«Сказали бы хоть, что жив-здоров». Жительница Бурятии потеряла связь с сыном, который якобы ушел на СВО через ЧВК «Вагнер»

Недавно мы рассказывали историю 21-летнего уроженца Усолья-Сибирского Сергея, который якобы ушел на спецоперацию на Украине в составе ЧВК «Вагнер» — парня, отбывавшего срок в ИК-14 в Ангарске, всеми силами ищет отец. В такой же ситуации, без связи с сыном, осталась и 64-летняя жительница Бурятии Галина Федорова. О том, как она узнала, что ее Максим находится на Украине, женщина рассказала корреспонденту «ИрСити».

Максим — средний сын жительницы села Романовка Баунтовского района. Еще у женщины есть старшая дочь и младший сын. Максим с 29 декабря 2021 года находился под стражей, а потом получил трехлетний срок с отбытием наказания в колонии особого режима в городе Онега Архангельской области. Это был его второй срок. Во время первого — условного — мужчине, как и положено всем, кто получил такое наказание, нужно было регулярно отмечаться в уголовно-исполнительной инспекции по месту жительства.

— Ему оставалось всего полгода доотмечаться, а он взял и уехал на работу куда-то в Якутию. Это расценили как попытку скрыться, — рассказывает Галина.

В колонию особого режима Максима поместили, поскольку на момент совершения кражи у него были непогашенные судимости. «Особо опасный рецидив» — значится в приговоре.

Максиму сейчас 37 лет. Своих детей Галина растила одна: когда среднему сыну женщины исполнилось 15 лет, у них умер отец. Максим отслужил в армии — во внутренних войсках в Новосибирске. Из Новосибирска уехал в Астрахань, хотел участвовать в конфликте в Чечне (в начале 2000-х шла так называемая повстанческая фаза второй чеченской войны, к этому периоду относится, например, захват школы в Беслане. — Прим. ред.). Но мать тогда его вернула.

— Я потом написала его командиру, чтобы его вернули, потому что я не давала согласия на его участие там. В Астрахани месяц или два пробыл, вернулся домой. Я одна детей растила. И переживала тогда, что придумал тоже — идти. Его не пустила тогда, а сейчас-то уже взрослый человек, ему ничего не скажешь, — рассказывает она.

После армии пошел работать. По специальности Максим — мастер лесного хозяйства, но работал разнорабочим. В последнее время жил в поселке Дарасун Забайкальского края, на работу ездил в Читу. В Чите-то суд и вынес приговор, отбывать который Максим направился в Онегу.

— Для меня-то как для матери он нормальный. Если он дома, всё делает. Я тут пошла работать, он мне звонит, говорит: «Мама, да кого ты придумала? Сиди дома, не работай!» Но пьянка во всём виновата. Я сама с ним по этому поводу постоянно ругалась, — говорит Галина.

О том, что Максим готов пойти на спецоперацию, Галина знала: сын говорил, что, если будут набирать, он пойдет. Главная мотивация — снять судимость.

В последний раз она созванивалась с сыном 27 октября. Тогда в деревню к матери приехал младший сын с семьей — Максим со всеми пообщался. Но никому ни слова не сказал об отъезде. О том, что он отправился на передовую, женщина узнала почти случайно.

— Я ему закинула деньги на телефон, через неделю захожу, смотрю баланс, а они так и висят эти 519 рублей. Я дочери говорю: «Где Максимка-то у нас потерялся, почему не звонит?» Она терпела, терпела, потом сказала: «Мама, он улетел 3 ноября в Ростов». А вот где он дальше, не знаю, на передовой или нет, — рассказывает Галина.

Сестре Максим наказал, чтобы матери она ничего не говорила. Потом позвонил ей еще раз — в середине ноября, чтобы узнать данные сестры для оформления доверенности. Так она якобы должна получать деньги — женщина живет в городе, в то время как в деревне Галины нет ни банкоматов, ни банковских касс.

— Дочь рассказала, что они поговорили буквально две минутки. Она его спросила, где он. Максим ответил, что в России. И всё, больше ничего. Им, наверное, нельзя говорить-то, — размышляет Галина.

С тех пор связи с Максимом нет. Как и денег, которые ему обещали заплатить. Дочери Галины из ЧВК «Вагнер» звонили в ноябре, потом в декабре — и всё. Сама женщина по тем номерам не перезванивала.

В полицию Галина с заявлением об исчезновении сына не обращалась. Говорит, что незачем: и так понятно, что сын заключил контракт на участие в СВО. Она отмечает: ей бы просто узнать, всё ли в порядке с Максимом.

Пробовала разузнать от судьбе сына через главу своей деревни.

— Нашему главе позвонила, говорю: «Вы там через военкомат как-то узнайте, может, как-то письмо ему можно написать». Он мне ответил, что военком Улан-Удэ поехал туда [в зону СВО], что-то узнает. А так они в военкомате не знают ничего, — рассказывает женщина.

Единственное, что удалось раздобыть, — номера телефонов ЧВК «Вагнер». Но это всего лишь контакты людей, которые занимаются наймом на работу тех, кто хочет заключить контракт.

— Еще нашла какой-то чат-бот «Спроси Вагнер», там есть графы по вопросам. Мне там ответили, что, если нет никаких известий, значит, это хорошо, — говорит Галина. — Они бы хотя бы матерям отвечали лично. Пригожин (предпринимателя Евгения Пригожина называют основателем ЧВК «Вагнер». — Прим. ред.) же там самый главный. Я никак не могу лично на него выйти. Я уже тоже весь ЧВК «Вагнер» перепотрошила. Почему они не сообщают ничего? Разрешали бы им хотя бы какое-то письмо. «Мама, я жив-здоров» — да и ладно, и ничего больше не надо.

Редакция «ИрСити» направила запрос в ГУФСИН по Архангельской обоасти, но к моменту публикации материала ответ на него не поступил. Также мы запросили комментарий в ГК «Конкорд», принадлежащей Евгению Пригожину. Помимо данных о пропавшем мужчине, мы, как и в прошлый раз, пытались выяснить, в какие сроки родным военных, заключивших с ЧВК «Вагнер» контракт, сообщаются сведения об их ранении и гибели. Однако на все вопросы компания дала такой же ответ:

— Эти данные являются непубличными и не могут быть предоставлены.

Больше новостей, фотографий и видео с места событий — в нашем Telegram-канале. Подписывайтесь и узнавайте всё самое интересное и важное из жизни региона первыми.