Ксенофобия в стране, которая ведет денацификацию

Последние несколько лет, а по моим ощущениям, особенно в этом, уходящем 2024-м, в России развернулась активная антимигрантская кампания, хотя какого-то повального роста миграции при этом нет. Поменялось именно само отношение людей. Из дружбы народов бывших советских республик и интернационализма мы пришли к открытой ненависти к приезжим.

И примечательно, что негативное отношение распространяется не на всех мигрантов, а именно на мусульман, выходцев из Средней Азии. К рабочим других национальностей — вьетнамцам, китайцам и набирающим теперь популярность индусам, северокорейцам и африканцам — россияне относятся куда спокойнее.

Сегодня гневные реплики идут с центральных телеканалов, активизировались силовики с рейдами, даже создаются специальные чат-боты с доносами на мигрантов. Гастарбайтеров теперь напрямую связывают с экстремизмом и угрозой национальной безопасности: об этом публично заявляли и Медведев, и Бастрыкин, и многие другие видные фигуры. Духовенство тоже выступает против иностранных рабочих — патриарх Кирилл недавно сравнил работу мигрантов с рабством и крепостным правом и заявил, что они несут угрозу целостности русского народа. Способствуют росту мигрантофобии и другие идейно заряженные личности в правящем классе. Продолжать этот список можно еще очень долго. И ведь совсем недавно такого не было.

Переломным моментом в росте ненависти к мигрантам, кажется, стал «Крокус». По понятным причинам. Но в целом негативное отношение к ним начало всплывать еще несколько лет назад. Первостепенную же роль во вспыхнувшей мигрантофобии, конечно, сыграло начало СВО. Когда идет военный конфликт, то проще всего сплочение народа происходит вокруг ценности нации как высшей формы общественного единства. Инстинкт «свой — чужой» здесь работает как нельзя лучше: мы хорошие, другие — плохие, наши ценности самые правильные и духовные, у других — загнивающие.

Еще одна закономерная реакция — в каждом регионе зародились национальные движения, «Русская община» или «Северный человек», которые видят одной из своих целей спасение России-матушки от желающего ее захватить какого-нибудь штукатура Ашота. Движения продвигают русскость и с поддержкой правоохранителей ходят в рейды по местам работы и проживания мигрантов.

Есть у этого еще один симптом — появление уличных ультраправых. В Чите бритоголовую молодежь в курточках Stone Island видно всё чаще. Ни к чему хорошему, кроме как к межнациональной розни, насилию и озлобленности населения, националистические перегибы не приведут, конечно.

У сторонников гонений на мигрантов есть два главных аргумента — их опасность и то, что они неквалифицированная рабочая сила, которая отбирает рабочие места у россиян.

Что касается преступности, по данным Института демографических исследований РАН, мигранты совершают лишь 2% от общего числа преступлений и последние годы число преступлений даже незначительно снижается. К тому же анализ показал, что большая их часть — против таких же мигрантов. То есть преступления не выходят за пределы мигрантских сообществ и чаще всего носят бытовой характер, где-то на религиозной почве или, например, просто драка на рынке.

Относительно рабочих мест мигрантофобам следует признать, что это не вина приезжих, а составляющая самой российской экономики — не будь мигранты здесь востребованы, они бы не приезжали туда, где для них ничего нет. Сколько бы читинские застройщики ни говорили о том, что надо обеспечить приток своего рабочего люда, посмотрите на ближайшую стройку. Российская экономика от них очень зависима — и прежде всего из-за их дешевой рабочей силы, и это началось не вчера и не сегодня.

Их плюс для капитала в том, что чаще всего они заняты неофициально либо без отчислений в государственные фонды. Как люди с «черной» зарплатой более бесправны, а значит, больше эксплуатируемы.

Так уж сложилось, что трудовыми мигрантами становятся люди, которые не смогли устроиться в своей стране. Люди, которые в Узбекистане, Таджикистане или Киргизии выучились на хорошую специальность и успешно устроились, с меньшей вероятностью поедут к нам класть кирпичи.

Еще одна важная сторона — налог на доход. По закону люди, не являющиеся налоговыми резидентами РФ, платят налог на доход по ставке 30%. Но если иностранный гражданин оформляет патент на работу, то НДФЛ составляет 13%, как у россиян.

Когда государство делает подоходный налог не 13, а 30%, а бизнес освобождается от выплат в фонды, то это значит, что какие бы завывания ни были с центральных телеканалов, объективно сама система складывается так, чтобы капитал мог и хотел и дальше привлекать мигрантов на работу. В том числе за счет мигрантов работодатель получает сверхприбыль. Причем речь даже не о мелком бизнесе, а о крупных корпорациях. А как говорил экономист Томас Джозеф Даннинг, «нет такого преступления, на которое капитал бы не пошел ради 300% прибыли».

В миграционной политике России и правда есть проблемы. Но они связаны не с тем, что мигранты существуют в принципе как явление, а с тем, что после их переезда в РФ есть огромные сложности с их интеграцией в общество и культуру. Мигранты неизбежно кучкуются за неимением иных кругов общения.

Сторонники мигрантофобии, однако, считают, что никакая адаптация не нужна. Глава СК Бастрыкин на недавнем Петербургском международном юридическом форуме не поддержал идею их адаптации, а высказался за их сокращение. Привычный наипростейший путь — не решить, а запретить и искоренить.

— Правительство в январе этого года приняло очередной план по реализации миграционной политики в РФ — есть, оказывается, у нас такая политика. Вы можете найти в интернете. ТАСС сообщил о состоявшихся утверждениях этого плана, и если мы его почитаем, то он в основном связан с адаптацией, улучшением адаптации мигрантов, которых мы завозим. Но ни один пункт плана не ставит своей задачей сокращение миграционного потока в нашу страну! — говорит Бастрыкин.

Как бы это ни было банально, но напомню: у преступности нет нации. А вот без интеграции мигрантов они и будут оставаться маргинальной и бесправной группой, где может преступность процветать. К тому же спорен тезис об их низкоквалифицированности. Едва ли у того же рабочего из забайкальского села квалификация критично выше.

Мигранты были всегда. И есть в каждом государстве. Надо признать, что они нужны экономике и задействованы в важных сферах: на стройке, в перевозках, уборке территорий. И бороться надо не с ними, а со стремлением их делегализовать.

Надо отметить, что есть публичные люди, которые говорят то же самое. Например, как бы это ни было неожиданно, в их защиту высказался депутат Госдумы от Забайкалья Андрей Гурулев, не стал грести всех под одну гребенку и мэр Москвы Сергей Собянин, заявив, что «95% мигрантов — это хорошие ребята».

Россия — многонациональная страна, и набирающие популярность в стране националистические идеи — игра с огнем.

Говорить на эту непростую и триггерную тему можно много и долго. Всех моментов в одной колонке не охватишь. Но пугает то, к чему вся эта нарастающая ненависть в обществе нас ведет. И не только со стороны россиян, но и со стороны ущемленных и бесправных мигрантов, которых всё меньше считают за людей. Ненависть рождает лишь ненависть. Да и вся эта ксенофобия парадоксальна для страны, которая называет себя победителем нацизма.

Может быть, вам захочется назвать меня защитником мигрантов. Это не совсем так. Я защитник здравого смысла.