из военкомата.

В магазине жители рассказывают, что в Иргени есть участники боевых действий — тем тоже пообещали, что за ними приедут.

— По остальным пока тишина. В Беклемишево как собирали — белый, не белый [билет]. Знакомый наш не видит на один глаз, сердце больное — он тоже там (в части. — Прим. ред.). Им вечером позвонили, попросили к 21:00 подойти и всех загрузили (к моменту публикации текста беклемишеских мобилизованных, которые не подходили по категориям и по здоровью, отпустили домой. — Прим. ред.). Они когда приехали в военкомат, их спросили откуда. Отвечают: «С Беклемишево». А им: «Почему вас так много?» Увезли в Песчанку — там, сказали, отсеют.

— У меня четыре сына и два внука, двое военных. Как всех шестерых проводить, ужас? Сын и зять и так там — сейчас в отпуске, потом обратно поедут. Оба десантники.

— Сюда из администрации звонили в первый день — пусть все едут в Беклемишево. Как? Машины там бросят? Потом уже решили списки составить и 22-го ждали автобус в Иргени: «К автобусу приедете, вам дадут повестки». Но тут кипиш поднялся, видимо, и никто не приехал.

— С Беклемишево они много забрали. Сейчас уборочная кампания идет, а людей-то вывезли. В садике котлы притушили — всех кочегаров отправили туда.

— Они (администрация и специалист по военному учету. — Прим. ред.) даже не удосужились в Иргень поехать, каких-то тетенек попросили списки составлять. Я полезла в чат посмотреть [их сообщения 21 сентября] — все удалили.

Глава поселения сначала пошла на контакт с журналистами, но позже отказалась давать комментарии. Специалист военно-учетного стола Галина рассказала, что действовала так, как просили в военкомате. В первые дни мобилизации и там был бардак.

— У нас в понедельник поступила команда о частичной мобилизации, в среду вечером также поступила команда на отправку на эту неделю (в сентябре. — Прим. ред.), а вечером [того же дня] звонят с военкомата, переводят нас на круглосуточную работу и дают [новую] команду — всех, кроме спецучета и медиков, предоставить. Глава тут ни при чем, она вообще этим не занималась. Я делала по команде. Так во всех поселениях было — все вам точно так же скажут. Кому не успели написать повестки — это потому, что я просто не успевала. Сколько документов нужно было собрать, телефон разрывался. В четверг и пятницу я всех отправила, а вечером поступила команда приостановить [процесс сбора]. Потом все поселения приостановили. Их отпустят, их начали уже отпускать помаленьку. Мы тоже вопрос этот задавали военкому — почему мы-то виноваты, что «вэшников» отправили? Но команду не отправлять их дали только через полтора суток.

По словам местной жительницы, к 7 октября повестки в Иргени никому так и не приходили.