«Станка деньги печатать у нас нет». Глава Сретенского района Алексей Закурдаев — о прозрачности, честности и уголовных делах

Сретенский район Забайкалья последние несколько месяцев постоянно присутствует в информационной повестке: там зимой топит дороги, сёла отрезает от большой земли, а глава райцентра гоняет пьяным на авто и угрожает топором полицейским. Глава сложного района Алексей Закурдаев, с 2017 года работающий главой администрации, при этом не прячется и обычно готов дать адекватный комментарий. В беседе с редактором «Чита.Ру» Андреем Козловым Закурдаев рассуждает об уголовных делах, взаимодействии с краевым правительством и прокуратурой региона, о бюджете района и благоустройстве.

Ниже приводится отредактированная расшифровка «Редколлегии» от 27 марта.

— Почему решили стать главой района?

— Можно сказать, если не я, то кто. Но вообще это же внутренняя мотивация, желание. Если без желания туда идти, не получится просто работать, я так думаю.

— Я много раз слышал мнение о том, что непонятно, зачем вообще люди связываются с должностью главы района, когда там особых денег нет, постоянный головняк, бесконечные проверки прокуратуры, уголовное дело на уголовное дело. Вас всё это не смущает?

— Нет, на самом деле. Если работать честно и прозрачно, то и уголовных дел не будет. Ну да, есть вопросы. Я придерживаюсь всегда такого мнения: пинок назад — движение вперед. Или еще одна поговорка: на то она и щука, чтобы окунь не дремал. Поэтому, если где-то даже надзорные органы указывают или выдают предписания, значит, нужно задуматься и делать правильно, что-то делаем мы не так. Для этого они и существуют, наводят на правильный путь решения вопросов.

— Мы все следим за этими уголовными делами, которые одно за другим возбуждают. Наверное, у нас половина глав районов ходит под уголовными делами?

— К сожалению, на сегодняшний день такая тенденция существует.

— А это с чем связано? С тем, что законодательство слишком жестокое, что люди допускают ошибки, на которые раньше внимания не обращали? С вашей точки зрения, почему так?

— Может быть, сейчас несколько законодательство ужесточили, но очень много коррупционных факторов выявляется. И это правильно, не должно быть на таких местах коррупционной составляющей, я считаю: раз пришли служить народу, обещание давали, значит, нужно работать прозрачно.

— То есть у вас нет претензий, условно, к прокуратуре, к следственным органам, что они прижали людей на местах?

— Нет. Но очень жалко. У меня есть коллеги, которые со мной работали, и очень плохо, что они ушли из этих рядов, какие-то чрезмерно суровые наказания, но это единичные случаи. Вот мой коллега Гальченко Сергей (глава Балейского района покинул свой пост в конце января после того, как не смог оспорить приговор по уголовному делу о превышении должностных полномочий. — Прим. ред.), очень активный человек, который, я считаю, каждой клеточкой своего тела болел просто своей работой, своим районом, он идейный человек.

Мы проводили совместно с ним проекты, и сейчас мне без него тяжело на самом деле. Например, мы начали развивать туризм, который, как экономическая составляющая, в принципе не развит, во всяком случае у меня в Сретенском районе. Мы привязали сюда еще и Нерчинский район, и Шелопугино, и родился такой совместный проект «Багуловый браслет» (туристический кольцевой маршрут, который должен был объединить Балейский, Нерчинский, Сретенский и Шелопугинский районы. — Прим. ред.). Концепция есть, мы ее не бросаем. Тяжеловато идет, конечно. Сейчас я планирую всех собрать на территории Сретенского района. Идея о совместной реализации проекта у Сергея появилась. И жалко, что такие люди уходят у нас из строя.

— Вы считаете, приговор суда у Гальченко несправедливый или он ошибся все-таки?

— Чрезмерно суровый (Сергея Гальченко приговорили к 4 годам лишения свободы условно и штрафу в почти 5 миллионов рублей, суд также лишил его права занимать должности на государственной службе и в органах местного самоуправления, связанные с организационно-распорядительными и административно-хозяйственными функциями, на срок 2 года. — Прим. ред.).

— Но ошибка была допущена (суд установил, что Гальченко заключил в 2019 году контракт с организацией, в который необоснованно были включены работы по демонтажу уже снесенных помещений, и перечислил 6,2 миллиона рублей по фиктивным актам о выполненных работах. — Прим. ред.)?

— Я не вижу, что у него были какие-то корыстные цели, была поставлена задача, люди попали в тяжелую ситуацию (как сообщал источник, демонтировались дома, сгоревшие в селе Унда. — Прим. ред.), не оставить же их в осень, чтобы они остались на улице.

— Мы должны вспомнить ситуацию, когда нужно было срочно убрать разрушенные дома для того, чтобы на их месте построить новые.

— Я так понимаю, да. Просто быстро вычистили территорию, поставили дома, сделали быстро, оперативно. Но нужно было их не бульдозером, к примеру, разобрать, а вручную. Здесь какое-то, скажем так, удешевление прошло.

— У вас как вообще строится взаимодействие с прокуратурой? У вас нормальная работа, конструктивная, или они вас давят как-то на месте?

— Нет, где-то и предписания нам направляются, но диалог конструктивный. Здесь, я думаю, не нужно выстраивать ни в коем случае какие-то баррикады, каждый должен выполнять свою работу на своем месте.

— Я не могу вас не спросить про уголовное дело, которое было возбуждено в отношении вас, потом его закрыли, был судебный штраф. Вы там кому-то по морде дали? Что произошло?

— Это непростая ситуация. На тот период моему сыну было 12 лет. Вечером сидел, ужинал, он мне позвонил, говорит: «Пап, ко мне тут четверо мужчин пристали. Они выпившие. Я шел мимо. Там женщину возили, чуть не пинали. Она кричала. Я подошел и заступился». Они женщину-то забросили, но переключились на него. Я сказал, чтобы ни в коем случае он не связывался. Подъехал, просто задал вопрос, какие претензии к моему сыну. Но закончилось, к сожалению, дракой.

Я на самом деле об этом сожалею, но верх тогда взяли отцовские чувства. Не оправдываю себя, нельзя заканчивать мордобоем. Но в тот момент, не знаю, может быть, это был инстинкт самосохранения или страх за ребенка. Мне многие говорят: «Алексей, если бы ребенок в такую ситуацию попал, я бы так же поступил». Он, конечно, тоже переживал. Я его успокаивал, говорил, что он правильно поступил. Мы не должны быть хладнокровными, тем более, когда женщину обижают. Хотя там дальше разбираться начали — это брат, скажем так, воспитывал свою сестру, которая бросила детей. Как воспитывал, это другой уже вопрос.

В судебном порядке мы разошлись, в досудебном, к сожалению, не получилось. В итоге разошлись с пониманием и сейчас при встрече здороваемся. У меня к нему претензий нет, с его стороны, слава богу, тоже. Живем в одном городе.

— Вы два раза уже избирались главой — в 2017-м и 2022-м. Когда в 2022 году шли на выборы, не было сомнений: быть главой, не быть главой или просто «я уже работаю 5 лет и буду продолжать работать и спокойно иду на выборы»?

— Нет, сомнений не было. Да, что-то получается, что-то не получается, но самое главное — запал есть, желание есть что-то сделать. Нелегко, район непростой на самом деле.

— Один из самых сложных, наверное.

— Да, иногда с коллегами где-то мы проходим обучение или еще что-то, начинаем там споры, говорю им: «Сретенский район не сравнивайте ни с одним». Он очень географически сложен — как бы вытянутый. Он уникальный, потому что там самая большая водная артерия в Забайкалье, которая полностью пересекает весь район, и это единственный район в крае, где используется судоходство.

— До сих пор?

— Да, это одна из приоритетных проблем на самом деле, чтобы у нас не была сорвана навигация. Благодаря бывшему министру финансов Марине Вениаминовне Кирилловой и экс-губернатору Наталье Николаевне Ждановой мне удалось выбить катер. Они поддержали эту инициативу, рассказали про инициативное бюджетирование (участие граждан в бюджетных решениях. — Прим. ред.).

У нас раньше был катер «Заря», 70-х годов выпуска, весь его ресурс уже был изношен. Мы приготовили проект и приобрели новый катер за 42 миллиона рублей. Но встала проблема с капитаном (катер не могут ввести в эксплуатацию с лета 2019 года, так как прежний капитан катера сначала заболел коронавирусом, а затем его ударил инсульт, второй — уволился по своему желанию. — Прим. ред.).

У нас руководитель Серлин Владимир, к сожалению, умер в позапрошлом году, человек, который проработал очень много лет. Другого капитана нет. Сейчас предприятие (ООО «Пристань» — единственная организация, занимающаяся водными пассажирскими перевозками в Сретенском районе. — Прим. ред.) возглавляет его дочь Серлина Ксения (директор и совладелец ООО «Пристань». — Прим. ред.). Спасибо ей, что не бросила.

Но проблема стоит у нас с капитаном, приглашали из другого региона, по определенным обстоятельствам ему не понравилось, хотя ему бесплатно квартиру выделили рядом с предприятием, но что-то не устроило, уехал. На сегодняшний день Ксения Владимировна нашла капитана, точно город не помню, из западной части России. Еще один капитан у нас есть, которому нужно дополнительно пройти повышение квалификации, мы нашли его на территории нашего района.

— Давайте к выборам еще вернемся. Понятно, что, поскольку вы победили, вас поддержали люди. А вы эту поддержку людей в ежедневной работе ощущаете или чувствуете недовольство людей текущим положением?

— Конечно же, всегда наблюдается критика, в реализации любого проекта. Поддерживает какой-то процент, конкретно я не могу сейчас назвать, это, наверное, социологическое исследование надо проводить. Поддержка выразилась в том, что люди проголосовали за меня.

— Но вы сейчас чувствуете эту поддержку?

— Комментарии пишут критичные, где-то даже доходит до спора, но есть и поддержка, когда люди понимают, что не всё так легко, к сожалению, станка печатного у нас в районе нет, если бы был, мы бы с радостью его использовали. Но потихонечку мы идем.

— А вы за выборы или за назначение главы?

— Вы знаете, наверное, я за назначение.

— То есть вы за назначение, хотя дважды побеждали на выборах?

— Да.

— Я на самом деле тоже, поэтому наши взгляды тут с вами совпадают. Еще сейчас много обсуждается история про округа и муниципальные районы. Если коротко, вы все-таки за округ или за муниципальный район в текущем его виде?

— Я за округ. Хотя вы знаете, оппоненты мои, когда шли на выборы, использовали этот рычаг: «Вот выберут Закурдаева, он сразу грохнет всё, сделает округа, пойдет на поводу у администрации губернатора, глав уберут». Но это искаженная информация. Главы все на местах, администрации все на местах. Просто выстраивается, скажем так...

— Продолжение вертикали от районного центра в сельские поселения.

— Да. Когда я ездил во время предвыборной кампании и мне люди задавали вопросы, я им об этом говорил. Вопрос создания округов уже не первый год звучит, но мы никуда не торопимся и смотрим на другие районы, которые перешли, на положительную практику. Почему мы должны быть хуже других? Когда мы должны будем перейти, тогда с этим посылом и посмотрим, может, пригласим к нам на территорию района специалистов администраций уже преобразованных округов, чтобы они рассказали, как выстроена структура управления, насколько это удобно или, наоборот, неудобно. Если это удобнее, значит, нам тоже стоит задуматься.

— Вы говорите, что вы не торопитесь. На вас не давят с Чайковского, 8, не говорят: «Ну-ка давай, Алексей Сергеевич, погнали»?

— Такого нет.

— Ну разговаривают же наверняка.

— Скажем так, посыл такой был. Но если бы давили, у нас бы уже все районы были бы округами.

— Сретенский район отличается большим расстоянием между районным центром и селами. И кажется, что, когда в отдаленном селе есть полноценная поселковая администрация, в которой есть специалисты, для этого отдаленного села это очень важно. А если будет округ, будет просто один специалист там сидеть. Люди, наверное, этого в том числе боятся.

— Возможно, боятся того, что будет сокращение.

— А это предполагается с вашей позиции или нет?

— Нет, оно не предполагается, там будет упразднение советов депутатов, специалисты остаются.

— А вам сейчас сложно собрать советы? Это же люди должны пойти на выборы, чтобы сформировать совет, задекларировать доходы. В селах людей, наверное, мало. Как в целом формируются советы сейчас?

— У нас таких проблем нет.

— То есть люди активны достаточно, советы везде сформированы.

— Да.

— Насколько вообще эти советы и на уровне поселений, и на уровне района влияют на управление? Они включены в процесс управления территорией? Или это номинальные люди?

— Номинальных нет, конечно, они все активные и очень трепетно относятся ко всем инновациям, когда реализуем какие-то проекты либо куда-то входим. Так же и в поселениях.

— То есть депутаты — это достаточно активные люди?

— Если мы будем переходить в округ, депутаты в стороне не должны остаться, пусть это будет общественный совет, но обязательно, потому что они помогают главе поселения на самом деле.

— У вас всё время меняются главы Сретенска. Как вы вообще в этих условиях работаете?

— На самом деле это крайне сложно. Это одно из самых больших поселений по численности (больше только Кокуй), тем более районный центр. Как показала практика, главы заходят на протестных настроениях. Сергей Александрович Тонких, когда избирался главой, участвовал в протестных акциях с лозунгами. У нас тогда была реформа пенсионная. Он сыграл на эмоциях людей.

Евгений Владимирович [Киргизов] использовал одно из независимых СМИ (по-видимому, Закурдаев имеет в виду канал «ЗабТВ», снимавший ролики с участием Киргизова, который говорил о конфликте с районной администрацией. — Прим. ред.), и там тоже подчеркивалось такое протестное несколько настроение, что администрация края не работает, администрация района не работает, с наледями не помогают. И это зашло, люди избрали.

А заканчивается это нехорошими историями, что у Сергея Александровича, к сожалению, вот так получилось (Сергея Тонких приговорили к четырем годам лишения свободы условно и штрафу в 330,9 тысячи рублей за то, что он в 2019 году принял и полностью оплатил незавершенный ремонт дороги за 2,4 миллиона рублей. — Прим. ред.), что у Евгения Владимировича сейчас такая ситуация (Евгения Киргизова, который напал на полицейского с топором после пьяного ДТП, приговорили к двум годам принудительных работ. — Прим. ред.).

— Что дальше будет со Сретенском? Выборы опять? Там же избираемый глава?

— Да, это прямые выборы по мажоритарной системе большинством голосов.

— Вам тяжеловато, наверное, в условиях, когда глава районного центра меняется постоянно?

— Это очень тяжело, так как человек только приобретает опыт, начинает нарабатывать его и покидает пост, приходит новый. Но я думаю, что человек найдется однозначно. У нас на самом деле Сретенск, хоть и районный центр, в упадническом состоянии находится, не в критику Евгению Владимировичу [Киргизову]. Есть там центральная площадь, на конкурсную документацию для которой мы выделили 1,2 миллиона, для чего пришлось сдвинуть все программы, потом победили в конкурсе, большую сумму определили на благоустройство, но у нас проект растянулся надолго, третий год уже делается.

— И всё время нарушения?

— Да, это как раз говорит о том, что глава приходит без опыта, потому что не прислушивается к указаниям, рекомендациям — ни моим, ни профильного министерства, ни даже губернатора, который приезжает и говорит, что нужно срочно расторгаться. Но глава сам принимает решения в рамках 131-го федерального закона и дальше продолжает работу с недобросовестными подрядчиками до самой осени, и проект завален. Хотя мы уже в начале видели, что в благоприятный период, апрель-май, работы не ведутся.

— А можете как человек, который на земле работает, объяснить мне, почему работы не ведутся в апреле-мае, хотя деньги перечислены и подрядчик определен?

— Подрядчик слишком много объектов берет и не понимает приоритетность. Это компания «Трансстройком» (она впервые зашла на площадь в Сретенске в январе 2022 года, выиграв госзакупку за 30,2 миллиона рублей. — Прим. ред.) в прошлом году, помимо площади, взяла еще небольшие тоже на территории района. Они распылились, сделали сначала маленькие объекты, людей раскидали, закончили их к августу, в августе только зашли на основной объект и не успели. И тут администрация должна была как заказчик расторгнуть контракт, раз нет людей.

— А если будет округ, то тогда сохранится глава Сретенска или нет?

— Да.

— Избираемый?

— Назначаемый.

— То есть у вас будет глава округа, который назначает 14 глав поселений, включая главу Сретенска, и эта схема кажется более оптимальной.

— Конечно.

— У вас сейчас много сильных глав среди этих 14 поселений или все сильные?

— Я думаю, да. Может быть, где-то иногда приходится простимулировать, объяснить, но они всегда подхватывают.

— А нет такого, что некому выйти на выборы главы поселения, или всегда находятся люди, которые хотят избраться? Где-то есть совсем мелкие сёла в других районах, где прямо никто не хочет избираться. А у вас как?

— У меня еще такого не возникало, чтобы совсем безразличие полностью, всё равно находились люди, которые, наверное, в себе почувствовали силу и желание, что они смогут и хотят что-то сделать.

— Что со Сретенским судостроительным заводом сейчас происходит? Последние наши новости были, что там начали распродавать имущество в рамках конкурсного производства.

— Нет, не распродают, конкурсные процедуры запущены в ход, это решение суда, но оно единым лотом будет выставлено, продавался там неликвид для выплаты конкурсному управляющему по задолженности заработной платы. Андрей Викторович Гурулев приезжал, мы вместе ходили по цеху, смотрели оборудование, станки. Идея была второе дыхание дать заводу на фоне проведения специальной военной операции, может быть, все-таки цеха и оборудование послужат на пользу Министерства обороны.

— То есть финальная судьба пока неясна?

— Пока до конца неясна.

— Как-то изменилась ситуация с транспортным сообщением после трагедии, когда пассажирский автобус упал с моста через реку Куэнгу в декабре 2019 года и погибли 19 человек?

— Да, у нас запущен ж/д транспорт прямого сообщения Сретенск — Чита. Насколько мне известно, сейчас РЖД рассматривает вопрос и запустит более комфортабельные вагоны.

— А сейчас это электричка?

— Нет, там спальные полноценные места в вагонах.

— Сколько идет поезд?

— Порядка 12 часов.

— А на машине сколько ехать?

— На машине 4,5 часа.

— То есть поезд долго идет достаточно?

— Скажем так, различные же категории населения пользуются транспортом. Например, поезд удобнее людям с ограниченными возможностями здоровья либо пожилого возраста, которым тяжело ехать.

— Пользуется он популярностью?

— Мы периодически обращаемся к гражданам через глав администрации, чтобы они пользовались, чтобы он был востребован. Потому что там субсидирование на содержание, большая сумма идет на эксплуатацию вагонов.

— А с автобусами что-то поменялось или нет?

— Это прямые полномочия Министерства строительства и дорожного хозяйства, они аукцион проводят, определяют подрядчика, по линии ГИБДД акцентировали внимание, чтобы они отслеживали превышение скоростного режима. Но дороги у нас оставляют желать лучшего.

Например, у нас есть вопрос по дорожно-строительным и ремонтно-восстановительным работам на трассе Могойтуй — Сретенск — Олочи, там образование многочисленных пучин, очень тяжелая дорога, поэтому я и вышел с инициативой, чтобы облегчить нагрузку на местную дорожно-эксплуатационную службу и забрать участок дороги Сретенск — Усть-Карск. Ну, правда, они не справляются.

А люди же не понимают полномочий, им без разницы: вот есть район, есть дорога краевого значения, есть районного значения, есть местного, и это всё четко разграничено, и на дороге районного значения я не имею права и возможности завести какое-то финансирование, привлечь подрядчика, чтобы они выполнили работы, тогда вопрос возникнет ко мне от контрольно-надзорных органов о нецелевом использовании средств.

— А как с мусором у вас дела?

— Мусорной реформой, по сути, никогда же не занимались. В целом возникают вопросы. Нам не хватает как минимум еще две единицы техники: одну малотоннажную надо, потому что у нас большинство грунтовых дорог, и в весенний или дождливый период КАМАЗ у нас периодически просто проваливается, надо полегче автомобиль, более маневренный, и еще грузовой автомобиль.

— А какой у вас бюджет района на 2023 год?

— Миллиард 300 миллионов.

— В доходах?

— Нет, чисто доходы 240 миллионов.

— Всё остальное — это дотации. А расходная часть?

— У нас бюджетный дефицит на 44 миллиона, в том числе аварийно-восстановительные работы по прошлому году.

— А если бы волшебник на голубом вертолете прилетел к вам и спросил: «Сколько надо денег району для счастья?», сколько бы вы сказали, чтобы в 2023 году всё реализовать, что хотите?

— Три миллиарда.

— На всё хватит?

— Конечно, чтобы самые острые проблемы закрыть, запустить привлечение федеральных средств для активного участия в федеральных программах. У нас, к сожалению, не хватает средств для софинансирования либо разработки проектно-сметной документации, прохождения госэкспертизы.

— А вам людей хватает для того, чтобы всю эту документацию готовить?

— Нет, к сожалению, кадровый голод на сегодняшний день наблюдается.

— Именно в районной администрации?

— Не только. Специалисты, понимаете, вырастают: вот приходит в районную администрацию, поработал, набрался опыта, но, к сожалению, вопрос в том, что зарплата где-то выше, к примеру, уходит в УМВД либо переезжает просто в краевой центр, устраивается в министерство или в администрацию губернатора. И так утекают специалисты.

— А у вас какой план на жизнь — работать в Сретенске до упора?

— Ну конечно. У меня двое детей, старший сын поступает, дочь учится в школе. Планов куда-то уезжать у меня нет. Если бы я хотел уехать, вы знаете, я бы, наверное, уже давно выехал на самом деле.

— Почему вы настолько открыты для журналистов, для людей? Это какая-то специальная тактика для себя подобрана? Или просто такой вы человек? Вам всегда можно позвонить, вы всегда всё скажете.

— Да нет, я всегда открытый. Вы знаете, когда я пришел в администрацию работать, сказал секретарю: «Уберите эту вывеску, на которой написано, по каким дням принимать. Мои двери всегда открыты».